Всех этих новостей я конечно на заставе и не знал. Мне, не до их забот на горе было.
— Слышь, Олег, — по старой памяти по имени называл меня командующий Кушаком, комендатурой и разросшимся Кермабом. Я даже и отдышаться не успел, после нашего с ним подъёма на гору и от стараний старшины, развернувшего строительство на заставе, — что у тебя там Грязнов воротит? Тадж-Махал, что ли, строит?
— А я Вас предупреждал Геннадий Петрович, — воспользовался я тем, что был с начальником знаком очень близко и не без интересных подробностей. А что, пусть своё имя отчество лишний разок услышит, вспомнит, как мы его с Федей через борт почившего на мине Газона закидывали, — сами виноваты, зачем ему столько строительных материалов припёрли. Хорошо, что проходческого оборудования нет, он бы тут метро пробил, и город под землёй создал на манер вашего Кушака.
— А что тебе не нравится Олег? Четыре башни вокруг заставы, подземные ходы к ним прямо из здания и в ОППЗ и Чулинку, АТВ-НЗ подвал под зданием, железобетонные капониры на опорном пункте, вентиляторы на конюшне, посудомоечная машина на кухне, телекоммуникация с Горой, управляемые минные поля на подступах, миномёт, шмели, три БТР, забор, МЗП, колючка, датчики! Туалет внутри заставы! Душевая! Холодильник в подвале с ледником! Опять же, мечеть-церковь присутствует, чем ты недоволен, командир? — с иронией спрашивал майор, только что не генерал. Я уж думал, что навсегда избавился и от него самого и от его заморочек. Ан нет. Помнит зараза. И вместо себя прислал мироеда, ещё хуже, чем он сам. Корче любит нас изо всех сил, не забывает. Я уж думал всё — старшина свои постройки закончил, иранцев домой отпустили, сейчас мечеть в православный храм переделаем сами и тихонько вылезем с просьбой съездить по родным местам в далёкий путь. И народ меня всё дергает: «Когда поедем в разведрейд? Когда, тащщ летенант, двинемся в путь? Сколько можно строить? Мы что, тут навсегда останемся?»
Навсегда это конечно вряд ли, но пришлось и нам пошевелить костями всем. Потому, как прислал нам майор не просто себе замену, а бывшего командира «ссыльной» ДШМГ КСАПО. Где только его откопал. Была у нас такая банда, очень даже интересная, как по истории своего создания, так и по подготовке, и делам её грешным, и не всегда праведным и безобидным. Очень гордился округ этим своим военным образованием, потому, как собирали в неё самых, что ни на есть башибузуков. Тех солдат и офицеров с кем, в обычной и рутинной жизни гарнизонов, сладу не было никакого. Только в тюрьму, а лучше сразу расстрелять, чтоб и тюремщиков не мучить, они же тоже люди. И командир у них такой же, как и все они — необычный. И кличка у него характерная, Змей Горыныч, а попросту — Змей. И если они своих командиров до сердечного приступа доводили без оружия, то душманов, эта вооружённая и организованная ДШМГ, попросту вгоняла в землю с ходу. А дисциплина на удивление была высокой и крепкой. А как ей не быть крепкой воинской дисциплине, если Змей насаждал её единственным и быстрым способом убеждения своим физическим мастерством в рукопашном бою. Да с такими извращениями, что полковнику Буданову, наверное, с его гранатами в печке было бы стыдно за прямолинейность воспитательных приёмов. Тем более что такие методы применял начальник ДШМГ только с начала формирования, а затем поддерживал непререкаемым авторитетом опытного боевика. Спал на крыше столовой. У него бзик был. Как то по молодости увидел, что делает граната с живыми и спящими людьми в закрытом помещении, с тех пор спал только на крыше с автоматом, гранатами и ножом под руками. Всё ему мерещилось, что ушлый дух пройдёт все посты и в окошко привет передаст за всех майором и его людьми убиенных. Вот это чудовище и прислал на заставу Бобко для совершенствования подготовки к боевому выходу в разведрейд. Конечно, прав Бобко. Какие мы на хрен вояки. Нам бы следы искать, преследовать, ловить кого. А тут началось: отделение в атаке, отделение в обороне, взвод в походной колонне, перемещение по пересеченке, способы передвижение в бою, штурм укреплений и огневых точек, огневая подготовка, вождение, особенности ведения боевых действий ночью, в лесу, в пустыне, горах… Мать его за ногу! Еле в казарму вползали. А он ночью взрывпакеты в окна. Оружейку на замок. Освещение вырубит и верёвки натянет над полом. Часового и наряды с дежурным предупредит, и давай веселиться. И главное, что удивляло, так то, что у него всегда планконспект был готов на занятия, подписанный лично рукой майора Бобко Г.П. И только внизу последнего листа, грамотно составленного план-конспекта для проведения уцебы стояла маленькая надпись: «Ознакомлен» — лейтенант Зубков О.В., место для подписи, дата, время. Хорошо ещё, что меня, минимум за восемь часов, знакомил со своими планами по превращению нас в грозу и протирку для окружающей нас поверхности гор и распадков. Сам не спит и нам не даёт, а утром снова — та же корова. Оружие чистим и засыпаем стоя. Пришлось, правда, и выяснять отношения. Сошлись на том что, Он — инструктор, а я — командир. И Бобко нам не препятствовал.
— Я доволен, а когда в рейд пойдём? — повторил я слово в слово вопрос своих подчинённых.
— А вы готовы в рейд идти? — вопросом на вопрос ответил мне майор с высоты своей вершины. Честно говоря, после демонстрации боевых качеств Змей Горыныча, мы все приуныли. А когда он нас тактически «поставил на колени», мы поняли, что со своей пограничной подготовкой дойдём до первой нормальной засады, а дальше будем драпать от противника, как зайцы от стаи волков, если живыми останемся.
— Так, может, у Змея спросим? В смысле у товарища майора, которого вы прислали? — сконфузился я, обозвав по кличке, как мы привыкли между собой, нашего новоявленного инструктора.
— А сами то, как чувствуете? Потянете? Хоть до Каспия дойдёте? Я же Вас не смогу всё время прикрывать с горы, — как то по-отечески сказал Бобко. Вроде, как переживал за нас, да.
— Как будто готовы, — неуверенно ответил я, вспомнив, как ругал и гонял нас Змей вокруг сопки часового и на стрельбище ещё час тому назад.
— Будто не пойдёт, Олег. Давай так, твой майор выдает вам нормативы и три дня на подготовку. Сдаёте один большой экзамен. Идёт? — вот так ловят молодых и неуёмных лейтенантов на крючок нетерпения.
— Идёт. Только, товарищ майор, мало три дня! Неделю бы, — у меня не было иллюзий по поводу того какие у нас будут нормативы и контрольные упражнения.
— Ну и ладушки. Славе скажи — пусть отзвонится и предупреди насчёт экзамена, — ага, Слава значит наш Змей для майора. А Бойко-то рожу скорчил, на своём стуле — сама безмятежность, ни чёрточки любопытства на лице и в движениях. Проверяет он зарядку Фас-фонарей пока я через окно на связи с Кушаком веду переговоры о нашей готовности к рейду. Значит разговор будет известен всей заставе через час и без моих руководящих доведений на боевом расчёте.
