я отправился вглубь базы. Откуда уехала машина.
Там же нашлись ещё пара похожих пикапов.
Обшарив машины, в которых обнаружился небольшой рюкзак с галетами и сухим мясом с бутылкой воды, я направил машину вдоль моря.
По моим прикидкам, я был или на территории Египта или в Ливии, но относительно неподалёку от границ с Египтом.
План был относительно простой. Добраться до Каира и там уже решать, куда мне двигаться дальше.
Поездка по пустыни под палящим солнцем и в лучшие дни, была не самым приятным развлечением, а в старом прогнившем пикапе — было средне каким-то изощрённым пыткам.
Обливаясь потом, я старался как можно меньше нажимать педаль газа.
Из-за особенностей местного климата старый бензиновый двигатель сильно перегревался и бывшие хозяева этого корыта, не придумали ничего лучше, как включить печку на максимум и выкинуть кнопки управления. Отчего из всех возможных дефлекторов меня обдувало кипятком, а больше всего страдала правая нога. Дефлектор печки был расположен ровно напротив педали газа.
Перебравшись через пару барханов, я остановил машину.
Внизу виднелась укатанная дорога, извилистой змеёй уходящая в стороны.
Виднелись чёрные, сгоревшие остовы техники, лежащие на боку на обочине.
Картина привычная для многих стран этого региона. Да и те истории про войну за ресурсы, что наслушался дома…
Съехав вниз и залив канистру бензина, висевшую на крышке багажника, я направился дальше на Восток.
Судя по счётчику километров, я проехал сорок семь километров, когда мне попался первый город.
Руины города.
Эль-Даба гласила табличка на въезде, за которой виднелась лишь башня мечети.
По дороге к единственному, уцелевшему, зданию, на столбах висели тела.
Зажмурив глаза и тряхнув глаза, я повёл машину дальше по дороге.
Слишком это всё знакомо.
В сумерках, спустившихся на землю, я остановился у дорожного знака Александрия.
Бросив машину, я направился в город пешком.
Не было никакой необходимости, привлекать к себе внимание таким транспортом.
Город разочаровывал. Не знаю чего я ожидал. Но точно не этого.
Это был не город, а просто одно сплошное гетто.
Рассадник туберкулёза, сифилиса, гонореи, татуировок и насилия. Взаимные упрёки и неприязнь, вросшие в жизнь этих кварталов с глубокой древности.
Скромные и непрезентабельные дома за высокими заборами. Металлические двери, на окнах решётки.
Люди, которых я встречал на улицах, вызывали или жалость в своих обносках или же те — от которых хотелось держатся подальше.
Бандиты, на лицах, которые были татуировки с цифрами.
Наркоманы с трясущимися руками, поджидающие свою новую жертву.
И, конечно, пьяные солдаты и наёмники. Часть из которых я знал по нашивкам на рукавах.
А вот эту наглую особу женского пола, я знаю и вовсе отлично.
На площади остановились несколько мотоциклов, за рулём одного из них была Хела.
Люди, если это слово можно применить к обитающим тут изгоям общества, разбежались по тёмным углам.
Следом да байками на площадь въехала несколько тентованных грузовиков, из которых на улицу посыпались солдаты в боевом снаряжение.
В обтягивающем чёрном костюме на молнии, которая была нагло расстёгнута до пупка.
— Он должен быть в этом районе! — крикнула она. — Носом землю ройте, но через десять минут, он должен быть передо мной!
Достав пистолет, она застрелила какого-то замешкавшегося человека.
Я в дерьме!
Развернувшись, я поковылял в обратную сторону. Уж не знаю, кого они тут искали, но попадаться им, я не желал точно.
Я успел пройти один квартал и мою ногу прострелила острая боль.
После продолжительной поездки, она и так давала знать о себе, заставляя сжать зубы и искать хотя бы что-нибудь похожее на медицинский крест.
Сейчас же, боль в ноги, была настолько сильной, что я сполз по стене со слезами на глазах и вытянув ногу, пытался её убаюкать.
А пару мгновений спустя я и вовсе потерял сознание.
Очнувшись от яркого света, резавшего мои глаза и воды, которую лили на мою голову.
— Просыпайтесь князь, — насмешливо произнесла Хела.
— Свет убрали, пока ноги не оторвал, — хрипло произнёс я, жадно глотая попавшую в рот воду.
— Мак, убери свет. Князь у нас нервный, может и правду лишить тебя ног, — сочувственно произнесла девушка. — И отнесите его в машину. Пусть док его проверит.
Доведя меня до машины и уложив на деревянный пол, моя бывшая охрана уселась на скамейки по бокам кузова.
В кабину залез человек в чёрном костюме-тройке и белоснежных перчатках с небольшим кейсом и стал выгружать из него какие-то странные блестящие штучки, предметы, бутылочки и всё, что там есть.
Отбросив все мысли, я стал внимательно смотреть за его действиями.
Последнее, что он положил мне под нос, была бутылочка с зеленоватой жидкостью, похожая на тонизирующее питьё и приказал выпить.
С небольшим сомнением я взял её. Это был крепкий коктейль, по вкусу напоминающий коньяк.
Незнакомец, что-то сказал охранникам, и те послушно выпрыгнули из кузова.
Мужчина, слегка наклонившись и став на колени, снял остатки моей самодельной шины и разрезав штанину, осмотрел ногу, а другой рукой потянувшись в кейс, достал оттуда детский зелено-красный молоток.
— Сильно больно не будет, — обратился он ко мне.
Короткий размах и удар.
Зажмурившись от боли и резко поднявшись, я хотел было закричать, но из моего рта не вылетело ни одного звука.
Пиджак, хмыкнув, положил руку, горевшую зелёным огнём, мне на лоб и откинул меня на пол.
— Добрых снов князь. Вы очнётесь, когда кости срастутся.
Очнулся я от тряски.
Фургон, в котором ехала моя, бессознательна тушка, ощутимо тряхнуло, от чего голова, с гулким стуком ударилась о пол, заставив, проснутся.
Инстинктивно дёрнувшись дабы потереть место удара, я обнаружил себя связанным широкими ремнями.
Осознание этого факта, что привязан, заставило меня начать истерически дёргаться.
— Тише князь! — раздался смутно знокомоый голос. — Это ради вашей безопасности!
— Какой на фиг безопасности, — процедил я, пытаюсь освободиться из ремней.
— Чтобы вы ни пострадали во время поездки, — усмехнулся парень, склонившись надо мной.
Его слова удачно совпали с очередной ямой и повернув голову по сторонам и увидев, как болтаются сидящее в кузове солдаты, я успокоился.
— Мы можем поменяться, если тебе не по кайфу лежать, — пробасил кто-то позади меня.
Изогнувшись, я взглянул на говорящего.
Араб, лет сорока — пятидесяти. Точнее, определить мешало его состояние.
Перед тем как его повесить за руки в закованные наручники, его основательно избили.
— Не, мне тут хорошо, — отрицательно помотал головой.
— Слабак, — сплюнул он сгусток крови.
Поднявшийся на ноги, охранник возле него, вытащив дубинку, коротким замахом ударил его по лицу.
— Рот закрыл.
Дальнейшая поездка прошла
