Расставили трофейные пулеметы, расчистили сектора обстрела и подготовились к бою. Пока было время, по моему совету, бойцы окапывались, маскируя свои позиции. Тут вернулись пара, посланная в лес за пулеметом. Им тоже наделили место в засаде и затаились, ожидая немцев. Один из бойцов переоделся в немецкую форму. Вспомнив воспоминания ветеранов, посоветовал отрядить четырех бойцов, лучших стрелков, снабдив их бронебойно-зажигательными патронами. Основные немецкие танки, которые стояли на вооружении Вермахта, Т-II и Т-III, имели малый запас хода, не более ста километров, что было большой проблемой при прорывах и маршах на большие расстояния. Поэтому очень часто горючее немецкие танкисты возили в канистрах на броне. А учитывая, что в качестве горючего немцы использовали в бензин, а не дизтопливо — двигатели были карбюраторными, можно было этим воспользоваться — поджечь танки на марше. Гул танковых моторов нарастал.
Через пять минут на дороге появился первый немецкий танк. Это был Т-III, раскрашенный в летний камуфляж, дополненный ветками.
Увидев подбитый бронетранспортер, танк остановился. По договоренности из кустов вышел наш боец, переодетый в немецкую форму и замахал руками, показывая, что нужно двигаться вперед. Так помахав секунд тридцать, он снова спрятался в кустах.
Танк постоял секунд двадцать и двинулся вперед, за ним вторым следовал тоже Т-III, дальше шли два Т-II и бронетранспортер с панцергренадерами. Дальше колонна не просматривалась.
Когда первый танк наехал на фугас, Михайлов крутанул подрывную машинку. Раздался сильный взрыв. Танк чуть подпрыгнул, сместившись влево, загородив собой дорогу, и загорелся. Второй танк не успел затормозить, попытался свернуть вправо и наехал на второй фугас, чем мы не преминули воспользоваться. Раздался второй взрыв прямо под гусеницей. Порвало гусеницу и оторвало несколько катков. Танк замер.
Бойцы, в нарушение всех инструкций, радостно закричали «Ура». Две следующие «двоечки» синхронно развернулись в нашу сторону и открыли огонь по лесу из курсовых пулеметов. С бронетранспортеров и уже видимых грузовиков Опелей-Блицов посыпалась пехота. Пулеметчики открыли огонь. Забухали винтовки.
Я скромно разместился на противоположной стороне дороге, замаскировавшись и приготовив для стрельбы свою СВУ, зарядив ее бронебойно-зажигательными патронами. Со мной редкой цепью залегли выбранные стрелки. Через тридцать секунд все четыре танка, на которых были размещены канистры, уже горели как факелы. Одна из «двоечек» попыталась сманеврировать и наехала на третий фугас. Раздался взрыв. Танк опрокинуло. Последний танк, зажатый между поврежденными, пытался дергаться, но разгоревшийся пожар на броне заставил его остановиться, и из него полезли танкисты, которые тут же были застрелены. Немецкая пехота сделала попытку атаковать, но нарвавшись на плотный огонь трофейных пулеметов, залегла и начала отступать. В это время я, чуть переместившись в сторону, из снайперской винтовки вполне спокойно сумел завалить водителя «Ганомага» через открытый люк и пулеметчика, который имел дурость дать мне для этого шанс. Второй номер, попытавшийся продолжить стрельбу, получил пулю в голову.
Но бой начал принимать затяжной характер, а нам это было не выгодно в условиях леса и подавляющей численности немцев. Сейчас они начнут обходить и зажимать в клещи.
Сделав еще несколько выстрелов из СВУ, завалив особенно резвых, начал отступать. Пока немцы были отвлечены перестрелкой, мы с бойцами подбежали к танкам и покидали в открытые люки гранаты с привязанными к ним четырехсотграммовыми толовыми шашками. Переждав четыре мощных взрыва, детонацию боекомплектов танков, мы побежали на соединение с основным отрядом.
Перебежав дорогу, схватив Михайлова за рукав, потянул его назад, он сначала начал выпендриваться, но когда я ему доступно объяснил, что будет дальше, он подтвердил мой приказ на отступление.
Быстро оттаскивая раненных и убитых с позиций, мы начали отступать. Немцы, видя отступление, бросились в атаку, но добежав до оставленных нами позиций, нарвались на огонь прикрывающего пулемета и весьма впечатляющий взрыв монки. На этом их атака и заглохла. Я еще немного задержался и сделал несколько выстрелов, чтобы немцы не расслаблялись. Они залегли и начали бешено стрелять в ответ. Кажется, что-то кричали про снайпера.
По моим подсчетам их потери составили от пятидесяти до семидесяти человек. Для засады устроенной неподготовленными бойцами — это результат. Наши потери, учитывая бой с немецкой разведкой, составили восемь человек убитыми и двенадцать раненными.
Через десять минут бега было понятно, что нас никто преследовать не будет. Слишком уж они хорошо по носу получили. За спиной раздалась серия взрывов. Немцы развернули минометную батарею и начали со страху гасить лес. Правильно нам меньше останется.
Когда мы отошли от места боя на полкилометра, ко мне подошел старший лейтенант Михайлов и спросил недовольно:
— А зачем вы в подбитые танки еще гранаты с толом кидали? У меня люк от башни чуть бойца не убил. Да и сами рисковали. Бойца Бурнагаева ранило.
Честно сказать, не хотелось вступать в полемику с старлеем, но придется, тем более рядом идут солдаты и слушают, пусть постигают фронтовую мудрость:
— Скажи, кто сейчас наступает?
— Ну немцы, пока.
— Вот. Значит, подбитые танки остались у них в руках. А то, что у немцев очень хорошо развита ремонтная служба и через три-четыре, ну пять дней эти танки, восстановленные, снова бы стреляли в наших бойцов. Плюс танкисты, которые раненные остались там. К твоему сведению, чтобы подготовить хорошего танкиста, а более того — командира экипажа, нужно сжечь кучу топлива, настрелять кучу снарядов и патронов. А это средства, отвлеченные от фронта. Сейчас война моторов, но техникой должны управлять специалисты. И чем больше мы выбьем сейчас этих специалистов, тем хуже будут новые. Потому что в условиях войны придется готовить по ускоренным программам, а это сильно скажется на качестве, что нам на руку. Понятно?
Тот озадаченно задумался.
— Да я как-то об этом и не задумывался.
— А надо об этом думать. Вот я, допустим, подсуетился и в бронетранспортере под сиденье гранату засунул, и когда они его попытаются отогнать — подорвутся, вот еще минус один водитель. Думайте, как больше гитлеровцев уничтожить. Чем больше их положите сейчас, тем меньше их останется, чтобы защищать Берлин. Или вы думаете, что им это все так просто с рук сойдет? Я обещаю, что мы еще на Рейхстаге свои имена напишем.
