Поднялись на второй этаж, в зал рукопашного боя, где Игорь поставил сержанта на мешок отрабатывать простейшую связку, пока не упадет. Левый прямой, правый боковой, левый в печень – любой первогодок лупит ее с закрытыми глазами, проще только двойка. Сам сел наблюдать. Счастье выдохся через десять минут, задышал, принялся смазывать удары. Ничего, он парень выносливый, скоро у него откроется второе дыхание.
– А вот теперь лови момент, когда у тебя откроется второе дыхание, – напутствовал Берсенев. – Именно эти ощущения будут для тебя ключом к пониманию. – Свинство, конечно, говорить такие фразы под руку, теперь бедный сержант уработается, пока оно к нему придет, ну да ничего, здоровее будет. Правда, с сержантом не все оказалось так просто, после предупреждения о втором дыхании он никак не мог расслабиться, все ждал, когда же придет, отчего все больше и больше уставал.
Надо было ему немного помочь в непростом деле остановки собственного сознания. Можно криком, можно окатить водой, на крайняк отвесить хорошего пенделя, в общем, сделать нечто из ряда вон. Сработает, но учитель такие методы не особо жаловал, при них получался малость не тот эффект. Точнее, не тот, который нужен бойцу. В чем разница, Игорь не очень представлял, старшие хорошо разбирались, как работает черепушка, а он в такие нюансы не вникал. Сам научился, а других учить не планировал. Бойцу надо самому поймать момент, и желательно на тренировке или непосредственно в бою.
Старый усилок с колонками все еще работали, подсоединил к ним плеер. Теперь осталось поставить музыку пободрее, чтоб пробрала Счастье до самых кишок. И такое имелось в наличии. Рамин Джавади в версии heavy metal. Берсенев включил усилок, выкрутил громкость на максимум и нажал на «play». Жахнуло знатно, аж стекла задрожали, а Счастье влупил от всей души, Игорь даже испугался за мешок, а ну если слетит с крюка, как его обратно вешать? Дубасил сержант, пока музыка не кончилась, прямо Тайсон в молодые годы. Потом батарейки у него начали резко садиться, перестарался парень, пора прекращать издевательства.
– Поймал момент? – поинтересовался Берсенев.
– Нет, мимо кассы, – покачал головой продышавшийся сержант, – слишком быстро, как музыка заиграла, так второе дыхание включилось, но сам момент поймать не удалось.
– Ничего страшного, кроме доведения себя до полуобморочного состояния есть еще пара толковых методик. Музыка и дыхание. Первый способ – поставить музон, который нравится, и сосредоточиться на нем настолько, чтобы ничего другого для тебя не осталось. И тогда ты сам станешь музыкой. Вот этот момент тебе и нужен. Второй способ – контроль дыхания. Тупо сосредоточиться на вдохе-выдохе, и опять, чтобы ничего другого для тебя не осталось. Вот тогда сможешь поймать промежуток между вдохом и выдохом.
– Что-то как-то слишком сложно, у вас в арсенале нет чего-то менее головоломного?
– Не вопрос, есть еще куча методов, где ученика лупят палкой по башке и швыряют в горную реку, за две с половиной тысячи лет народ встречался очень разный и методик придумали немерено, какая-нибудь точно сработает.
– Я правильно понимаю, вариант как у человека-паука, в смысле раз, и у тебя суперспособности, не прокатывает?
– Похвальная сообразительность, в реальном мире обычно пашешь как проклятый, а вперед продвигаешься со скоростью улитки.
– Вы знаете, я тут подумал, первоначально предложенные вами варианты предпочтительней.
– Ну так вперед. – Игорь показал Счастью на грушу.
Прозанимались до обеда, когда ему позвонила незнакомая барышня. Оказалось, не тайная поклонница, а девушка из ветеринарной клиники, предложила забрать кошака. Первый вопрос, сорвавшийся с языка, был: «Какого, к лешему, кошака?» Обычную кошатину, серого полосатика, которого он сам на днях привез. Между прочим, отдал четыре тысячи. Да, действительно, было такое дело. Только на фига ему кот? Раз зверюшка здорова, предложил девушке его отпустить на все четыре стороны. Ан нет, кошак здоров, но не совсем, нуждается в уходе и все такое. Все прекрасно, но он не верит в любовь с первого взгляда, а кошака видел один раз. Девушка на том конце заявила, что такое безобразие решительно невозможно, кота они выпустить не могут. Забрать себе работники тоже не могли. Игорю надоел беспредметный разговор, и, пожелав всего хорошего, он отключился.
