Отряд двигался неспешно. Лошади были лишь у шестерых, не считая запряженных в повозки с водой и провиантом. Остальные двигались пешим ходом, не торопясь, переговариваясь, вслух размышляя о будущем.
Сидевший на облучке одной из повозок Тиль, желая поднять настроение идущим, распевал новую, сочиненную по случаю балладу об изгнании Светлого Рыцаря Лешаги:
Пускай ты не знаешь покоя,
Кругом наседают враги,
Покой — западня для героя,
Капкан, что опасней других.
— Что это ты о капканах распелся?! — возмутился Марат, чуть скособоченно трусивший на той самой флегматичной лошадке, на которой еще недавно въезжал в спасенный Трактир. — Наше дело — побеждать! Они еще пожалеют, что изгнали меня с Лешагой!
— Это метафора! — прервался сказитель. — Для выразительности. Она показывает, что, если герой долго будет пребывать в покое, он перестанет быть героем, в нем умрет нечто очень важное, хотя сам он еще будет жив! И это будет его мучить, а вырваться из западни и снова стать героем невероятно трудно. Что тут непонятного?
— Непонятно, зачем ты это поешь?! — не унимался драконид.
— Потому что мое дело — петь. Как гласит древняя пословица: «Страна должна знать своих героев».
— Вовсе не обязательно. Уж во всяком случае, пока мы не докажем этим умникам, какую позорную ошибку они совершили!
— Тихо, — повернулся Лешага, ехавший во главе колонны. — Не шумите, чего разгалделись?!
Он украдкой глянул на Лилию. Та старательно отвернула лицо, чтобы Леха не видел ее заплаканных глаз. Ученик Старого Бирюка тяжело вздохнул. Он чувствовал обиду девушки, но не знал, чем тут помочь. А ведь он все делал правильно: так, чтобы всем было лучше, безопаснее.
— Вот увидишь, — наконец вымолвил Леха, — Декан окажет тебе самый уважительный прием. Он умный, — бывший страж замялся, — драконид. И книг у него много.
Девушка чуть приотстала, придержав коня. Ей не хотелось отвечать.
— Вах, не печалься, красавица, — ускакавший на разведку Заурбек вернулся с охапкой мелких белых цветочков. — Посмотри, какой цветок. А ты лучше его много раз. Зачем делать такой печальный лицо?
— Это ты моей кобылке поесть набрал? — между Лилией и Заурбеком втиснулся Марат. — Спасибо, приятель!
Глаза Заура метнули почти осязаемую молнию.
— Прикуси жало, — чуть слышно процедил он.
Однако недостаточно тихо.
— Заурбек, возьми Анальгина и еще пару бойцов, — вмешался Леха, — ночуем на Сарычевой горке. Осмотрите стойбище. Если кого нелегкая принесла, пусть подвинутся. Им с нами теперь будет неуютно.
— Исполню, командир, — с неохотой, однако без вызова, ответил Заурбек, делая знак бывшему раздольничьему ватажнику.
— Только никого не убивайте! — вслед им крикнул Светлый Рыцарь.
— Это как получится.
Ученик Старого Бирюка досадливо провел ладонью по короткому ежику свежеостриженных волос. По сути, ему вовсе не было нужды высылать дозор, верхнее зрение позволяло разглядеть примитивную стоянку во всех подробностях. Ограда, сложенная из тяжелых камней, деревянные навесы, поляна для кострищ и, конечно, главное — выбивающийся из каменной толщи родник.
Сейчас там отдыхал небольшой караван. Но солнце едва-едва взошло, а стало быть, вскоре стойбище опустеет. Ходу до него еще полдня, может, за это время кто и прибредет. В любом случае, Заурбека он отослал совсем не поэтому. Им с Маратом вдвоем как-то неуютно. Должно быть, драконид сильно огорчился, что не ему, а Зауру надлежит возглавить отряд, идущий в селение Декана.
Еще бы! Приведи он этакое войско, Зарина бы точно пришла в восторг. Но, по правде говоря, горец куда опытней. Пожалуй, надо сказать ему, чтобы у самого поселка он тихо передал командование. Должен понять, пусть мальчишка порадуется. Леха поймал себя на мысли, что все это время думал о Марате и Зарине, как о самых обычных юноше и девушке. Это не столько удивило его, сколько развеселило. Бывший страж убрал верхнее зрение и открыл глаза.
— Ну что, очнулся?! — недовольно спросил едущий рядом драконид.
— Да, задумался, — буркнул в ответ Лешага.
— Задумался — это хорошо, это полезно. А вот скажи, учитель, ты — дурак или притворяешься?
Бетонка, местами покрытая сеткой трещин с пробивающимися ростками верблюжьей колючки, выглядела давно заброшенной, и от такого запустения еще более унылой, хотя, казалось бы, что может быть мрачней и безотрадней серой равнины, присыпанной мелким песком.
— Внимание! — звучало из динамика. — Всем пригнуться, закрыть головы руками и молиться. — В голосе пилота слышалась отрешенность, с которой самоубийца, решившийся прыгнуть с небоскреба, осматривает место на автостоянке, куда плюхнется его тело, прикидывая, как там оно будет выглядеть.
Конечно, прежде чем сесть за штурвал авиалайнера, пусть даже и небольшого, ему пришлось налетать много часов на машинах разных классов. В том числе пятнадцать лет тому назад и на бомбардировщиках. Сейчас в голове его крутились инструкции по аварийной посадке, в случае отказа связи. По своим габаритам это воздушное судно было довольно близко к его прежней железной птице. Летчик смотрел, как приближается взлетно-посадочная полоса, как вздымается облаком потревоженный стремительно вращающимися лопастями винтов песок, как сухой ветер треплет ветви кустов, проросших на ограде. Он вглядывался в них, пытаясь вычислить скорость ветра у земли и боковой снос. В голове пилота сами собой возникали картины грозного бомбера, разрисованного под огромного горного орла. Тогда летчик был молод и полон надежд, а жизнь представлялась удобно лежащей в руке, точно рычаг управления: ручка на себя, и взлет.
Земля стремительно приближалась. Он видел разрушенное здание башни управления полетами. Уходя, его взорвали шурави,[3] затем янки притащили мобильный пункт управления, вон его остатки, когда-то сожженные талибами…
Послышался сухой толчок.
— Шасси вышли, — доложил бортмеханик.
Снижаться приходилось круто, почти из пике.
Это било по ушам пассажиров, сквозь открытую дверь в кабину доносился слитный стон. Но другого варианта не было. Ни шурави, ни янки не удосужились снести ближайшую гору, чтобы облегчить им посадку. Он и сам почувствовал, что родился заново, когда лайнер, подчиняясь ручке управления, выпрямился над самой землей и стал заходить на посадку.
— Есть касание! — радостный выкрик заставил пилота выйти из состояния отрешенного небытия. Самолет подпрыгнул и вновь коснулся бетонки. Теперь сбрасываем потихоньку скорость и готовим аварийные трапы.
