Выбравшись из укрытия, Саксон устремился в облако воняющего порохом дыма; стены еще гудели поcле взрыва. Ногой в тяжелом солдатском ботинке он вышиб дверь апартаментов и, выставив вперед автомат, ворвался в номер.
Просторная комната, казалось, была лишена острых углов - сплошная мягкая мебель и арочные окна. Толстый слой армированного пластика - несомненно, какой-то отражатель - скрывал оконные стекла, не пропуская в комнату свет утреннего солнца, заливавшего Зубовскую площадь. Саксон нашел провод и выключил завесу.
Сбоку виднелась дверь в анфиладу комнат, каждая из которых по площади превосходила родной дом Саксона; напротив нее располагалась дверь в спальню. Мебель была вынесена, и почти всю комнату занимали сервер, множество мониторов и сложная клавиатура.
Из ванной к Саксону бросился человек в темном костюме, сжимая в руках компактный, но смертоносный дробовик "Видоумейкер" [Widowmaker - делающий вдов (англ.).]. Пистолет-пулемет Саксона загрохотал, и очередь прошила бандиту грудь; он рухнул на плитки пола и застыл в луже крови. Бен отбросил пустой магазин, вставил новый и устремился в спальню.
Михаил Контарский, охваченный животной паникой, отодвинулся от клавиатуры и потянулся к блестевшему никелем тяжелому автоматическому пистолету. Саксон поднял оружие и прицелился Контарскому в грудь.
- Не трогай, - произнес он.
Русский отнюдь не походил на того человека, которого он видел на фотографиях. Исчезло торжественное выражение лица, отстраненный взгляд; черты его выражали беспредельный ужас. Он слабо кивнул и прижал руки к груди.
- Прошу тебя, - заговорил он. - Ты не можешь меня остановить.
На краю поля зрения Саксона что-то замерцало, и он сообразил, что за чередой цифр и данных, скользивших по экранам, скрываются очертания призрачного человеческого лица, смотревшего сквозь эту пелену.
- Он пришел убить тебя, Михаил,- произнес призрак.
Голос был бесполым, невыразительным, словно это говорила машина, а не живой человек; не было ни лица, ни других отличительных признаков, кроме имени в углу экрана: Янус.
- Ты же сказал, что мне хватит времени! - злобно бросил Контарский; губы его дрожали. Он снова умоляюще взглянул на Саксона. - Прошу тебя, мне нужно закончить свое дело, иначе...
Саксон шагнул вперед:
- Если вы прикоснетесь к этой консоли, это будет вашим последним движением, господин министр.
- Михаил, - заговорил человек без лица, - это важнее твоей жизни. Нам нужны данные о Зале Смерти, ты должен закончить загрузку...
Саксон ухмыльнулся и выпустил очередь по самому большому экрану; голос смолк. Контарский взвыл и попятился.
- Хватит с меня твоего приятеля. - Саксон схватил жертву за воротник и поволок ее прочь из комнаты.
- Нет. - В спальне была установлена еще дюжина мониторов, а в гостиной - большой экран; все они ожили, и на всех появилось одно и то же скрытое за пеленой "снега" лицо. Слово повторялось снова и снова, когда один за другим загорались мониторы. - Нет. Еще рано.
- Все кончено, - сказал Саксон пленному, не обращая внимания на компьютерный голос.
На лице Контарского появилось упрямое, вызывающее выражение, и он попытался вырваться из рук Саксона.
- Ты не можешь меня арестовать... Ты не полицейский! Какое ты имеешь право... - Но вспышка гнева быстро погасла, когда взгляд министра упал на пистолет-пулемет. - Прошу тебя, умоляю! Не убивай меня. Я сделал только то, что считал правильным!
- Он не преступник, - настаивал голос. - Не тебе судить его.
Саксон стиснул зубы.
- Ты агент всемирной террористической сети! - проревел он, - Ты агент "Джаггернаута"! Сволочи, которым ты продался, виновны в смерти моих людей! - Гнев возвращался, он чувствовал его палящее прикосновение. - Операция "Кукушка", - бросил он съежившемуся человеку. - Слышал такое название? Знаешь, что там случилось? Они были солдатами и выполняли свою работу - это была даже не их поганая война! - Саксон ударил Контарского прикладом по голове, и министр, отлетев в сторону, врезался в косяк двери. - А теперь пошел! Я возьму тебя живым! Ты будешь отвечать за то, что сделал! - Он гневно уставился на один из мониторов. - Ты смотришь? Потому что в следующий раз мы придем за тобой.
- Н-нет, нет, нет... Ты не можешь... - запинаясь, пробормотал Контарский, оборачиваясь к мониторам. - Янус, ну что же ты! - взмолился он, обращаясь к призраку. - Помоги мне...
Но призрак проигнорировал его; мысли его явно были заняты Саксоном.
- Ты понимаешь, что ты творишь, наемник? - (Саксону показалось, что в тоне его послышался упрек).- Ты знаешь, какому хозяину ты служишь?
Этот вопрос заставил Саксона помедлить; он угрожающе посмотрел на Контарского, рывком поставил его на ноги, толкнул на середину комнаты. Человек, стоявший перед ним, побелел от страха, и в его глазах Бен не заметил признаков лжи.
- Я ничего не знаю о твоих людях! - прошептал он. - Ты должен мне поверить!
И на долю секунды Саксон действительно поверил ему. Он умел распознавать ложь; ему приходилось встречать лжецов и в бою, и в обычной жизни, и он знал, как выглядит человек, слишком напуганный, чтобы лгать. А если название "Операция "Кукушка"" ничего не значит для Контарского, тогда...
"Зеленый свет".
Спустя долю секунды после того, как Саксон услышал эти слова по общему каналу, прозрачный пластик треснул. Пуля Хардести вошла в мозг Контарского через нос, разворотила череп и разбрызгала мозги по деревянной обшивке стены. Тело, залитое кровью, рухнуло на столик розового дерева.
Когда Саксон поднял глаза, все экраны погасли.
Глава пятаяСилвер-Спрингc, Мэриленд, США
Такси-робот остановилось на обочине неподалеку от дома Келсо. Женщина вылезла на тротуар и посмотрела вслед машине без водителя, которая устремилась дальше по улице, прощупывая эфир торчавшими над капотом антеннами. На поездку из аэропорта ушли последние деньги с кредитного чипа, который дал ей Темпл. Анна не помнила, как прошел полет: она была погружена в собственные мысли, снова и снова переживая одни и те же эмоции. Она испытывала отвращение к себе за слабость, злилась за то, что позволила себя поймать, за то, что разочаровала Мэтта Райана. Ее переполняли ярость и одновременно чувство беспомощности, сожаления и страха.
Но сейчас все это ушло, и Анна ощутила внутри огромную пустоту. Весь ее труд, все, что она сделала за бесконечные дни и недели тайного расследования, снова прошло перед ее внутренним взором. Она разрушила карьеру в поисках преступников, о которых никто не желал знать, в поисках правды, которой никто не желал посмотреть в лицо.
