— Исключено, — резко оборвал министр. — У нас есть неопровержимые доказательства отсутствия признаков этого явления минимум в последний месяц. Да и блокировка всех выходящих радиосигналов в Мёртвый сезон ни разу не длилась больше двух суток.
Осведомленность министра приятно удивила Селезнева, но все-таки он возразил:
— У нас нет никакой уверенности в точности оценок этих сроков, но существует тысячи способов не дать отряду выйти на связь. Я лишь прошу подождать хотя бы некоторое время и не делать однозначных выводов о судьбе наших парней.
— До тех пор, пока у нас нет доказательств считать их живыми, мы будем вынуждены числить их погибшими или пропавшими без вести, — слова Шитова прозвучали как приговор. — Это единственное, о чем вы хотели сообщить?
Взгляд министра был красноречив и не выражал ничего, кроме скепсиса. Убедить настроенного подобным образом чиновника дело непростое и Селезнев это понимал, равно как и необходимость более конкретных предложений.
— Двое сотрудников, возможно, наша единственная зацепка в поиске ответа на вопрос, что известно нанимателям Серегина по проекту «Черный орел».
Настала, казалось, звенящая тишина. Все сидевшие, кроме Остапова и Клюева, переглянулись. Произнесенные слова вызвали неодобрение, читавшееся на лицах военного руководства. Чтобы не дожидаться потока гневных реплик, начальник ГРУ быстро объяснил:
— Сейчас у нас нет выбора, — пошел напролом Остапов. — Мозаика начинает складываться и есть все основания считать трагедию в комплексе, падение «Небесного взора» и деятельность частников из «MPRI» звеньями одной цепи. Для решения всей проблемы мы не можем не привлечь дополнительные ресурсы, иначе любые попытки спасти все, что еще можно спасти будут сведены на нет.
Настала пауза, в ходе которой министр сделал фигуру из десяти пальцев и некоторое время размышлял. Наконец, он произнес:
— Этот Серегин… Владимир Леонидович, у вас есть версии, как его могли завербовать?
Сидевший до сего момента Велихов — первый особист страны, — выровнялся в своем кресле.
— В виду крайней изоляции подземного комплекса, как вы понимаете, контроль отдела контрразведки в нем очень непрост. Особенности Зоны не позволяют производить ротацию состава, регулярную проверку на полиграфе и так далее. Мы можем рассчитывать на систему сдержек и противовесов, выстроенную в структуре руководства комплекса. Поэтому проверить всю поступающую информацию оттуда мы могли исключительно по косвенным признакам. Зная об этой особенности, выбору сотрудников уделялось самое серьезное внимание и проверка психологами человека как до заброса в Зону, так и на месте, была особенно тщательной. Психологические портреты записаны в досье на каждого сотрудника и хранятся как зеница ока. Естественно, все эти меры не могут дать стопроцентной гарантии от предательства, какими бы целями оно не мотивировалось.
— Но хоть какие-то предположения у вас имеются? — напомнил о своем присутствии Митрохин.
— Сразу хочу заявить, сказанное мною нельзя будет считать окончательным мнением, поскольку оно основывается лишь на некоторых умозаключениях и словах инженера. Так вот, скорее всего если исходить из предположения о саботаже, во главе которого стоял Серегин, вероятно, мы имеем дело с самостоятельным выходом на контакт.
— Каким образом? — министр напряженно слушал.
— До проведения отбора кандидатов в разведотдел комплекса, мы вместе с коллегами из ГРУ исходили из необходимости работы в нем только специалистов, прошедших подготовку в Зоне. Учитывая послужной список Серегина, лучшего кандидата на роль главы разведотдела просто не сыскать. Он прошел все мыслимые проверки и ни разу не дал ни малейшего повода усомниться в своей порядочности. Из всех перечисленных доводов можно сделать лишь один вывод — его завербовали после создания комплекса. Именно выполняя роль сначала военного сталкера-разведчика, он, скорее всего, и предложил свои услуги.
— Сам? — усомнился Шитов.
— Да. С его способностями он вполне мог создать свою небольшую агентурную сеть или выйти на контакт с группировками, подконтрольными иностранным разведкам. Будучи в статусе одного из высших руководителей этого секретного исследовательского проекта, провернуть такое практически невозможно. Если взять за основную версию с вербовкой Серегина в бытность разведчиком-военсталкером исследовательского комплекса, то могу себе представить неслыханную радость его кураторов, когда они узнали о его новом месте работы.
— Тогда возникает вопрос о связи, — подключился к разговору Клюев. — Как он передавал информацию? Разве что…
— Он мог создать несколько мест с тайниками в самой Зоне, — закончил за него Велихов. — Рискованно, но техника в Зоне вещь ненадежная, да и выходить на связь незаметно подобным образом крайне сложно.
— Зато выбирать маршруты разведотрядов так, чтобы они пролегали мимо этих тайников вполне реально, будучи шефом разведки, — догадался Селезнев и все с одобрением посмотрели на генерал-майора.
— Верно, — согласился Велихов. — Такой расклад действительно многое объясняет. Мною уже ведется проверка всех, кто имел любое отношение к информации о подземном сооружении.
— Проверьте и как можно лучше, — напомнил министр. — Кто, по-вашему, за этим стоит?
— Вероятней всего американцы, особенно, если принять во внимание их причастность к забросу наемников, использовавших специальную аппаратуру, охоту, устроенную ими за «Небесным взором». Очевидно, одна из их важнейшей целей будет добыча всей информации о «Черном орле».
Министр сокрушенно покачал головой.
— Неужели все происходит на самом деле, коллеги? Нас обыграли буквально у нас же под носом.
— Юрий Павлович, есть шанс перехватить инициативу, — осторожно произнес Клюев и заметил, как Остапов ему кивнул.
— Доставить сюда как можно быстрее этих двоих? Я уже это слышал. Как контрразведка оценивает надежность их сообщений? — Шитов обратился к Велихову. Контрразведчик заерзал на месте, но уверенным голосом дал ответ:
— Исходя из текста сообщения связиста и, зная, что ГРУ не принимало от комплекса никаких сигналов во время сеанса обязательной связи, имеются все основания считать их достоверными. Психологи и лингвисты также подтвердили малую вероятность действий связиста под контролем и сказанное им похоже на правду.
Вмешался Остапов:
— Юрий Павлович, сейчас каждая секунда на счету. Нужно реагировать и решительно.
— Судя по вашей решительности можно заключить, словно вы обладаете неким планом, — заметил министр обороны и выжидающе посмотрел на шефа ГРУ. С молчаливого согласия Остапова взял слово его первый заместитель.
