– Одного не пойму – зачем на самом деле это надо? – произнес Ит в пространство. – Ну, допустим, Терру-ноль находят на физическом уровне. Так? Милтон, что вы планируете с ней сделать?
Милтон, который в этот момент загружал очередную «дельту» на антигравитационную платформу, пожал плечами.
– Ну, насколько я знаю, уничтожать её вроде бы никто не планирует. Вы же сами понимаете, это-то как раз сделать проще простого…
Конечно, проще простого.
Протащи через любой портал что-то типа «хрустальной пыли», и привет, Терра-ноль. Через сутки всё население планеты будет мертво, а еще через пару дней она начнет саморазрушаться: произойдет смещение магнитных полюсов, сдвинутся континенты, начнутся извержения… и через месяц на месте планеты будет облако обломков.
– Я не знаю, – Милтон отвернулся, снова взялся за «дельту». Ит подошел, вместе они поставили «дельту» на платформу. – Да мне и не положено это знать. Моя задача – найти. Остальное – не в моей компетенции.
– Ну уж так уж и не в вашей, – поддел его Ит. – Наверняка есть какие-то слухи, предположения…
– У меня их нет. Если хотите, поговорите с Огденом, он прибудет завтра.
– Завтра мы точно с ним не поговорим, потому что нужно отработать Сосновый Бор. Не знаете, он долго пробудет… с нами? – Ит усмехнулся.
– Мне он не докладывает, – Милтон надул губы. – Скорее всего, до завершения работы Сэфес. До окончания расчетов.
– Спасибо, – кивнул Ит. – Пойдемте дальше «дельты» собирать, а то врачи будут сердиться, что мы им вовремя Сэфес не отдали.
Терра-ноль, Сухой ЛогНастя и РомкаЛежа на узкой жесткой кровати, Ромка сквозь сон прислушивался к тому, что творилось вокруг. Ночью детский дом жил своей жизнью, по своим законам. Вот прошлепали по полу босые ноги – это десятилетний Стасик побежал в туалет, он чуть не каждый час бегает. В дальнем, «козырном», углу перешептывались, и то и дело мелькал свет карманного фонарика: там резались в карты старшие, лет по пятнадцать-шестнадцать, парни. Элита. По чести сказать, редкие мрази. Рядом, на соседней кровати, кашлял во сне Вовка, он был простужен, но лечить Вовку никто не собирался. Еще чуть дальше, в ряду напротив, шепотом переговаривались о чем-то Эльдар и Славка, ровесники Ромки. Парни в принципе неплохие, но уж очень забитые, всего боятся. Казалось бы, чего им бояться? Дружат давно, в обиду друг друга не дадут… хотя тут как посмотреть. Если на тебя десяток нападет, никакая дружба не поможет.
Остальная часть огромной, на тридцать человек, спальни для мальчиков уже дрыхла без задних ног. Дело шло к часу ночи, в час будет обход, придут двое воспитателей, и лучше бы притвориться, что спишь. Надежнее.
Мимо кровати снова прошлепали босые ноги: значит, Стасик вернулся. Только бы в обход ему не влетело за то, что бегал! «Малявок» Ромке было жалко, потому что отыгрывались и срывали злобу на «малявках» все, кому не лень. А не лень было многим, ох и многим. И делали гадости очень разные.
Например, со Стасиком и Вовкой случалась одна неприятность за другой. Уж очень хорошо Стасик разбирался в математике, его родители были математиками, попали, по его словам «под репрессию», их посадили, а его сюда. Уже год как. Ну, и… все знают, что умных не любят. Вот и Стасика сразу невзлюбили, когда он, девятилетка, влегкую решил задачу для старших классов и простодушно сказал, что это для глупых совсем, он и посложнее может. Ну и понеслось, в тот же день. «Глупые» сильно обиделись, и уже год не давали Стасику прохода. И Вовке за компанию, потому что Вовка тоже был «больно умный», хорошо рисовал, лепил…
В этот раз «малявок» загнали в лесное озеро, которое недалеко от забора и которое холодное; загнали, отобрав одежду, и не давали выйти из воды часа три, кажется. Мальчишки плавали от берега к берегу, пока хватало сил, но у всех выходов из воды стояли «часовые», которые не давали вылезти – били. Когда сил не осталось, оба мальчишки просто стояли в воде и ждали, когда же «часовые» уйдут, а те в это время швыряли в них камнями и палками и ушли лишь тогда, когда прозвучал сигнал к ужину. Спасибо, хоть одежду оставили. В результате Стасик застудил почки, а Вовка, кажется, бронхи. И теперь уже неделю один постоянно бегает писать, а другой всё время кашляет. И самое обидное, что ничем не поможешь…
Ромка перевернулся на другой бок, вытащил из-под подушки кусок серого хлеба, отломил корочку, сунул за щеку. Как конфета – подумалось ему. Если бы несколько месяцев назад ему, Ромке, кто-то сказал, что он будет радоваться таким «конфетам», он бы по меньшей мере удивился и про себя бы решил, что говорящий не в своем уме.
И вот поди же ты…
А еще – картошка. Дома мама картошку готовила нечасто: ссылалась на то, что картошка неполезная, что лучше есть другие овощи, типа брокколи, цветной капусты, перчиков, шпината и всего прочего. Мол, они лучше.
Ох, мама. Картошка, да будет тебе известно, самый полезный овощ на свете. И самый вкусный. Потому что, мама, знаешь, какая самая лучшая приправа к любой еде? Голод. И картошка, поверь, в самый раз.
Конечно, в детском доме не голодали, но еды было в обрез, «впритык», как любил говорить местный повар по кличке Кот-Ученый. Он был из бывших зэков, этот самый Кот-Ученый, но детей любил и на них особенно не экономил, разве что кролей помоложе и помягче утаскивал с собой, и кур, когда привозили кур.
Но картошка…
Ромка вспомнил, как Насте досталось в первые дни пребывания в этом детском доме, и поморщился. Сволочи поганые. Сейчас, понятно, уже не трогали, но тогда Настя получила так, что мало не покажется.
После уроков, которых было всего четыре каждый день, часть детей отправляли на огород, а часть на кухню, помогать Коту-Ученому готовить обед. В тот раз на огород на прополку отправили пацанов, а девчонкам досталась кухня, и, разумеется, Кот-Ученый определил их чистить картошку. Настя, которая тогда еще толком не отошла от шока, в первые минуты не поняла, что происходит. Перед ней, как и перед другими девочками, стояла миска, в которую положено было складывать почищенную картошку. Когда Настя вытащила из общего бака четвертую по счету мокрую помытую картофелину и принялась добросовестно возить по ней тупым ножиком, она обнаружила, что в её миске чищенных картофелин больше нет – они перекочевали в миски товарок, сидевших справа и слева от неё.
По картошке была выработка. Каждой девочке было положено почистить пятнадцать штук. Не почистишь – не дадут ужина…
– Отдай, – попросила Настя девочку, сидевшую слева. Та в ответ сложила из потемневших от картофельного сока пальцев кукиш и сунула Насте под нос.
