— Мы то при деле, в дозоре стоим, эт тебе на месте не сидится. — безразлично бросил верзила с мечом-великаном.
— Дядь Прохор, што так долго-то? Мы заждались уж. — голоса у них тоже соответствовали внешнему облику: тонкий мальчишеский у лучника-юнца и басовитый у обладателя двуручника.
— Да вот, пополненье для нашей славной дружины привел, принимайте бравого воя! — крестный выдвинул меня вперед, подтолкнул в спину, не переставая нахваливать новоиспеченного крестника — Он в одиночку кусача угомонил! Да к тому ж без оружья!
После произнесенных слов, вояки уставились на меня с удивлением и восхищением, молодой так вообще рот раскрыл и глазами захлопал, пытаясь растянуть их до размера распахнутого рта.
А я стоял, как дурак, не понимая, зачем бородокосый пошёл на эту откровенную ложь. Ведь мог спокойно рассказать все, как было на самом деле, по праву получив звание победителя опасного чудовища и спасителя меня, в той непростой схватке. Может я что-то не понимаю или не знаю в их традициях и, согласно им, ему выгоднее представить новоявленного крестника в качестве героя. Хотя, больше похоже на то, что крестный просто решил пошутить, за время общения успел заметить за ним склонность к подобному.
— Брешешь! — после короткой паузы прогудел здоровяк, с недоверием оглядывая меня с ног до головы.
— Экий ты неверующий, Фёдор! Да разве ж я тебя адманывал када?! — бородокосый горестно покачал головой, глядя на мечника исподлобья, на что тот лишь усмехнулся и перевел на него не особо дружелюбный взгляд. Глядя на противостояние их взглядов и нарастающее в воздухе напряжение, я, на всякий случай, шагнул в сторону. Что-то неладное было в их отношениях. Этот факт был настолько же явным, насколько явным была уверенность в том, что вода мокрая, а огонь обжигает.
— Да што вы в самом-то деле?! — донеслось от испуганно поглядывающего паренька. Он тоже заметил неладное и открыл было рот, чтобы сказать ещё что-то. Но здоровяк Фёдор пресек эту попытку одним взглядом в сторону вмиг опустившего голову юнца.
— Верить надобно людям! Верить, иначей как потом с ними в бой идтить? — бородокосый подошёл ближе к застывшему с мечом под мышкой здоровяку и продолжил говорить, глядя снизу-вверх на собеседника. При этом интонации в его голосе с добродушных изменились на довольно агрессивные. Эта перемена была настолько резкой, что я не сразу понял, как спокойный диалог перерос в серьёзный разговор, не предвещающий ничего хорошего.
Особенно серьёзным он становился для бородокосого, учитывая неравные весовые категории между оппонентами. Зачем крестный внаглую задирает этого амбала, вдвое больше себя по комплекции?! Ведь если дойдет до драки, здоровяк сложит его в один удар. К тому же оба при оружии, а этому Фёдору меч даже вытаскивать не нужно, он у него под мышкой, ухватиться за рукоять и нанести удар — секундное дело! Хотя не думаю, что до такого дойдет, но все равно непонятно, на что надеется крестный.
— Ты меня за брехуна принял? За пса, што лает попусту? Так можа в честном бою узнам, чья правда? Счас прям! С оружьем, аль без, што выберешь? — крестный приблизился к мечнику почти вплотную. То ли ограничивал ему возможность использования двуручника, наверняка требующего простора в бою, то ли пытался таким образом придать большее значение своим словам. Хотя в действительности со стороны выглядело это не слишком впечатляюще, прям слон и моська. Но в известной басне слон не обращал внимания на наглое мелкое сознание. Здесь же ситуация была иная, “слон” выражал явную неуверенность в собственных силах, даже отступил на шаг от напирающей “моськи”.
— Звиняй, Прохор! Неправ был, не держи зла! — ещё большей неожиданность были слова Фёдора, сказанные со смиренно опущенной головой. Ничего себе у меня крестный! Сам едва ли выше полутора метров, да и комплекция не слишком атлетическая. Но при этом двухметрового амбала заставляет голову опускать и просить прощения, словно сопляка малолетнего. Может бородокосый здесь важная шишка или в совершенстве владеет секретным кунг-фу?! Нужно будет узнать при первой возможности.
