видел. Каждый отряд меня останавливал, про каких-то киевлян расспрашивали, да толком ничего не объясняли. Что случилось-то у вас?
– Эх… Послал к нам князь киевский соглядатаев – колдунов.
– Колдунов? – удивился Лукаш.
– Колдунов! Они в Берестье ночевали, сыну княжескому голову оторвали, наместника убили, детинец спалили. Мертвяков на дружину натравили, а сами в леса ушли.
– Дела… – протянул Лукаш.
– Так что ты, воин, особо не говори никому, что в Туров едешь. Туров с Киевом дружат, а киевлян у нас теперь еще пуще не любят, чем раньше.
– Хорошо, добрый человек. Ты мне подскажи лучше, ладьи у причала есть чьи-нибудь?
– Есть, как же им не быть. Но идут ли до Турова… не подскажу.
В деревне Андрей провел не более получаса – пополнил запасы еды, по случаю докупил стрел у немногословного кузнеца. Затем отправился к причалу.
И здесь его подстерегала первая неприятность.
На причале также были дружинники. И одним из них был тот самый отрок, рядом с которым Андрей стоял в охранении в жалобной избе в Берестье. Тот, которому Андрей не дал вытащить меч.
Их взгляды встретились. И то ли маскировка подвела Андрея, то ли уж больно зорким был отрок, но тот закричал:
– Это киевлянин! Он в Берестье был! Он княжича убил!
«Ну про княжича это, допустим, лишнее», – подумал Андрей.
Дружинники окружили его. Бежать было некуда. Прорубаться с боем – как? Он один, их шестеро.
– Вы меня спутали с кем-то! Я не киевлянин, я моравец. Лукаш меня зовут. Позовите гридня, мы с ним на въезде в деревню говорили… – затараторил Андрей, показывая себя более испуганным, чем было на самом деле. За мечом он даже не пытался потянуться – шесть клинков были нацелены на него.
Лишнее движение – и он покойник.
– Гридень сейчас придет. А ты нам пока покажи-ка, что это у тебя на шее висит!
Проклятье! Зоркий отрок увидел и серебряную цепочку, как назло чуть торчащую наружу.
– Не амулет ли это колдунский, киевский?
– Да крест это. – Андрей выдернул цепочку, на которой висел монашеский крест. – Крест.
Он сделал это ловко – но вторую цепочку дружинники вполне могли и заметить.
– Что там у вас? – издали крикнул гридень, встреченный Андреем на въезде в село.
– Поймали тут человека! Орлик из Берестья говорит, что это киевлянин! А сам он уверяет, что моравец. Говор у него не киевский, да и рожей – явно с запада приехал, – ответил старший из дружинников.
У Андрея затеплилась надежда, но проклятый отрок не унимался.
– Да он это! Я с ним в охранении в детинце стоял! Колдун он – вот и глаз отвести пытается! Взгляд тот же, да и морда та же, хоть и выглядит иначе! – Орлик с отчаянием огляделся и завопил еще громче, видимо исчерпав все аргументы: – Да он это, люди добрые, Христом Богом клянусь!
– Разберемся! – коротко ответил гридень, подходя ближе.
Положение Андрея становилось все хуже. Крики привлекли внимание окружающих, и вокруг путника и дружинников уже начинала собираться толпа зевак.
Обрывки разговоров зевак не слишком радовали. В основном обсуждалось, что надо отрезать колдуну, чтобы справиться с ним. И голова была еще не худшим вариантом.
И тут раздались крики с ладей у причалов. Сначала недоуменные, затем испуганные.
Андрей привстал на цыпочки и остолбенел: из реки, как раз между двух кораблей, поднималось невиданное чудовище.
Будто гигантская многоножка, но составленная из людей.
Было у него три головы – две сверху и одна сбоку, шесть пар ног и множество рук. Длиной чудище было в шесть-семь локтей – благодаря четырем изувеченным туловам, воткнутым друг в друга.
Словно кто-то всемогущий и поганый взял десяток-другой фрагментов человеческих тел, да и слепил в единый комок, как пекарь собирает последнюю булку из ошметков муки.
Бело-синяя, раздутая от пребывания в воде, кожа была покрыта слоем водорослей, кое-где на ней висели речные раки.
Головы оглядели пристань, увидели Андрея и открыли рты – но вместо звука из них хлынула вода вперемешку с чем-то багровым.
Балт с рассеченным лицом, детинец, носивший когда-то волчью шкуру, да угр, теперь уже без шапки, – все три головы были Андрею прекрасно знакомы.
Амулет дрожал и пылал холодом.
С ладей и причала полетели стрелы.
Андрей понял, что его дела, еще недавно не особо хорошие, только что ухудшились до предела.
Ему представилась несложная цепь умозаключений окружающих: пойманный киевский колдун – возникшее из воды чудовище.
Спрашивается, кто призвал тварь?
У Андрея оставались считаные мгновения – пока дружинники, все как один, отвлеклись на чудовище.
Тяжелым ударом ноги он вышиб из круга берестовского отрока и бросился в образовавшийся проход.
– Держи колдуна! – закричал кто-то.
Андрей лавировал среди толпы, нещадно раздавая тумаки направо и налево всем, кто пытался его схватить.
Тем временем и чудище не бездействовало.
В каждой из восьми рук оно держало оружие – мечи, топоры. Верхняя левая рука была вооружена копьем.
Секунда – и копье полетело в одного из воинов, да с такой силой, что того пронзило насквозь и как букашку пригвоздило к земле.
Следом другая рука срубила с плеч голову какому-то зазевавшемуся бедолаге у причала.
Толпа мигом потеряла интерес к Андрею. Люди побежали кто куда.
– В атаку! – закричал местный гридень и бросился на чудовище. За ним последовали его воины. – Окружай! Ноги руби!
Андрей же нырнул за какие-то бочки и замер.
Надо было спасать попавших в оборот дружинников. Он стянул с шеи амулет. Крепко сжал в руке. Самое время проверить одну особенность амулета, о которой ему говорил Алексий.
Бежать от подобной твари было бессмысленно. Лес его больше не защищает, до ладей не добраться, по дороге он далеко не уйдет – либо все же поймают люди князя, либо догонит чудовище, либо… его хозяин.
Здесь, вместе с дружиной, была хотя бы какая-то возможность спастись. Особенно если не соврал ему монах.
С дружиной, которая все уменьшалась и уменьшалась…
Чудище казалось непобедимым. Воины смогли лишить его двух рук и трех ног, но и на оставшихся конечностях оно продолжало стоять крепко.
Дружинники же потеряли уже человек пять, правда, на помощь им спешили люди с одной из ладей. Во главе бежал коренастый норманн с огненной бородой и тяжелой секирой. Вторая же ладья отходила от берега – и Андрей не мог осудить ее команду.
Гридень умудрился подрубить еще одну ногу, но не успел вытащить меч, застрявший в мертвой плоти. Две руки монстра одновременно ударили по нему. Голова лопнула.
Сражавшихся стало еще меньше.
Медлить больше было нельзя.
Андрей
