с иероглифами, которое бард выронил, — Лучевия дружит с Троецарией?
— И торгует, и даже думает создать военный союз, — буркнул Виол, сам постепенно догадываясь, что может произойти. При этом он как-то неуверенно покосился на царский указ, понимая, что это не тот документ, который должен попасть в руки лучевийскому отряду.
— Так представь, глупец, если никому не надо знать, что здесь случилось, В лучшем случае нас схватят, а в худшем… смердящий свет!!! — я рванулся в сторону.
Моих пальцев коснулся свистящий ветерок, и сзади послышался громкий стук об телегу. Мы уставились на стрелу, торчащую в доске и пригвоздившую к ней письмо…
— Моркатова стужь! — даже колдунья выскочила из-за телеги.
На дороге ещё никого не было ни видно, ни слышно, но стрела, чуть не прилетевшая мне в голову, говорила о том, что с нами никто говорить не собирался.
Шелест травы заставил меня прыгнуть к барду и толкнуть его в сторону. Подхватив топор с земли, я едва успел принять на лезвие удар клинка, потому что из зарослей уже выскочил воин с мечом, одетый в лёгкий длиннополый доспех.
Его меч запорхал с бешеной скоростью, и мне пришлось отпрыгнуть — я просто не успевал отражать удары. Да при этом мне ещё и убивать нельзя!
Сбоку ещё показалась тень, и я выругался:
— А, порази меня, Бездна!
Бард с колдуньей опять сгрудились в кучу. Отпрыгнув назад сразу на три метра, я сбил их мощной спиной, и мне в плечо воткнулась стрела. Ну, такую мышечную тушу ещё пробей!
Стрелок, выскочивший чуть дальше на дорогу, закинул за плечо боевой лук и тоже выхватил узкий гнутый клинок.
— Смердящий све-е-ет! — выругался я, и по привычке призвал Тьму.
Топор в руках едва не вспыхнул, зато в моей крови разразилась настоящая огненная буря. Первый напавший уже летел ко мне, замахиваясь клинком, но в дикой ярости я резко сократил дистанцию и таранным ударом воткнул ногу ему в грудь.
Н-на! Хрустнули рёбра, коренастого противника снесло, будто его с катапульты запустили, и он улетел в заросли. Второй в этот момент настиг меня, и я выгнулся назад, отступая под напором свистящего клинка.
Враг так хотел достать мне до лица, но был ниже чуть ли не на две головы. Из-за этого ему приходилось тянуться вверх, и всего через пару шагов воин споткнулся.
Тут уже я шагнул вперёд, перехватывая его вооружённую руку. Ха, словно цыплячью ножку схватил! Резкий поворот ладони, и предплечье бедняги сложилось под прямым углом, а его дикий крик разнёсся над полем.
— Я — Десятый! — заорал я, левой хватая его за горло и поднимая вверх.
Я ощерился в предвкушении. Его шея хрустнет так же сладко, как и рука, мне достаточно лишь сжать пальцы. А можно просто раскроить грудину топором, тоже вполне приличная смерть.
Правая рука при этой моей мысли сразу перехватила топор поудобнее и нанесла удар. Лезвие топора уже почти вошло во вражескую грудь, как я сам же дёрнул воина в сторону, а потом и совсем отбросил.
Удивлённый я уставился на правую руку, пару раз поднял и опустил топор. Слушается…
Но это что за бунт на корабле был⁈ Бездна требует руку? Но я ведь не убивал.
Тут мой взгляд метнулся в сторону зарослей, куда до этого унесло первого беднягу с проломленными рёбрами.
— Не-е-ет! — я, как ошпаренный, попрыгал туда.
Стрелок со сломанной рукой вскочил на моём пути, мотая головой в поисках клинка и пытаясь изобразить что-то грозное, но я сходу отвесил ему оплеуху:
— Лежа-а-ать, грязь! — и несчастный, кувыркнувшись, с хрустом влетел в борта раскуроченной телеги.
Я прыгнул в заросли. Да, вот он, первый…
Воин цеплялся за жизнь, но хрипел и кашлял кровью, задыхаясь и хватаясь за грудь. Доспех на груди был прикрыт начищенным медным диском, на котором угадывались лучевийские иероглифы, и это диск был просто вогнут в рёбра. Да уж, ну и удар у меня.
— Лекаря сюда!!! — почему-то заорал я, падая перед ним на колени, — Да отрыжка ты неба, какого хрена⁈
— Громада, ты где⁈ — в траву забежал бард, он меня ещё не видел, зато я наблюдал его взъерошенные волосы над травой, — Какой ещё лекарь⁈
Рядом с шевелюрой барда качался наконечник копья. Ты-ка посмотри, этот Маюнов певец догадался взять оружие.
