То игровое задание они выполнили с трудом. Там-то, прикрывая отход команды, и «сложил буйную голову» Лонко. Зато сейчас все живы и здоровы!
В ангаре бушевал и бесновался огонь. Жар набирал силу, лез вверх, обугливал краску, плавил алюминиевые и медные жилы, раскалял железо. А внизу рвались баллоны, разлеталась напалмом пластмасса емкостей с горючим, разваливались ящики, впуская в себя огонь. Тот слизывал с законсервированного оборудования смазку и горел еще жарче. В этом рукотворном аду полыхало все! От пола до потолка!
Дверное стекло покрылось испариной и сажными кляксами. Сама дверь быстро накалилась — не притронуться. Все чувствовали себя немного героями. Вкус приключений кружил голову.
Лонко пнул дверь. В стекле поползли трещинки.
− Сдурел?! — осадил его Харли.
− А ты не бзди, − успокоил Влад приятеля.
− Желательно, − замахал руками Феликс.
Харли послал обоих.
В верхних петлях от температуры закипело масло. Пустило вонючий дымок. Надо уходить. Мало кто не оглянулся. Дверной иллюминатор сиял кровавым оком.
− А тут веселей, − фонарь Харли пробежал табличку. Сектор С-1. Поверх надпись краской. «Кранты всем!» И ниже «Пошел на х…й!»
− От души! — дал заключение прочитанному Феликс.
− Никогда не слышала про такой сектор, − «почеркала» светом надпись Чили.
− За то теперь увидела.
− Его?
Скелет человека лежал у самой стены, отвернувшись от всего. Словно в последний момент испугался и пытался ничего не видеть.
Свет пяти-шести фонарей сошелся на останках.
− Изгой?
− Кто его знает.
− А кто еще. На уровне давно не живут.
Минута базар-вокзала, поделиться известными все сплетнями об изгоях. Ничего конкретного. Ничего хорошего.
Чем неприятен мертвец? Уж конечно не своим видом. Кости и кости. Не белые — серые. Умер приятель, повернувшись к собственной смерти жопой. Не все герои в лицо ей смотреть. Беспокоит другое, останки прямое доказательство слухов блуждающих по Термитнику. И как знать, не окажутся ли и другие явью. Пресловутый Бремсберг, куда уходят неприкаянные и отчаявшиеся. Кишка − пристанище тех, кому нигде больше не нашлось места. Объекты досужих домыслов вполне могут оказаться гораздо ближе, чем представляется. И совсем не в тех тонах, какими их рисуют.
Сразу стало не уютно. Словно они оказались на вражеской территории и выдали себя неприятелю. Лопухнулись выходит с пожаром. А думали… Не хрена не думали….
− Пожрать бы, − вернул ребят к реалиям бытия Харли.
Место для перкуса нашли скоро. В довольно большой комнате полно столов, у задней стены из-под лопнувшего листа сочится вода. Первым попробовал Лонко.
− Вроде ничего.
Чили сербнула с ладошки.
− Дизентерия на вкус не определяется, − зацепил девушку Феликс.
− Слушай, медик! Не выпрашивай.
− Гинеколог, − поправил Феликс. — Когда-нибудь ты попадешь ко мне на прием. Вот тогда, − он потер руки…
Чили едва не поперхнулась глотком. Больной, честное слово!
Напились по очереди.
− Лучше немного оставить, − посоветовал Влад экономить крохи еды.
− Слышьте? — накинулся Феликс на Харли. — Хорош лопать!
Совету вняли неохотно.
Джок покопался включить радио в разбитую розетку. Кроха долго трещал, но не вякнул вразумительного слова.
− Как там, на Большой Земле? — подсел поближе Феликс. Сквозь треск ничего не разобрать.
− Кисло, − ответила Джилли.
Помучив аппарат, выключили.
Тихо до тошноты. И темно. Будто в грязи утонули. Запах гари накрепко впитавшийся в одежду отвратителен. Все молчат. Неужели не о чем поговорить? Выходит не о чем. Разве что о том, как хочется есть.
− По-моему мы удаляемся от спасения, − хнычет Харли.
− Если отчего-то удаляешься, значит, к чему-то приближаешься, − философски заметил Феликс.
− К чему?
− По логике к поверхности, − как-то настороженно произнес Влад. Идея слишком опасна.
«Не опасней, чем….,» − даже капитаны не всегда знают ответы. Но ведь вовсе не обязательно знать имя опасности, достаточно понимать её серьезность. Влад понимал. Не зря же он столько времени провел на толкучке, внемля рассказам бывалых людей. Не тех что торгуют. Тех, кто ходит за Охранный Периметр. Чья профессия — рисковать.
− Охуетительная перспектива, скажу вам…, − злобится Джок. — Предки были дураки, лезли в землю, а мы поумнели прем на поверхность.
