Гортт был неугомонен в своей благодарности Карнажу и потчевал того брагой, зло посмеиваясь над рассказом полукровки об участи старого чернокнижника. Напиток хорошо развязывал языки, как полагал гном. Но Феникс раскрыл подробности убийства своему собутыльнику только тогда, когда понял, что гном от него не отвяжется, если не услышит деталей смерти своего кровника. Тем более выпивка в полукровку больше не лезла, а Гортт все подливал и подливал. Гюрза тоже слушала рассказ «ловца удачи», пока они втроем сидели возле костра, где ужинал Тард, и по мере сил, помогала ему истощить запасы браги.
Бритва на ночь окружал себя самыми надежными из своих товарищей по оружию, либо изредка теми, у кого была неплохая репутация. Правда, полуэльфка не вписывалась в его представления о «надежных» товарищах по оружию, однако гном знал лангвальдское соглашение полукровок, отчего был спокоен на этот счет.
Убийца драконов в последнее время был настороже. Теперешняя его охота началась еще тогда, когда в трактирах Швигебурга поползли слухи о приближении башни Хроноса, и вместе с проезжими «искателями истины», которых приписывали к блаженным в их стремлении повсюду следовать за архимагом и его Странствующей Башней, по столам зашелестели бумаги с печатями императора, феларского и сильванийского королей.
Длинные руки ларонийской тайной канцелярии доставали далеко не везде, и всегда можно было изыскать способ распространения известий, однако риск оставался и был довольно большим, так как простым бумазейкам без печатей мало кто верил, да и сами печати проверялись по нескольку раз. Это делал любой уважающий себя убийца драконов, так как их было мало, особенно профессионалов своего дела. Они часто гибли и редко это происходило от лап драконов, скорее от кинжалов и коротких мечей из-под фиолетовых плащей ларонийцев.
Все же историки и хронисты очень сильно поспешили, объявив Войну Кинжалов оконченной. В этом гном был глубоко убежден. И не потому, что убийства происходили с завидной регулярностью. Во все времена шипели яды в бокалах, удавки стягивали шеи и ножи вгонялись в спины не реже, чем теперь.
Особенностью нового времени стало то, что традиции Войны Кинжалов в эпоху Сокрушения Идолов плавно перекочевали и дальше, следуя зову Ta'Erna. Никто не хотел поднимать шум по поводу того или иного убийства, не важно кого и за что, просто отвечали тем же. У государств, после былых кровавых побоищ, не доставало сил развязать еще одну войну. Вот они и огрызались друг на друга, как уставшие от драк, но так и не поделившие кость псы. На это силы брались из разросшихся древ власти, ведь после многочисленных конфликтов, где все решалось огнем и мечом, гильдии выбили себе неплохие места у трона. Простые смертный становились ближе к могуществу королей, а те не только предоставляли им права, но и накладывали обязательства, искусно сотворив иллюзии общих дел и идей. При этом всякий раз слащаво подчеркивалась роль этих самых «простых смертных». И горе было тому правителю, который не следовал новым веяниям.
Тард был неплохо осведомлен, особенно в области тех слухов и разговоров, что вертелись вокруг его нехитрого ремесла. И этим все усложнялось во сто крат. От момента заказа или, как иначе говорилось, «приглашения на охоту», приходилось изрядно поломать голову и тщательно подобрать сторонников. Бритва свято соблюдал и то и другое, почему и дожил до своих лет. Убийца драконов не раз получал сведения от «ловцов удачи», которые являлись самыми надежными источниками информации на Материке. Теперь же козырная карта сидела в двух шагах от него.
Феникс сам попросился ехать с ними, а это многое значило. Гному не раз приходилось ждать следующей зимы, если вдруг расходились слухи о том, что наемники, члены гильдий воров и «ловцы удачи» покидали ларонийские территории и избегали истанийских приграничных районов. Приходилось потуже затянуть пояса и ждать следующих холодов, ведь к зиме драконы становились вялыми и часто впадали в спячку.
– Феникс, ты сегодня остаешься ночевать у нашего костра? - поинтересовался Тард, заметив, что полукровка не собирался уходить.
Карнаж утвердительно кивнул.
– Как Нэй? Мы все слышали о том что произошло, вот я за ребят и спрашиваю. По сердцу она нам пришлась. До сих пор не могу простить себе, что выставил так мало караульных той ночью.
«Ловец удачи» промолчал. Он бросил взгляд на захрапевшего Гортта. Еще несколько тардовских наемников расположились рядом, закутавшись в свои плащи. Полуэльфка дремала, положив голову ему на плечо.
– Плохо, - ответил полукровка в полголоса, - Она не приходит в сознание.
– Еще бы! Если ударил такой здоровяк. Гора мышц и мяса, но ни одной извилины. Я бы на твоем месте убил после тех дел, что он натворил.
– Не люблю убивать в простой ссоре.
– А это ты Гортту доказывай, - хитро прищурился Тард, подхватив лежавший у своих ног плащ и протягивая «ловцу удачи», - Давай, устраивайся и вздремни немного. На вас двоих должно хватить.
– На двоих? - изумился полукровка.
От резкого движения наемница приоткрыла заспанные глаза. Она пробормотала что-то себе под нос и, поежившись, переместилась ближе к своим вещам, сваленным у костра, и вытащила из сумок изрядно потрепанный плащ.
Феникс поднялся и подошел к ней. Полуэльфка изумленно смотрела на него, пока он кутал ее в плотную ткань необъятного предмета одежды Бритвы.
Гном улыбнулся, когда двое полукровок улеглись рядом. Гюрза как-то опасливо и недоверчиво положила свою голову на грудь Феникса. Он уже спал, а она еще долго не могла заснуть и удивленно посматривала на Бритву. Тот лишь разводил руками, мол, лангвальдское соглашение вспомнил, не иначе.
На следующий день, ближе к полудню, обоз остановился на границе. Сильванийские стражи лесов небольшими группами прохаживались вдоль груженых возов, вытянувшихся на тракте. Тард и Гортт о чем-то спорили с комендантом форта, пока группа стражей во главе с офицером производила беглый досмотр. Королевский патент сделал свое дело, иначе все дело могло затянуться до глубокой ночи.
Карнаж стоял, прислонившись спиной к фургону циркачей и разглядывал обитые мыски собственных сапог. В сложенных на груди руках поблескивал на солнце шип на рукоятке Vlos'Velve спрятанного под курткой. Памятуя неприятные вести, принесенные вчера наемницей об убитом на днях у границы «отрекшемся», Феникс решил быть настороже.
Полуэльфка стояла по другой край полога, сжимая в руке свою огромную феларскую саблю и изредка бросала изумленные взгляды на «ловца удачи», который был весь день молчалив, словно воды в рот набрал.
Наконец, офицер и несколько сопровождавших стражей приблизились к фургону. После краткой и нелицеприятной беседы с маэстро, так как сильваниец говорил с ним требовательно и надменно, офицер приступил к досмотру.