— Коли так, прощаю! Но впредь подобного терпеть не стану! — крестный отступил от верзилы, подмигнул мне и продолжил совершенно спокойным голосом, полным доброты и дружелюбия. Кстати, я и сам успел заметить, как резко он способен переходить от любезности к угрозам и наоборот.
— В опчем знакомьтеся, энто крестник мой — Пустой! А энто Фёдор, мастер длинного меча, а вот энтот юнец безусый — Тимофей, я его с луком дружить натаскиваю.
Молодой лучник на рукопожатие ответил, открыто улыбаясь и кивая приветственно. Он действительно был рад знакомству, а ещё больше его, наверняка, радовал тот факт, что конфликт между старшими разрешился так быстро и безболезненно. Фёдор признаков радости не проявил, что не удивительно после произошедшего, но руку пожал крепко, да ещё и по плечу похлопал. Хм… Нормальный мужик, и чего бородокосый с ним кусаться начал?!
— Кусача и с оружием редкий боец одолеть смогет. У тебя из потайного дар имееца иль хитростью взял? Расскажешь, как его угомонил? — здоровяк отпустил руку, но от темы убийства твари отставать не собирался, несмотря на нахмурившего брови крестного.
— Руку ему рогатиной проткнул, и полено в глотку забил, чтобы лишний раз пасть не открывал. — теперь верзила не казался мне нормальным, слишком уж придирчив, да и в глазах мелькает что-то такое, неприятное. Словно взглядом пытается правду высмотреть. — Мне, конечно тоже досталось, но твари сейчас гораздо хуже.
— Ну, а я што говорю?! Молодчик! — нахмурившийся было бородокосый заулыбался, хитро подмигнул и отечески потрепал меня по голове. Потом обернулся к воякам и заговорил, обращаясь к Фёдору, который по-видимому был старший в их дозоре. — Ну и хорош, коли со знакомствами кончили, сказывай, чегой у вас тут делаеца? Одержимые были ещё?
— Да так, малая стая, отбились легко, оне даж до стены не успели дойти, сдалека всех перебили. Но покамест за стены не выходим, боязно есче добычу сбирать. Думаю, как наши с промысла воротяца, там уж и сберем.
— Добро! А как с прочими дозорами, вестовых посылали? — оказывается, когда дело доходило до серьёзных вещей, бородокосый становился эталоном сосредоточенности и прагматичности, ни смешка, не шуточки. А ещё, по услышанному разговору можно было понять, что, в отсутствии старосты и его ближайшего окружения, за главного здесь остается дядь Прохор.
— Посылали, уж вернулися — тишь да гладь у них. Ток одного есче нету, Фильки, кузнецова сына, я его на южну сторону послал, задерживаца штот, стервец. — Фёдор отвечал спокойно, совершенно не волнуясь, широко расставив ноги и поглаживая рукоятку меча. — Как воротиться, я ему плетей…
— Я счас тебе плетей всыплю, безголовый! — крик бородокосого прервал неторопливый доклад здоровяка, заставив того вздрогнуть. — Давно он убег?
— Да не особо, но прочие возвернулися уж, а его нет есче…
— Где все?
— Да тута недалече, под стеной собралися, около Лизаветкиной избы.
— Чегой они тама, хороводы водют?! Живо на стену всех! — скрипучий голос бородокосого неприятно резал слух, но раздавшийся после его слов звук заставил позабыть о таких мелочах. Даже у меня, столкнувшегося с одержимым лишь один раз, волосы встали дыбом от леденящего душу, да и не только душу, урчания твари. Звук сработал, как команда к действию, немедля больше ни секунды, все рванули в сторону раздавшегося урчания. Крестный на ходу раздавал указания.
— На стену пока погодим поднимаца, счас на месте глянем что да как. Эгей, Тимофейка?
— Туточки я!
— В дозорной у ворот из оружья осталось чего?
— Ну пару копий стареньких найдем, можа еще што нароем.
— Добро! Бери вона Пустого, дуйте в дозорную, пошарьте тама, а то он с однем мечишкою токмо. Но поспешайте, не рассусоливайте тама, взяли и обратно вертайтеся. — молодой Лучник покивал, махнул мне рукой, призывая следовать за ним.
Через десяток метров, слева показалась бесперильная лестница-пандус, сестра близняшка той, по которой поднимались на стену. Бородокосый с Фёдором отправились по ней вниз, а мы поспешили дальше, вооружать новоявленного рекрута поселковой армии, то есть меня.
