на своём посту… даже самые сильные порой падают ниц перед пагубным влиянием опаснейшего из даров. Может быть, смерть верного друга Зелгиоса и отсутствие мести сломало сильнейшего мага огня? Вроде как он и сам умирал. Может решил уйти красиво и забрать с собой ещё и давнего соперника? Звучит безумно, но а кто не безумец в желании достигнуть своих целей?
Всё это Ланс собирался вот-вот узнать. Однако как только нога аристократа ступила на границу песков, сразу же в воздух поднялась сильная и непроглядная буря. Столь же быстро стихия и успокоилась. А перед гостем внезапно появилась та сама Огненная Гвардия, которая будто выросла из песка в одно мгновение.
— Я пришёл для разговора с Халсу’Алуби, — прямо заявил аристократ, не боясь того, что перед ним находилось по меньшей мере тридцать лучших магов огня, настроенных не самым лучшим образом.
— Хозяин Песков не желает принимать тебя, — скупо ответил воин в центре, чьи глаза казались смутно знакомыми, но ментальный узор тела скрывался за защитными чарами, а смуглое лицо покрывал белый тюрбан.
— Я должен…
— Нет. Разговора не будет, условия окончательные.
— Ты понимаешь, что…
— Я всё понимаю и знаю кто ты, — произнёс воитель, подтверждая догадки Ланса. — Это ничего не меняет. Ещё один шаг и мы будем считать это за вызов.
— Вот как значит… — горько усмехнулся аристократ. — Сам Халсу’Алуби испугался явиться лично и сказать мне всё это в лицо⁈
В ответ лишь молчание. Смотря в глаза одного воина за другим, бывший ученик Хозяина Песков кажется узнавал бывших знакомых и даже друзей. Со многими из них оба сына Торвандори сражались в бесконечных дуэлях. Каждого из них второй сын превзошёл, в конечном итоге одолел даже их правителя, но… теперь они по разную сторону баррикад.
Всеми силами Ланс пытался найти взглядом самого Халсу’Алуби, не на границе песков, а дальше, где-то среди шатров. Может это всё какая-то ошибка? Правду говорят, надежда умирает последний.
А ещё не менее верны заявляя о том, что собственные желания бывают крайне опасными. Аристократ получил желаемого и увидел внезапного вышедшего из своего шатра Хозяина Песков. Высокий воин с широкими плечами почувствовал странное присутствие и пронзающий взгляд своего ученика.
После этого Ланс точно понял, что в третьем письме не было и намёка на шутки. Как и своего решения Халсу’Алуби не изменит. Никакие слова здесь уже не помогут. Единственный шанс отозвать рассмотрение запрета на посещение земель Анхабари — выиграть битву. Только так будет разрешено вопрос.
И речь не о дуэли. Потому что Халсу’Алуби непросто сильный воин, но и по многим мнениями лучший тактик и стратег, полководец и лидер. А значит и спор будет решать сражением двух армий, чей размер уже утвердил Хозяин Песков.
Предводитель рода Бальмуаров и двадцать три воина, готовых ради него умереть, должны явиться на границу песков до конца следующего месяца. И только их победа сможет заставить Халсу’Алуби принести извинения и признать собственное поражение.
— На этом всё. Можешь идти, — произнёс аристократ, который за время всего разговора так и не повернулся лицом к своей рабыне.
Офлея слабо кивнула и покинула покои своего временного хозяина, более не отвлекая того от написания бессчётного количества слов на разного вида пергаменте: одни магические свитки предназначались для быстрой транспортировки, другие подешевле будут отправлены с помощью обычной системы почты. И судя по тону этих писем, наступили тяжёлые времена, хотя и до этого жилось не особо сладко.
Воительница из клана Праутеи вернулась в свою коморку, где легла на кровать и уставилась в потолок. Тренироваться пока что ещё нельзя. Всё же уговор с господином Бальмуаром подойдёт к концу только в конце этих суток. Так что придётся подождать. Хотя сама дикарка чувствовала себя превосходно, оставалась ещё некоторая боль, но кости полностью срослись, как и большинство ран превратились в рубцы, либо уже и вовсе обновились до нормальной кожи.
Офлея очень хотела снова взять в руки своё оружие, почувствовать его вес и холод. Но всё же слово нужно держать, тем более и сам аристократ его никогда не нарушал. Разве гордая воительница может быть хуже рабовладельца? Нет, не может, это было бы неправильно.
