Вторая служба намного больше. Это — надсмотрщики и стражи. Они живут вне замка и держат в покорности человеческое стадо. Третья служба живет в самом замке. В нее входит около сотни молодых мужчин и женщин. Они поддерживают порядок в замке и обслуживают Пришельца и Хозяина. Но основное их предназначение не в этом. Трижды в неделю их собирают в двух больших залах замка, где они участвуют в диких сексуальных оргиях, изобилующих множеством всевозможных извращений. И Пришелец незримо присутствует там, переползая по столбу с этажа на этаж. Он питается эмоциями людей, бурно плещущими через край.
И все рабы Пришельца и Хозяина живут в постоянном страхе. Мощные телепатические излучения Пришельца вселяют в них неописуемый ужас. А чтобы это чувство не притупилось, по воскресеньям Хозяин и Пришелец публично наказывают провинившихся. Хозяин превращает рабов в кошек или кроликов и кидает их на съедение Пришельцу.
И вот в такую атмосферу попадает Анатолий. Ему исполнилось семнадцать лет, и надсмотрщик, обрядив его в затейливую белую униформу, ведет к Хозяину. Хозяину он понравился, и тот назначает Анатолия для личного услужения. Но это не избавляет молодого человека от участия в оргиях. Анатолий, как и другие, живет в постоянном страхе. Но он все время пытается вспомнить, кто же он такой. То, что он не Джейкоб, раб Хозяина, он знает точно. Ему кажется, что как только он вспомнит, кто он есть на самом деле, весь этот кошмар кончится, замок рухнет, и Хозяин с Пришельцем погибнут под его обломками.
В один из дней Хозяин приказывает ему спуститься вниз и привести нового раба, отобранного еще в детстве и достигшего определенного возраста. Спустившись на второй этаж, Анатолий с ужасом видит там ожидающую его Сельму, четырнадцатилетнюю девочку, подругу детских игр Джейкоба. Все в нем возмущается, но страх берет верх, и он ведет Сельму к Хозяину. Тот на его глазах грубо, садистски насилует девочку. Он проделывает это по три раза в день и обязательно на глазах у Анатолия-Джейкоба. Тот ничего не может поделать, ужас сковывает его.
Но однажды Сельма не выдерживает издевательств и проливает «кровь» Хозяина. Тот приказывает Джейкобу привести ее в зал седьмого этажа. Джейкоб знает, что там произойдет. Обращенная в кошечку, Сельма станет пищей для ужасного Пришельца. Когда они с Сельмой приходят в зал, там уже начинают собираться рабы. Джейкоб замечает металлический прут, стоящий у очага, и решается.
Схватив прут, он решительно отдергивает занавес ниши. Там уже ждет змееподобный Пришелец. Увидев в руках Джейкоба прут и прочитав на его лице страшную решимость, Пришелец бросается на него. Ударом прута Джейкоб перебивает змеиное туловище, и Пришелец гибнет. Но перед этим он успевает вонзить в Джейкоба свои ядовитые зубы.
Страх сразу оставляет рабов, и они рвут Хозяина на части и топчуг змеиное тело Пришельца. А на полу в страшных муках умирает Джейкоб. Сельма рыдает над ним: «Джейкоб! Не умирай! Я люблю тебя, Джейкоб! Не умирай, Джейкоб!»
Внезапно Анатолий — не тот, который на экране, а тот, что лежит в кресле, — кричит:
— Я не Джейкоб! Я Анатолий Яковлев!
— Правильно, Толя, — говорит Лена и начинает отсоединять датчики. — Ты — Яковлев Толя. Молодец! Вспомнил. А теперь успокойся и отдохни.
Она делает ему укол, и через несколько минут Анатолий открывает глаза.
— Что со мной было? Где это я был?
— Спокойно, Толя! — отвечает Лена, касаясь ладонями его лба, но не отрываясь от пульта. — Ты все время был здесь. А на все, что тебе привиделось, можешь нагадить и засадить розами. Одно тебе скажу: ты вел себя молодцом и экзамен на хроноагента выдержал. В самых поганых ситуациях ты держался до конца, вел себя достойно и всегда искал выход из самых безвыходных положений. Вот так дальше и действуй.
Ленин эксперимент завершился около четырех часов утра. А мы даже не заметили, как пролетело это время. Напоив всех чаем, Лена командует:
— Всем отбой! День был тяжелым, надо как следует отдохнуть, — и, ни к кому конкретно не обращаясь, добавляет: — Завтра он будет еще тяжелее.
С утра, после традиционной гимнастики и тренировок, Лена растолковывает мне методику, обклеивает себя датчиками и командует, какие ей нужно сделать инъекции. После этого она усаживается в кресло, а я снимаю с ее Матрицы программу МПП, которую прогоняли через нее, когда она переквалифицировалась на первый класс. До обеда Лена отлаживает программу. Сразу после обеда она усаживает в кресло, где вчера сидел Анатолий, Наташу.
Процедура повторяется. Только на этот раз на экране монитора мы наблюдаем Наташу. Великое Время! Я не слабонервная институтка, я хроноагент экстра-класса. Видел я многое и побывал в разных передрягах; самому приходилось делать такое, что при воспоминании волосы шевелились. Но такого изощренного, садистского надругательства над женским телом я не видел никогда! Были там эпизоды и другого рода, безобидные с сексуальной точки зрения. Но они присутствовали в соотношении примерно один к пяти. Теперь я понимаю, почему Виктор из Сектора Z отказался показать мне программу, которую они прогоняли через Лену, когда она проходила МПП. Я бы его тогда грохнул, не задумываясь о последствиях.
Невзирая на весь свой опыт и морально-психологическую подготовку по классу экстра, мне было муторно смотреть, как пьяная солдатня насилует Наташу во все отверстия; как в Древнем Вавилоне, ее заставляют публично совокупляться с жеребцом (чем не Апулей!); как она попадает в стаю сексуально озабоченных горилл. И много чего другого, на что только хватило воображения у бравых ребят из Сектора Z. Впрочем, сами они ничего не выдумывали. Все эпизоды они списывали из жизни многообразных Реальных Фаз.
А бедный Анатолий! Не понимаю, как он смог выдержать все это зрелище? Тем более что Лена постоянно покрикивала: «Смотреть! Слушать! Не отворачиваться!» На меня она внимания, слава Времени, не обращала. Но я, в отличие от Анатолия, уже состоявшийся хроноагент с богатыми возможностями. И я использую их на все сто. Я просто отключаю зрительные и акустические восприятия того, что творится на экране и несется из динамиков. Сижу с отрешенным видом и слушаю, как Лена покрикивает на Анатолия.
Во втором часу ночи морально-психологическая экзекуция завершается. Я наливаю Наташе и Анатолию по вместительной рюмке бренди. Наташа, ранее не испытывавшая тяги к крепким напиткам, выпивает бренди залпом, и Анатолий уводит ее в постель.
— Боюсь, что этой ночью им будет не до любви, — глубокомысленно замечаю я, глядя им вслед.
— Ничего, это быстро проходит, — беззаботно реагирует Лена и тут же, хитро прищурившись, спрашивает: — А на тебя эти зрелища как? Отрицательно не повлияли?