Я оценивающе посмотрел на раненого. Кровь пузырями выплёскивалась у него изо рта — скорее всего, я сломал ему все рёбра, и осколки пронзили лёгкие. Счёт шёл на секунды. Гнус небесный, да тут как бы и целитель не справится.
— Громада, я сейчас, — из травы показалась спина барда, он пятился, явно в панике пытаясь меня найти.
— Осторожно, сзади! — заорал я, сгребая раненого за шкирку и метая его, как снаряд.
Виол, развернувшись, выставил копьё для удара. За плечом барда как раз показались серебристые волосы — колдунья тоже забежала в траву за компанию.
Их круглые глаза мелькнули всего лишь на мгновение, а потом обоих снесло живым… да, пока что ещё живым снарядом. Но насадился раненый на копьё довольно метко, это я успел заметить.
— А-а-а, Маюна тебе в глотку!!! — улетел крик барда.
— Моркатова стужь!!! — колдунья тоже была не очень довольна.
Я поднял правую руку, подёргал пальцами, сжал и разжал кулак. Слушается, причём отлично. Но будем иметь в виду — убивать мне и вправду нельзя, иначе рука перестанет быть моей.
А этот бард, кстати, мог бы аккуратнее управляться с острым оружием, да ещё и в непроглядной траве. Мало ли кто тут бегает.
Поджав губы, я поскрёб чёрное пятнышко на ладони. Твою ж Мать-Бездну, эта явная метка Тьмы — напоминание мне, что следует быть осторожным.
* * *
— Ослиный ты крик!
— Чего орёте-то? — я вышел к ним на дорогу.
Бард с колдуньей как раз выбрались из-под тела, наткнутого на копьё, как шашлык на шампур. Я остановился, решив, как воспитанный мужчина, подать руку колдунье.
— Представляешь, громада, — Виол с круглыми глазами раскинул руки, — Я только в кусты забегаю, и тут на меня этот… Как упырь, весь в крови, летит и хрипит!
— Видел, — усмехнувшись, я кивнул, — Это был опасный воин, он и меня чуть на тот свет не отправил. Хорошо, что ты успел.
— Да⁈ — бард немного растерялся, — А зачем ты целителя звал?
— Видишь, стрела? — поморщившись, я вырвал пернатый снаряд из плеча, — Очень больно было, вот я и звал…
Виол хмыкнул:
— Что-то слабо верится.
— Ты ранен, Малуш, — ко мне подступила Креона, коснувшись пальцами моего плеча.
Рана была неглубокой, кость не задета. Приятный холод полился из рук колдуньи и я, благодарно кивнув, сказал:
— Дальше сам.
Призвав Тьму, я старательно направил огненную ярость в палец и с шипением прижёг рану. Какая злая ирония — раньше, если б я прочёл заклинание с такой отдачей, то перемолол бы в порошок сотню воинов. А теперь вся мощь тёмного магистра уходит на то, чтоб раскалить кончик пальца.
Я торопливо двинулся к телеге, махнув другим:
— Берите всё, что вам надо, и уходим. Это были, скорее всего, лучевийские разведчики.
— Э-э-э… — начал было Виол, но я развернулся и ткнул пальцем в стрелка, который без сознания свесился из дыры в борту телеги, а потом и в другого лучевийца, проткнутого копьём.
— Ты всё-таки думаешь, что нас просто будут допрашивать? — я усмехнулся, — Если и будут, то на дыбе.
— Да я ж не против бежать-то, просто… — Виол ткнул пальцем в сторону стрелка, —…не лучевийцы это.
Я хотел грубо ему ответить, что о нём думаю, но его слова быстро достигли моего разума. И я, открыв рот на полуслове, сам уставился на лучевийца.
Лицо у того и вправду не было восточным, а даже скорее южным. Чем-то смахивал он на барда — скорее всего, с тех же краёв.
Не сговариваясь, мы подошли к лже-лучевийцу, стянули его с телеги. Бард взял завязки от мешков и довольно умело связал стрелка, не оставив тому даже шанса на освобождение.
— Доспех и вправду лучевийский, а вот клинок только похож, — сказал бард, — А сапоги эти в Моредаре часто носят, их и вправду лучевийцы делают, но только для Троецарии, сами они это считают безвкусицей. А нашим щёголям нравится, думают, они похожи на заревийские.
— Так заревийские или лучевийские сапоги? Я уже запутался, ты, вестник тупости, — вырвалось у меня.
— Все путаются, — усмехнулся Виол, — И этот наёмник тоже.
Я вздохнул. Ну, хотя бы моё временное тугодумие можно было скинуть на тугие