Так что дикарка лежала и ждала, попутно приходилось и размышлять о всяком. Неприятные мысли о мутном будущем сами лезли в голову, от них пока что нет возможности спрятаться за отработками новых приёмов. Это бесило.
В свою очередь неопределённость заставляла волноваться, появлялся даже страх и напряжение. Никаких гарантий у Офлее не было, ей оставалось только верить. Верить в то, что этот рабовладелец действительно обладает нерушимыми принципами.
Вскоре господин Бальмуар покинул апартаменты. У него внезапно появились миллионы проблем, которые требовали личного вмешательства. Большую часть времени аристократ теперь будет проводить вне дома, в постоянных беседах и переговорах с другими лицемерными гражданами.
Снаружи коморки Офлеи, во втором тренировочном зале во всю тренировалась Ада. Это было слышно и даже видно, если ты маг. Уставшая и изнеможденная Огненная Бестия сначала провела всё утро в камере наказания, где её разум подвергался бесконечному наплыву стресса, затем последовала тяжкая работа над собственным ментальным телом, теперь вот с завязанными глазами девушка скакала между разбросанным инвентарём.
В целом у неё всё получалось. К тому же мотивации добавляло и некоторое раскаяние. Ей было стыдно, поэтому тренировалась Ада ещё усерднее чем раньше. Офлея даже немного ей завидовала, вернее не самой Огненной Бестии, а скорее её молодости и нраву. Сейчас у юной волшебницы проходят лучшие годы, у неё всё получается, ей удалось избежать пагубного влияния лени, а рядом всегда находится мудрый наставник.
Это действительно стоит очень много. Дикарка вроде тоже не старуха, как внешне, так и по времени оставшимся до прихода жнеца. Однако она давно уже не развивалась такими темпами. К тому же и собственная тень в Кихарисе закостенела. Оказывается, матерь Праутея не так уж хорошо разбиралась в магии. В это по началу не хотелось верить, но после долгих разговоров, примеров и стальных аргументов… Офлея могла бы стать намного сильнее, реально намного, но совершила множество ошибок в начале своего пути. Исправления же могут занять даже десятилетия.
Так бы дикарка и лежала до наступления следующих суток, однако вскоре раздался вполне знакомый топот небольшим ножек. А через минуту в каморку зашла улыбающаяся кошечка с подносом.
Буквально без лишних слов Нека сразу же устроилась на кровати, сев между коленок поднявшейся Офлеи. Тихо мурча неизвестную мелодию, хвостатая рабыня принялась кушать нарезанное яблочко, один кусочек себе, один высокой и сильной подружке. А то она что-то грустная какая-то.
Сама же дикарка довольно быстро потеряла интерес к еде. С её магической силой особая нужда в пище пропадает, а когда появляется напряжение, то аппетит напрочь отбивает. Так что Офлея по большей части просто сидела и обнимала свою кошечку, присутствие которой позволяло скрыться от неприятных мыслей.
Пальцы воительницы аккуратно ушли к корням чёрных волос. Волосы у Неки довольно длинные, аккуратно подстриженные, мытые и шелковистые. Очень приятно в них возиться руками, как, собственно, и самой кошечки явно нравятся методичный почёсывания у затылка.
Самой мягкой частью хвостатой девушки являлись её такие же чёрные ушки. От игры с ними Офлея испытывала особое удовольствие. Такие тёпленькие и ещё забавно дёргаются, если дотронуться в особом месте. Под размеренно мурчание можно было бы сидеть здесь бесконечно долго.
Хвостик Неки уже обвился вокруг талии высокой подружки. Интерес к еде стремительно испарялся, а дыхание кошечки стало чаще от игр с её ушками. Тело становилось всё горячее, вскоре маленькая рабыня откинулась спиной и погрузилась в полные объятия дикарки.
А сама Офлея уже переместила руки под кофточку своей подружки. Снизу ничего не оказалось, сразу пальцы принялись массировать небольшую, но аккуратную и упругую грудь. Кошечка немного вертелась, не зная, что ей делать. Ручками она гладила мощные бёдра, но куда-то ещё дотянуться не могла.
Впрочем, от Неки сейчас ничего и не требовалось. Дикарка всё делала сама, вскоре опуская вторую руку пониже и завяливаясь на бок. Рука устремилась теперь и под
