этот момент в движение пришли наши силы. Артиллерия не умолкала ни на секунду, а наш взвод уже разместился в «Горгоне», начав разрезать минные поля своим ковшом. Враг потратил кучу сил, чтобы провести минирование, посылал ночью стариков и детей, которые то и дело погибали от снайперов или миномётного огня. Кроме того большинство мин были противопехотными, а они даже в теории никак не могли навредить «Горгоне», даже если бы взорвались прямо под днищем.
Держась за упор, свисающий куском лебёдки с крыши «Горгоны», я стоял в полный рост, держась второй рукой за ремень своего лазгана. Нас слегка потряхивало, затем загрохотали стабберные пушки, начав подавлять врага в траншеи спереди. Из-за недостатка сил враг не смог создать полноценной линии фронта и сделал ставку на малые опорные пункты.
Однако это даже не могло задержать продвижение нашего полка, ведь пока мы двигались к указанному опорнику, а ещё одна группа к тому, что был правее в трёх километрах, прямо между ними двумя двигалась ещё третья группа, не боясь перекрёстного огня. Слишком много тяжёлой техники было у нас и слишком плевать было командирам на технику и живую силу. Была поставлена задача сокрушить врага и он будет сокрушён первым ударом, после чего лишится возможности отступить и откатиться на подготовленные в тылу позиции. Криг всегда наступал с одной скоростью, невзирая на потери и сложности. С максимальной.
И вот «Горгону» тряхнуло в очередной раз, а мы услышали как пули и осколки начали отскакивать от брони нашего бронетранспортёра. С гулом опустился противоминный ковш, став твёрдой платформ, а затем в бой побежал весь наш бой. Без криков, без кличей, молча мы мчались в атаку, не стараясь тут же лечь и занять позицию, а также не обращая внимания на бегущих первыми бойцов, которым то и дело отрывало лодыжки минами.
Полетели дымовые гранаты и враг лишился возможности открыть по нам огонь, кроме того дым ещё и мешал дышать. Мы же были в противогазах и мы пришли сюда не побеждать, а убивать и умирать. К такому враг не был подготовлен, ведь каждый культист так или иначе страшился смерти, как и те, кого они называли богами.
Боковым зрением я заметил как Криворукий замедлился из-за чего я вырвался вперёд. Я сразу всё понял и тоже чуть-чуть сбавил темп, идеально рассчитывая время. Это был далеко не первый заход на позицию врага, как и наше боевое слаживание было запредельным. Идеально мы подсчитали момент и как только осколочная граната взорвалась в траншеи, в неё уже влетел я, открывая огонь по выжившим.
Сразу же за мной влетали и другие гвардейцы, изредка давая какую-то информацию по воксу. Штыки пронзали затылки раненых, точные выстрелы не давали и шанса врагу. Одна граната за другой залетали в блиндажи, где раздавались крики, а затем взрывы. Вскоре весь опорник поглотила могильная тишина.
— Задача выполнена. Пять трупов, три раненых, — доложил старший сержант, командир взвода, после чего мы начали погрузку в «Горгону».
Квартирмейстеры уже начали изучать тела, читая молитвы над трупами и добивая тех товарищей, которым уже нельзя было помочь. Мы продвигались километр за километром, казалось ничто не могло нас остановить, однако чем дальше мы заходили, тем лучше становились укрепления. Сама же крепость уже была взята в осаду другим полком с восточной стороны, ожидая нашего подхода с запада и юга.
И вскоре, ещё до подхода к крепости, наши силы встретили серьёзное сопротивление. Равнина длиной в десять километров, а заканчивалась она холмами, где ключевые высоты были заняты врагом, успевшим возвести множество ДОТов и даже бункеров. Их укрепления куда лучше выдерживали огонь артиллерии, кроме того по нам начали работать в ответ.
— Атаковать здесь нельзя, — в полковом штабе уже шёл диалог Крайзера и Ранта, в котором комиссар пытался переубедить полковника. — Надо выждать пока союзники на других флангах пройдут глубже и создадут оперативное окружение. Взяв под контроль линии снабжения и создав угрозу полного окружения мы либо заставим врага отступить, либо ослабим его, что сделает наступление легче.
— Мы уже потратили слишком много времени на ожидания, комиссар Рант, — недовольно произнёс Крайзер, передвигая фигуры на стратегической карте: особенно много вражеских фигур находилось близ города-улья. — Каждая секунда нашего промедления играет на руку врагу. Нам нельзя выжидать. Они явно что-то затеяли и у них точно есть какой-то план для перелома всей ситуации в их пользу.
— Они ушли в глухую оборону, полковник, нет у них никакого плана. Нас в разы больше, наша огневая мощь в десятки раз превышает их огневую мощь, на нашей стороне космодесант и даже если они призовут орду демонов, то инквизитор Орда Малеус уничтожит и их.
— Моя задача не допустить «если», — ответил Крайзер, после чего его план был одобрен командующим Корпусом Смерти, который тоже более не собирался слушать советников с их «подождите прибытия космодесанта».
Никакого хитрого плана в захвате этой линии укреплений не создавалось. Криг воевал твёрдо и уверенно, крайне прямолинейно и поэтому зачастую очень эффективно. Первая волна хлынула в лобовую атаку, танки и пехота за ними начали жестокий и неравный бой. Потери были колоссальны, но благодаря этой атаке были выявлены слабые места, а некоторым группам даже удалось прорваться во вражеские траншеи.
Сразу же после этого уже готовые штурмовые бригады были брошены в эти бреши. Без остановки строчили вражеские пулемёты, взрыв разрывали криговцев, но неостановимым потоком наш полк давил врага. В первые сутки потери составили более десяти тысяч человек, но уже на вторые наша «Горгона» пошла в бой. Враг дрогнул, отступил и одна позиция за другой становилась нашим, облегчая дальнейшее наступление и разрезая прочную оборону. У нас было большей людей, больше техники, и мы этим пользовались, не давая противнику времени собраться с силами.
И в этот момент враг пошёл на самые отчаянные и свойственные Хаосу меры.
— Какие же вы слабаки, — прорычал я, рывком вытаскивая из груди очередного врага окровавленный штык. — Просто мусор, цепляющийся за жалкую и бессмысленную жизнь, в которой нет ничего кроме порока и греха.
С грохотом упало тело очередного культиста. Помимо дыры в груди его тело покрывали ещё и жуткие ожоги, ведь после удачного удара штыком