− Ну и что? Глянем как там. Может нормально. Рапторов же отправили? — не понимает Джилли пессимизма Лба.
− Вот именно. Рапторов отправили.
− А чем мы хуже? Ничем. Утрем им нос, − анархистку ни с чего понесло. — Да, мы!…. Да, их!…. Да, ух!….
Джоку у нее не выспорить. Все не дрогнув, скажут − не хуже!
Посидели. За отсутствием радио послушали треп Феликса. Наскучило − подремали.
Влад поднялся первым. Решительно. Выбор сделан. Возможно, он был бы другим, но обстоятельства не позволяют его изменить. И он пока еще капитан «Сталкеров»!
− Подъем!
− Нет в тебе романтики, кэп, − вздыхает Феликс. — Нет бы… Свистать всех наверх! — и перешел на кривой фальцет. — Полундра! Каррамба! Якорь вам в зад! Шевелитесь сухопутные крабы!
По дороге, сыграли футбол, распинав, друг дружке пустую банку из-под пива. Редкость достойная музея! Когда-то пиво продавали в алюминиевых банках. Игра закончилась быстро. Неуклюжий Харли растоптал «мяч».
− Слон! − рассердилась на него Джилли. У девчонки ловко получалось обводить остальных.
Банку оставили в покое, запнув в коридор.
От нечего делать, чаще заглядывали в кубрики. Джилли нашла тряпичную куклу и потащила её с собой. Феликс разжился строительной каской. Джок подобрал останки прибора и теперь расковыривал на ходу. Чили щеголяла в обнове. Вылитая армейская дива из старых музыкальных клипов. Короткие шорты, куртка на одной пуговице, из-под которой (относительно) выпирает грудь. Хо-хо, парнишки! Стоять смирно! Хе-хе-хе! У кого не стоит, шаг вперед!
***Бремсберг.
«Во второй раз,» − твердила с горечью и отчаянием Шанни. — «Во второй.».
Если она и ошибалась, то не умышленно. Возможно, не желала вспоминать и ворошить прошлое. Жизнь… её жизнь рушилась трижды. Трижды! Первый раз, когда она спуталась с Гарретом. Мама предостерегала, парень не так компания, в которой ей следует проводить свое свободное время. Мама твердила, ему нужны её деньги и её п…да. Она так и говорила, прямо и открыто, не стесняясь и не жалея дочь. Убеждала, он держит её за шлюху, с той лишь разницей, что обычно платят шлюхам, а не шлюхи. В ту пору мама часто так её обзывала. Шанни плакала. Рыдала. Надсаживала свое любящее сердце. Первая любовь, как понимаете, она же последняя и единственная. Нет, Шанни вовсе не была шлюхой… она была дурой и вняла мудрым материнским предупреждениям, прибывая на третьем месяце беременности, вещественном подтверждении внезапно и безвозвратно ушедшей любви. Выручила мама. Она вытерла Шанни слезы и сопли и устроила подпольный аборт, не афишировать непростую и компрометирующую юную леди ситуацию. Второй раз жизнь поступила подлей и подставила подножку, когда казалось, будущее Шанни устроилось наилучшим образом и, грядут долгие безоблачные дни. В её жизни появился Стив. Он был хорошим парнем, а они отличной парой. У них все ладилось без споров и обычных семейных склок. Никто ничего друг другу не доказывал и не рвался заполучить скипетр домашнего царя. Но, тем не менее, все обернулось дурно. Стив хотел детей! Он был двинут на детях. Он трындел о них день и ночь. Читал медицинские книги, садил её на специальные диеты, заставлял заниматься йогой и высчитывал благоприятные дни зачатия. Стив был ласков, нежен и изобретателен в постели. Даже теперь, много лет спустя, вспоминая их супружеские утехи, у Шанни мокрело внизу. «Текли слюньки» — так называл Стив её состояние крайнего возбуждения. Но, увы и ах, всех его умений и ухищрений не хватило для оплодотворения естественным образом. Пришлось обращаться к медикам. Тогда-то и всплыла забытая и похороненная в былом история подпольного аборта. Стив мог бы простить Шанни, но медики взялись безапелляционно утверждать, у нее никогда не будет детей, вследствие непрофессионального вмешательства и всевозможных осложнений. Был скандал, была истерика и битая посуда. Стив, её любимый Стив, обозвал её грязной подстилкой, сказал, что не хочет её видеть и выставил за дверь, не позволив забрать и нитки. Сейчас Шанни находила поступок бывшего правильным. Он обеспечивал её всем. В отличие от многих, Стив любил таскаться с ней по магазинам. И принимал участие во всех покупках. Даже чисто женских. Начиная от шампуней и женского нижнего белья, до прокладок и тампонов. Таков он был.