Как оказалось, ненадолго, через несколько секунд последовал очередной звонок из лечебницы, повторился предыдущий диалог, правда, уже в урезанном варианте. Через несколько секунд – еще звонок, который Берсенев просто отбил. На пятом звонке он не поленился внести номер лечебницы в черный список. Не помогло, настырная девка позвонила с другого телефона. Игорь пригрозил подать на нее в суд за домогательство, она на него – за жестокое обращение с животными. Обалдеть, оплатить лечение незнакомого кота – теперь приравнивается к жестокости?
Прям анекдот про занудного мужчину и занудную женщину. Девка оказалась достаточно занудной, проще съездить, взять кота и отпустить самому. Мотоцикл у ворот, дел-то на пятнадцать минут. Оставил Стрельченко за старшего, поехал в лечебницу, где, удостоившись недовольного взгляда защитницы животных, получил на руки кота. На его непрофессиональный взгляд вполне бодрый и здоровый кошак, еще пару перевязок, и будет полностью в форме. Вышел из лечебницы, опустил кота на дорожку и захромал к мотоциклу. Кот захромал рядом. Шикарная картина, два хромых дурака, оба на левую ногу. Простите, один на лапу. Игорь уселся на мотоцикл и, уже надевая шлем, встретился взглядом с сидящим у переднего колеса котом. Тот вопросительно мявкнул.
В раздражении повесил шлем на руль, посадил кота на заднее сиденье, сам пошел обратно в лечебницу. Аксессуары для кота обошлись еще в четыре тысячи. Жратва, лоток с наполнителем, переноска, совочек для дерьма, мазь для смазывания ран, таблетки от глистов, капли от блох. Зараза, самый обычный кот, а денег потрачено, как на самого породистого, хорошо, девки за квартиру платят, как раз месячная плата. Возникла здравая мысль: «Капитан, ты кретин, на хрена тебе вообще кот?» Ладно, пусть только попробует обои драть или отправлять естественные надобности в местах, находящихся за бортиками лотка. Все равно он скоро переезжает в дом учителя, откуда кот после выздоровления сам сбежит.
Дома никого не оказалось, и Берсенев сразу приступил к инструктажу животины. Установил в туалете лоток, насыпал наполнителя, посадил в него кота. Зверь оказался сообразительным, сразу понял, что к чему, но потом повел себя странно, начал закапывать продукты жизнедеятельности и попутно засыпал весь туалет гранулами наполнителя. Не слишком приятно, но для первого раза сойдет. Потащил его на кухню, определил место для еды и питья. Все, где спать, сам решит, не маленький. Накапал на холку антиблошиный препарат, вроде нормально, глистов травить завтра утром. Перед уходом набросал девкам записку, чтобы не пугались кота, с клятвенными обещаниями, что это все прекратится на следующей неделе.
Вернувшись в училище, встретил Андрюху.
– Здоров, адъюнкт, ты чего здесь забыл в выходной день?
– Пошли, похвастаюсь, тебе, наверное, понравится.
– Если лестниц на пути нет, то пошли, – усмехнулся Игорь.
– Есть одна, пятнадцать ступенек, думаю, ты ее преодолеешь, помнится, ты и не такие дела заваливал.
– О да, ключевое слово «заваливал».
– Не боись, дотащу твою тушку.
Идти оказалось не слишком далеко – в торец пятиэтажной казармы, где в подвале располагалась давно заброшенная лаборатория. НИЛ-2 закрыли еще до их поступления в училище, так что чем она занималась при империи, наверное, уже никто и не помнил. Как ожидалось, ничего интересного, древняя аппаратура, сваленная в заброшенную лабораторию за ненадобностью, куча древних желто-синих картонных коробок с надписью «Голографические пластины». О, а вот это уже интересно. В центре одной из комнат находился бетонный параллелепипед примерно два на полтора. На нем несколько полуразобранных приборов непонятного назначения, паяльник, четыре настольных лампы по периметру и гробик древнего осциллографа. Видать, Эндрю что-то шаманит.
– Слышь, а что это за жертвенный алтарь с артефактами? – кивнул на бетонный постамент.
– О, это старинный стол для изготовления голограмм. Раньше, когда технология была не отработана, а голограммы на коленке делали, приходилось пользоваться такими штуками, чтобы исключить вибрации. И то не всегда получалось, я тут от скуки полистал старые лабораторные журналы, так представь, у них за три дня перед спитакским землетрясением ни одна голограмма не получалась. Разрешение на пластинке огромное, даже микротолчки, которые тогдашние сейсмические датчики не регистрировали, мужикам весь эксперимент портили. А вот эти артефакты – так называемые газовые лазеры. Раритет второй половины прошлого века, можно сказать, одни из первых лазеров, три штуки уже успел запустить.
