— А кто это? — Веня поправил ремешок автомата на плече. Заметно было, что молодой гордится собой, что ему нравится собственный крутой вид и значимая роль в происходящем.
— Кто-кто… — Лабус посадил девушку на койку. — Знакомая моя.
— А как ее звать? И чего бритая такая?
— Не в курсе, как звать, — отрезал Костя. — Вот и попробуй выяснить у нее. С ней варханы что-то сделали. Короче, следи, а то может просто встать и уйти. Если что — никуда не пускай, но осторожно, аккуратно обращайся. Вопросы есть? Вопросов нет.
Костя подтолкнул парня к девушке, которая сдвинула колени, положила на них ладони и уставилась перед собой неподвижным взглядом.
Автобус припарковался посреди ресторанного комплекса: деревянные беседки со столами, большое здание кухни, дорожки из камней, ряды кустов, сухой фонтанчик.
Покачивая «макаровым», Лабус шагнул с подножки на землю. Было тепло, но в меру, солнце маячило позади купола уже привычным неярким бледно-желтым пятном. Капитан, Леха и Яков стояли плечом к плечу перед статным мужчиной с русыми вихрами и усами. Рядом — та высокая девушка, которая появилась из кустов вместе со стариком, и двое вооруженных мужиков на заднем плане. Один с двумя пистолетами, второй, в треугольной шляпе, с ПК.
Лабус подошел ближе. Вихрастый напомнил ему красного комиссара из старого советского фильма: мужественное лицо, правильные черты, сам высокий, широкоплечий, в кожаной рыжей тужурке. Правда, свободные шаровары не соответствовали образу, комиссары таких не носили, ну и оружие — варханский разрядник, а из кобуры выглядывает деревянная рукоять пистолета, явно не нагана. И тесак на ремне — как у мясника, только кривой. И все равно Лабус сразу мысленно окрестил незнакомца Комиссаром. Он часто давал прозвища окружающим, и почти всегда они приживались, у Кости был меткий глаз.
Комиссар негромко говорил, Явсен с Яковом, часто перебивая друг друга, переводили, Сота с Лехой слушали. Костя зашагал к ним, когда из ближайшей беседки донесся тихий стон.
— Это кто там? — спросил он на ходу.
Высокая девушка (Костя заметил, что они с Комиссаром очень похожи, — не иначе брат и сестра) бросилась к беседке. Комиссар сделал приглашающий жест, и все зашагали следом.
Когда вошли, внутри стало тесно. Здесь стояли две скамейки с резными спинками и длинный стол, на котором лицом кверху лежала сухопарая пожилая женщина в брючном костюме и строгих туфлях с низкими каблуками.
И с замотанной сверху донизу распухшей ногой, от которой шел ощутимый запах разложения.
Голова ее покоилась на тряпичном свертке. Когда они вошли, женщина скосила глаза и прошептала:
— Москвичи?
— Да, а вы? — Игорь шагнул ближе к столу.
— Я… эти люди…
— Вы их проводница?
— Я показала дорогу…. Это с вами… мы говорили по радио?
— Через передатчик, — подтвердил Игорь. — Спасибо, что привели их на место.
— Я… Мои… Я умираю, молодой человек. Укусила тварь, не то крыса, не то кошка… Заражение такое быстрое — очень сильный яд на зубах. Ужасно пахнет, да? Даже ногу поздно отнимать. Мои ученики — они все…
— Ученики? — Лабус, протиснувшись между Комиссаром и его сестрой, склонился над столом.
— Я учительница. Мы были… на экскурсии, когда… Все мои разбежались, и я не смогла…
Она замолчала. Девушка положила руку ей на шею, заглянула в глаза и сказала что-то.
— Потеряла сознание, — определил Лабус. — Леха, что с тобой?
Курортник стоял смертельно бледный, уставившись в лицо женщины.
Сотник перевел взгляд с него на раненую и, припомнив рассказ Лабуса в автобусе, спросил недоверчиво:
— Это что, твоя… не может быть!
— Да нет! — замахал руками Костя. — Это не Виктория Петровна, я ее знаю! Просто напомнила, да, Леха? Ладно тебе, успокойся!
Девушка сказала что-то повелительным тоном.
— Идти, — перевел Явсен. — Наверх…
— Наружу — поправил Яков.
— Да, наружу идти.
— Давай, Леха, на свежий воздух выйдем. — Лабус потащил Курортника обратно, и остальные, кроме девушки, занявшейся раной учительницы, потянулись следом.
Терианку, как вскоре выяснилось, звали Вета, и она действительно оказалась сестрой командира отряда — Юриана. Отряд состоял из двадцати человек, хотя, когда они попали на Землю, их было тридцать, десять погибли в стычках с варханами. Все, кроме Юриана, пулеметчика и вооруженного револьверами мужика, — гражданские, простые горожане: несколько подростков, но не совсем уж малолеток, несколько стариков, но не слишком дряхлых, и люди среднего возраста — мужчины и четверо женщин.
Обычные жители Терианы, понял Лабус. В смысле, такими они были до Нашествия, а когда варханы захватили их город, присоединились к повстанцам. С собой у них были две повозки, запряженные рогачами, одна машина вроде варханской тачанки, только с выгнутыми бортами и фарой-полумесяцем, и почти три десятка стволов. Еще пять они смогли заполучить здесь, среди них — ПК, с которым худо-бедно научились обращаться, правда, боеприпасов к нему почти не осталось.
Обойдя лагерь, Лабус подошел к стоящим между беседками рогачам, жрущим траву с газона. Он любил всякую домашнюю животину, с удовольствием возился с коровами и свиньями, кроликами и курами, когда приезжал к родичам в деревню. Рогачи показались Косте существами исключительно тупыми — впрочем, земные коровы тоже интеллектом не блистали — и меланхоличными. Они громко плямкали коричневыми губами, чавкали, плевались зеленой травяной жвачкой, в брюхах у них клокотало и бурчало. Костя потрогал бок одного, постучал по нему кулаком — ну и шкура у тварей! Наверняка из нее варханы свои кожаные доспехи и кроят. Рядом в повозке спал укрытый одеялом парень с забинтованной головой, на краю сидела, свесив ноги, женщина, грызла яблоко и хмуро поглядывала на Костю. Наконец она сделал какой-то жест… Он понял это так, что шуметь не надо, и тихо отошел.
Должно быть, ночка у терианцев выдалась беспокойная — еще несколько человек дремали на столах в беседках. Тощий сутулый мужик угрюмо копался в капоте машины с фарой-полумесяцем, двое чистили оружие, а из здания ресторанной кухни тянуло съестным — что-то там готовили. На крыше кухни и возле ворот дежурили часовые. Люди как люди, простые мужчины и женщины, даже, можно сказать, мужики и бабы, и старики с молодежью у них тоже обычные. Ну, покрой одежды слегка непривычный… Но Костя ожидал большей экзотики от людей другого мира, от их поведения, жестов, — а они совсем как земляне.
Он заглянул в автобус. Григоренко скучал на подножке, девушка лежала на койке, поджав ноги, но не спала — неподвижно глядела перед собой. Костя, присев на корточки, положил ладонь на бритую голову, стараясь не касаться залитых воском дыр, и спросил:
