Я заношу номер в память сотового, только чтобы Баллазир отвязался. Он - все-таки племянник шефа, посылать как-то неудобно. Прощаюсь и несусь к выходу.]
Мы садимся в джип, но уже в другой, который не участвовал в ликвидации магазинного гранатометчика. Полчаса - и на месте. Паркуемся, находим столб, о котором говорил Влад, заходим в подъезд... на первом, нужном нам, этаже две квартиры. Левая дверь светло-коричневая, правая - черная, между ними голубая стена.
- Какая дверь? - спрашивает у меня Миша. Его вопрос адресован правильно - я ведь разговаривал с Владом. Но, черт возьми...
- Попробуем черную, - пытаюсь угадать я. Попытка - не пытка, а лишь прелюдия к ней.
Становлюсь справа от двери и нажимаю круглую розовую кнопку звонка. Отмычку не использую - нужно входить цивилизованным способом, чтобы не спугнуть соседа. Прислушиваюсь. До меня доносятся звуки телека и шаркающие шаги.
- Кто там? - раздается дребезжащий голос.
- Я ваш новый участковый. Откройте!
Дверь после небольшой паузы немного распахивается, ее удерживает цепочка. Я сую ногу в проем, а удостоверение на имя лейтенанта Антипова - под нос старухе. О, что это за нос! Он повидал всякое на своем веку, вобрал в себя все радости, горести и в конце концов превратился в полукилограммовую красную картофелину, поврежденную при выкапывании. Вот что бывает с людьми, злоупотреблявшими в молодости дешевым портвейном и советскими праздниками.
- Он уже заплатил прежнему участковому в этом месяце, - говорит старуха, одетая в халат из раскрашенной мешковины.
- Кто? - спрашиваю.
- Таджик.
- Откройте дверь, мне нужно с ним поговорить.
Нехотя убираю ногу, готовый ко всему. Но старуха не артачится. Дверь открывается и мы с Мишей заходим в квартиру. Черномор защищает тыл, находясь на лестнице.
Хозяйка не вызывает подозрений. Остается 'таджик'. Интересно, это национальность, кличка или имя?
- Кто еще в квартире?
- Никто. Только я и жилец, - удивляется старуха.
Хоть что-то начинает проясняться. Иду по коридору, попутно заглядывая в комнаты. Зал, кухня, спальня пусты, а вот дверь в другую спальню заперта. Снова стучу:
- Откройте, милиция!
Раздается звук выдвигаемых ящиков. Жилец ищет оружие? Подаю знак Мише, мы готовы к штурму. Но дверь открывается и перед нами предстает то ли грузин, то ли осетин, но уж никак не таджик. Он одет цивильно, в темно-серый спортивный костюм, а в руке сжимает синий паспорт. Один взгляд - и мой интерес к жильцу улетучивается как мечты нелегального торговца оружием получить Нобелевскую премию мира.
- Товарищ милиционер, - тараторит жилец, - я уже объяснял Петру Сергеевичу, что никак не могу сделать регистрацию...
- Больше тут никого нет? - перебиваю его.
- Нет...
- А где таджик? - в моем голосе удивления ровно на один градус.
- Это я - таджик, - отвечает грузин.
Я не в том настроении, чтобы выяснять подробности. Пусть эта тайна уйдет в могилу вместе с ее обладателями.
- Ладно, а в квартире напротив кто живет? - мой вопрос адресован и жильцу и хозяйке, маячащей за нашими спинами.
- Павел Викторович Лазарев, - отвечает старуха. - С женой и дочкой. Очень вежливый, интеллигентный...
- У него есть ружье, - встревает грузин.
- Ружье? - мои брови слегка поднимаются вверх.
- Да, охотничье. Он как-то выносил мусор и я увидел в мешке край упаковки из-под охотничьих патронов.
Бдительный таджик явно хочет выслужиться перед новым начальством.
- Позвони в дверь к соседу и попроси соль, - предлагаю я.
Мой расчет прост - если этот охотник - Претендент, то сосед вызовет подозрений меньше, чем мент.
- Я лучше отдам ему пилу, что брал вчера, - грузин выступает со встречным предложением, которое я величественно одобряю.
Мы занимаем стратегические позиции, а таджик звонит в светло-коричневую дверь. В ответ - тишина.
- Постучи, - шепотом говорю я. - И крикни, что пришел с пилой.
- Эй, это я, ваш сосед! - грузин тарабанит в дверь. - Принес пилу!
Раздается какой-то шум, а потом приглушенный и неразборчивый вскрик.
Индикатор подозрительности, находящийся в глубине моей головы, мгновенно подскакивает с метки 'легкая тревожность' до красной зоны 'тут нужно перекрывать улицы и вызывать вертолет, чтобы никто не ушел'.
- Идите домой, - говорю я, обращаясь и к грузину и к старухе, застывшей в дверях своей квартиры. - Мы тут сами.
Они повинуются, скрываются за черной дверью и, готов поспорить, начинают битву за право подглядывать в глазок.
Миша и Черномор, не таясь, вытаскивают пушки, а моя верная отмычка играет с замком в поддавки. Отмычка проигрывает и дверь открывается.
Мы влетаем внутрь как бумеранг, состоящий из трех лопастей. Коридор, в котором расположены сразу две большие вешалки, пуст. Мы заглядываем в ванную, скользим в зал и замираем, пораженные.
Из зала ведут три двери: одна в коридор, из которого мы пришли, вторая - на кухню, а третья - в спальню. Так вот, между этой третьей дверью и окном спальни стоит человек. Благодаря нашему тренированному зрению мы видим его как пылающего красным огнем. Влад по сравнению с ним - жалкая свечка. Незнакомец - пламя. От его рук отходят тонкие красные жгуты, идущие вглубь спальни.
Моя пушка приходит в себя первой и принимает решение украсить ноги незнакомца небольшими отверстиями от пулек. Выстрел, другой... пушки Миши и Черномора уважительно молчат, отдавая дань прыти кольта. Незнакомец не пытается ни бежать, ни уклоняться. Я всаживаю три пули подряд и с нетерпением жду, когда же он рухнет. Но мужик стоит как вековая сосна, укрепленная железнодорожными шпалами!
Черномор издает хрипящий звук. Я понимаю ее. Все мои выстрелы ушли в молоко - белую стену. Нет, я, конечно, попал, но пули пролетели сквозь незнакомца, не причинив ему никакого вреда. Человек ненастоящий. Он виден только в инфракрасном спектре.
Один из его жгутов устремляется к нам. Нельзя сказать, что он движется быстро, - мы отходим в коридор, уклоняемся, снова возвращаемся в зал. У Миши слегка испуганное и сильно сосредоточенное лицо, у Черномора - сильно испуганное и слегка сосредоточенное, я же полон отваги.
- Ты кто такой? - кричу. - Лечь на пол! Это - милиция!
Увы, в наше время милиция уже никого не пугает. Человек делает вид, что не слышит меня (а может и в самом деле не слышит). Но из глубин спальни доносится всхлип:
- Помогите! Моя дочь тут!
И тут же следует стон. Я вижу, как один из жгутов, устремленных вглубь спальни, сдвигается. Мой котелок варит со скоростью утюга, брошенного с двадцатого этажа. Выходит, что жгут держит кого-то? И даже пытает?
