Макота еще раз оглядел пленника и ткнул в него пальцем.
— А вот он и потащит. Ему тренироваться надо, силушки набирать. Я ж не в бордель его продавать везу, а в гладиаторы. Запряжешь шакаленка вместо этой падали, — Макота пнул ящера. — Понял?
— Чего ж не понять… — согласился Крючок.
Туран слушал их равнодушно, будто речь шла не о нем. В рукояти пистолета того варана, которого застрелил Крючок, находился короткий стилет. Потянув за кольцо с цепочкой, пленник вытащил его, и теперь стилет был спрятан под штаниной на правой ноге.
— Стой! — Крючок несильно ударил его шестом по плечу, и Туран перестал налегать на подпругу. Колени дрожали, ноги подгибались, дыхание с хрипом вырывалось из груди.
Впереди высились ворота Моста. Тяжелые створки крепились к двум столбам, которые состояли из автомобилей, установленных один на другой и залитых бетоном. На самом верху торчала пара больших джипов без колес, из салонов вниз глядели загорелые мужчины, вооруженные помповыми ружьями и карабинами. Ворота стояли на самом краю обрывистого берега, за которым начиналась Донная пустыня, перед ними тянулся ряд накрытых брезентом телег. Сбоку за длинным столом сидели люди в коричневых штанах и куртках — таможня Моста.
Фермер, хозяин груженых товаром телег, беседовал с толстяком, командующим таможенниками. Тот слушал вполуха, на вопросы отвечал односложно, чаще просто кивал — и отказывался скостить плату за проезд.
В конце концов, не выторговав ни единой монеты, фермер заплатил пошлину. Макота вылез из «Панча» и в сопровождении двух бандитов подошел к столу. Спрыгнув с повозки, Крючок встал рядом с Тураном. Пленник не пытался подняться с колен — у него болело все тело, сердце громко стучало, в боку кололо.
— Два самохода, грузовик, мотоциклетки… — протянул Крючок, сплевывая жвачку. — Да народу человек пятнадцать. Много атаману платить.
— Зачем платить? — спросил Туран, тяжело дыша. — Почему не спуститься в пустыню где-то в стороне?
Бандит покосился на него.
— Берег обрывистый. До места, где спуститься можно, крюк большой делать надо. А на другом конце Моста есть хороший спуск. Да еще у атамана дела здесь. И арбузами запастись надо, без арбузов дальше никак.
Макота заговорил с таможенником, тот назвал цену, атаман в ответ что-то прорычал. Толстяк развел руками: не устраивает — катись куда хошь.
— Жадный наш атаман, — прокомментировал Крючок, криво улыбнувшись. — Не любит с деньгой расставаться.
Макота раскрыл кошель и бросил на стол монеты. Пока толстяк неторопливо пересчитывал их, раздался скрип цепей, створки ворот открылись, и телеги фермера вкатились на Мост.
На крышу одного из венчавших столбы джипов выбрался человек. Приставив ладонь ко лбу, глянул вниз, повернулся к товарищам и махнул рукой — караван пока что не пропускали, ворота за телегами закрылись. Атаман, склонившись над столом, что-то сказал толстяку. Тот ткнул Макоту пальцем в грудь, скривил губы в усмешке и принялся пересчитывать монеты заново.
Туран посмотрел на Крючка. Глаза бандита поблескивали, он казался непривычно оживленным, будто предвкушал что-то.
— Ты здесь был? — спросил пленник.
— Чего? А, ясное дело.
— Что интересного есть на Мосту?
Крючок почесал кадык.
— Арбузы и мамми.
— Мамми?
— Кактусы. — Лопоухий широко улыбнулся. — Колючие. И вкусные — обожраться. Кровь от них прям вскипает.
Наконец Макота и таможенник разобрались с платой за проезд. Атаман отступил, толстяк встал из-за стола, и тогда Джай увидел, что это киборг. Левая нога от колена состояла из железа: рычаги, толстая пружина, шестерни в том месте, где начиналась стопа, то есть узкий металлический брусок с рядом круглых отверстий. Таможенник прошелся вдоль машин каравана, пересчитывая высыпавших наружу бандитов, при каждом шаге в механической ноге лязгало, в решетчатом колене качался короткий шатун, ходил вверх-вниз поршень.
Кивнув на «Панча», толстяк спросил у Макоты:
— Никого внутри?
— Никого, — ответил атаман, раздосадованный этой проверкой. — Мож, в кузов залезть хочешь?
- Что ты, я тебе верю, добрый Макота, — сказал толстяк, ухмыляясь.
Он скользнул по Турану равнодушным взглядом, посмотрел на мутафагов в клетках и полязгал обратно к столу, на ходу крикнув:
— Ладно, впускайте!
Заскрипели невидимые цепи, и ворота раскрылись. Зарокотали моторы. Выплевывая дым из труб, машины поехали вперед, следом потянулись телеги с мутафагами. Рыжий сидел на краю клетки, раскачиваясь из стороны в сторону, и глядел на Турана сонными глазами — получив порцию кашицы, он пребывал в благостном расположении духа. Крючок сказал пленнику: «Тяни, шакаленок» — и пошел вперед. Ныли спина и плечи, болели ноги, но Туран поднялся и зашагал, натянув постромки. Телега, скрипнув осями, покатила за ним.
На Мосту дул ветер, было жарко и душно. Когда-то эта постройка соединяла берег с большим насыпным островом, бетонное полотно сбегало полого вниз изгибаясь вдали — конца не разглядеть. Здесь все было устроено очень просто: в центре — гладкая серая полоса для пешеходов и транспорта, по сторонам — неказистые хибары, лавки, ночлежки и притоны. Строения, сплетенные из толстых высушенных стеблей, напоминали большие корзины, в которые на ферме Бориса Джай-Кана собирали кукурузные початки.
- Почему они из камня не строят? — спросил Туран, нагнувшись вперед, так что постромки впились в грудь. — Или из кирпича?
- Нельзя тут, — сказал Крючок. — Оно все тяжелое. Мост не выдержит, старый совсем.
- Но «Панч» таможенники пропустили, он тоже тяжелый.
- Че за «Панч»? А-а, грузовик твой бывший… За него атаману лишнюю деньгу пришлось отвалить. И все одно охрана запретила на ночь машины на Мосту ставить, потому мы в Квадрат едем, тока там заночевать можем.
- Что еще за Квадрат?
- Гостиница такая. Отстань от меня, шакаленок, щас все сам увидишь.
Солнце сползало к горизонту. Караван миновал большое здание-корзину с многочисленными пристройками, над крышами которых вились виноградные лозы. Шины сухо шуршали о бетон, уставшие бандиты ехали молча, предвкушая отдых.
Дневная жара еще не спала, население Моста пряталось от зноя в тени, лишь несколько бродяг дрыхли, обмотав голову лохмотьями, у края проезжей части. Туран больше не задавал вопросов. Голова кружилась от напряжения, в ушах гудело.
По краям Моста над крышами торчали верхушки железных столбов. Между ними протянулись цепи и тросы, к ним были прикручены проволочные сетки, клети и деревянные помосты — так называемые Висячие Сады.
