Эдуард Байков - Рой

Правда, начальник заметно выделял Николая из массы своих подчиненных, и были в Управлении такие, кто ревниво считал капитана, а потом майора Ракитина генеральским любимчиком, и, возможно, отчасти они были правы, но при всем при том держать любого на дистанции Сергей Петрович умел, да еще как умел – иных и пот холодный прошибал. А тут почти по-дружески: «Заходи… садись…»

Николай присел. Начальство насупилось и покуда молчало… И майор с неожиданным сочувствием увидел, как сдал Сергей Петрович за эти насколько часов – точно не часы были, а годы… и даже генеральские погоны на массивных плечах вдруг показались какими-то поникшими – бессильные крылья падшего ангела.

Но тут начальник удивил подчиненного пуще прежнего.

– Выпить хочешь? – предложил он. – Коньяк. Грузинский, натуральный. Выдержка – полвека.

Николай растерялся.

– Я… то есть… не знаю. – И невольно вырвалось: – Что, товарищ генерал, так плохо все?

Тот поднял седые брови как бы в крайнем недоумении… помолчал и признался:

– Да, Коля. Плохо. Может, и бывает хуже, да я пока не встречал… Так ты выпьешь или нет?

– Нет.

– Ну и правильно. А я выпью.

Он вынул из глубин стола неказистую старую бутылку, рюмку, наполнил ее и одним махом выплеснул коньяк в рот. По кабинету поплыл благородно-грубоватый аромат.

Генерал по-простецки занюхал роскошное послевкусие рукавом.

– Эти наши мудаки… ученые… – морщась, выговорил он, – в той самой лаборатории, оказывается, такое говно месили, что не дай бог! Я – я, начальник Управления, – ни черта не знал…

– Вы нанороботов имеете в виду?

– Да вроде их, как они там, на хер, называются… Мы с тобой даже примерно не представляли, что это за сволочь!

Ну, Ракитин-то как раз представлял, и потому пришлось ему вторично выслушать то, что он уже знал от Рябинина… Но оказалось, что Сергей Петрович, как умелый сценарист, самое яркое припас напоследок.

– …Да ладно, что это я, – прервал он себя, – ты ж меня не дурнее, уже все понял. Так?

– Стараюсь, товарищ генерал.

– Ну-ну.

Сергей Петрович плеснул себе еще в рюмку, махнул ее, густо выдохнул и выдал:

– Все, да не все! Главное – и самое поганое, что эту дрянь назад уже не загнать. Вот, – он кивнул на телефон, – только что Москва звонила. Принято решение: город заблокировать. Наглухо! Войска химзащиты, вэвэшники, еще там кто-то… Ну, наши, МЧС. Никого не впускать, никого не выпускать. Чтобы мышь не проскочила! Вник?

– Вникаю, – начал соображать Ракитин. – То есть нас всех…

– Нас всех отрезали от внешнего мира. А точнее – ампутировали! Это как руку с гангреной, если уже не спасти: чик – и привет, рука. И нам привет! Вон, Интернет уже отрубили, мобильную связь тоже. Можешь мобилу свою выбросить. Или орехи ею колоть… Межгород тоже отключили, только штабу оставили… Штаб, ети их мать, образовали: вице-губернатор, я, начальник УВД, военком… Да только накроется этот штаб медным тазом через сутки-двое, помяни мое слово. Закон джунглей пойдет! Кто выживет, тот и выживет. Понял?

Николай помолчал, затем глухим голосом произнес:

– Значит… нас полностью отрезали от внешнего мира и будут ждать, когда здесь все затихнет…

– Вместе со всеми нами, – закончил генерал. – Именно так! Но до того тут такой пир во время чумы будет, какой и батьке Махно не снился. А потому, товарищ майор, мой вам последний приказ… У тебя оружие в сейфе?

– Да. «Макар» штатный.

– М-да… Негусто, но лучше, чем ничего. Так вот, приказ: берешь «Макара», берешь, что считаешь нужным, и – действуешь по обстановке. Что в переводе на более доступный язык означает: спасайся, кто может. Усвоил?

– Так точно, – еще глуше проговорил Ракитин и неожиданно брякнул: – У меня, товарищ генерал, мои… жена и дочь… там, по ту сторону… у тещи в деревне.

– Да ты что?!

– Так точно.

– Так радуйся, Коля! Пляши! Это ж… это ж я не знаю, прямо джек-пот какой-то! Считай, спаслись твои, живы. И ты спасешься, помяни мое слово… Да, вот еще что. – Сергей Петрович выдвинул ящик стола, вынул ключи. – Наш дежурный «соболь» знаешь, где стоит?

Николай кивнул. Генерал перебросил ему ключи:

– Держи! Забирай сундук и кати. Все, что могу.

– Товарищ генерал…

– Все, майор! Хватит болтать. Сейчас счет уже на минуты. Дай пять – и все!

И генерал так стиснул лапищей кисть Ракитина, что тот чуть не взвыл.

– Иди! Храни тебя Бог.

Николай развернулся, пошел к двери – и неким шестым чувством ощутил, как генерал размашисто перекрестил его в спину.

Впрочем, сантименты в сторону! Прав начальник: спасение утопающих… ну, и так далее. Ракитин заскочил в свой кабинет, взял из сейфа пистолет, две коробочки с патронами. Больше ничего ценного там не было – все документы, и секретные, и сверхсекретные, враз превратились в никому не нужный хлам.

Как и мобильник. Николай пощелкал кнопками – глухо. Но выкидывать погодим. Майор сунул телефон в карман и поспешил на выход.

На месте дежурного никого уже не было. Почему?.. Черт его знает, но признак нехороший. Как и все прочие признаки…

Николай прошел на стоянку, где рядом с персональным «ландкрузером» шефа стоял «соболь» – грузопассажирский микроавтобус, раскрашенный в цвета МЧС и с проблесковыми маячками на крыше. Ракитин взобрался в него, вставил ключ в замок зажигания…

– Поехали, – сказал он вслух.

Алексей смутно предчувствовал, что Николай привезет им такие вести, от которых сплющит жестче, чем от всего предыдущего. Свои опасения, однако, он постарался спрятать поглубже и, наполнив кружку пивом, которое, признаться, уже не лезло в глотку, бодро произнес:

– Ну, ничего! День-другой – и вся эта буча уляжется. И…

Тут он хотел добавить что-нибудь столь же оптимистичное, но далекий от всякой деликатности Зверев перебил:

– Да ни х… то есть извиняюсь! Что-то с трудом верится. Я ж говорю: там такое творится! Вы не видали просто, потому и не знаете. А я видел!

– Вы в самом бою были? – Света чуть прищурилась.

– Ну так! – Михаил приосанился.

– И сбежали оттуда, насколько я поняла?

Меркурьев испугался. Он всегда старался конфликтов избегать, а в такой обстановке это было бы совсем чревато.

Зверев повел плечами, стул под ним угрожающе скрипнул.

– Я, товарищ журналистка… – начал он недобрым тоном, но Алексей поспешил вмешаться:

– Стоп, стоп! Только ругаться нам и не хватало… Давайте-ка обойдемся без моральных оценок! Нам… кто знает, сколько еще вместе… Что впереди – не знаем ведь? Ну, вот. Может, вместе будем всю эту кашу расхлебывать.

Света скорчила надменную гримаску – шок у нее прошел. А девушка она была с характером, себя ценила очень высоко: ум, красота, шарм, власть над мужскими душами – все это, считала она, сошлось в ней, как в богине Гере.