Стало быть, он - последний ее защитник. А значит надо защищать вверенное ему укрепление.
Понимая, что надо что-то делать, лучник вскочил, оперся левой рукой на уцелевшую ограду помоста и глянул в другую сторону.
Там внизу, перед закрытыми воротами, на дне собралось великое множество крыс… Вернее, чего-то похожего на крыс, но размером с небольшую собаку. Гигантские крысы просто кишели во рву - серые, бурые, чёрные, облезлые и мохнатые, многохвостые и многолапые. Несколько тысяч нетварей клубились внизу, и как заметил Марбир, у некоторых из них получалось довольно ловко карабкаться по стене. Они лезли, срывались вниз, иногда с высоты человеческого роста, иногда с полпути. Заметил еще нечто - мерзкие создания кое-где начали выстраивать живые пирамиды, и по ним взбирались все выше и выше…
Марбир испугался. Вернее будет сказать - он почти испугался.
Ибо увиденное было не столько страшным, сколько противоестественным.
За спиной в городе верещали нетвари и орали люди - кто в ужасе, кто со злобной яростью. А он смотрел на кишащих внизу врагов.
Он знал из преданий, что крысы сбиваются в стаи очень редко, но все помнят об этом долго. Слышал рассказы стариков про то, как орды серых грызунов вдруг покидают свои укрытия и идут неизвестно куда, подчиняясь то ли злым духам, то ли своему крысиному богу (говорят, есть такой). Они заполняют города и селения; уничтожают посевы, пожирают скот и детей, а то и целые деревни, отравляют реки и озера с колодцами своими трупами, но идут, пока не утонут в море-океане. Разве что огонь может их остановить…
Огонь…
Морщась от боли в спине и темени, Марбир достал огниво, высек искры на трут…
Пыхнув серным дымком, вспыхнул факел - из тех особых, что привезли из Тхан-Такх.
Мелкие уродцы внизу заверещали громче, словно почуяв угрозу. Лучник зло ухмыльнулся. Сейчас, дети тьмы…
Взяв в зубы длинное тонкое древко факела, он один за другим распустил все три предохранительных узла, с удовлетворением проводив взглядом отвисший стофунтовый валун-противовес хитрой системы блоков и веревок. Зажег второй факел и взял оба в ладонь - все как и объяснял тоан Бровджго. Можно и один, но два надежнее.
Поудобнее перехватил факелы - как привык с детства держать дротик-джерид…
Бросать надо на втором ударе сердца.
Над парапетом возникла злая мордочка, оскалив бледно-розовую пасть, и кочевник рванул последний узел и почти сразу метнул факелы.
Казалось, небеса лопнули над головой, и зашаталась тяжелая каменная башня.
Вверх взлетели сонмы горящих крысиных трупиков, но храбрый степняк этого уже не видел…
Быстро ли, медленно, но отряд достиг Октябрьских ворот города. Многометровая круглая, сложенная из гранитных валунов надвратная башня, солидные решетки. Ни души. Только перед башней штук пять трупов нетварей.
Их как ни странно впустили сразу. Судя по лицам, защитники башни изрядно перетрусили, что остались единственными живыми в городе.
Как выяснилось из сбивчивого доклада десятника, атаковали нетвари внезапно, и даже несколько штук обезьяноидов ворвались в башню, но их прикончили без потерь.
Так или иначе, в кордегардии особой паники не наблюдалось.
Защитники даже спрятали некоторое количество горожан, успевших вырваться из домов.
Десятник Анлу всех их приставил к делу. Вскрыл оружейную, раздав копья даже женщинам. Лучников всех выгнал на площадку башни.
Приказа коменданта опустить мост и открыть ворота не поставил его в тупик. Что бы он там не думал, воля командира - закон.
- Удачи тебе, воевода, - напоследок бросил десятник. - Не рискуй зря.
- Постараюсь, - Земсков решил проигнорировать подобное нарушение субординации.
К стыду своему такой привычный для местных жителей агрегат, как "лошадь обыкновенная", капитан толком так и не освоил, хотя уже года четыре как по личному приказу Макеева все бойцы сил самообороны обязаны были обучаться верховой езде (что стоило ему сломанного в падении ребра и не раз стертой в кровь задницы). Но не в пример многим другим лошадь для бывшего танкиста так и не перестала быть экзотикой. Причем экзотикой вонючей, кусачей и непослушной. Так что когда, наконец, вокруг потянулись знакомые, уже надоевшие пейзажи Тхан-Такх, Земсков был готов плакать от радости. Вот и знакомый скалистый распадок…
Передовой всадник скрылся за ними… и почти сразу торопливо выехал обратно.
- Что там? - чувствуя холодок у сердца, справился Земсков.
- Посмотри сам, воевода, - с равнодушной усталостью изрек воин.
Вслед за ним Земсков, мотаясь в седле, объехал останец. Да и замер, вцепившись в гриву, чтобы не упасть со скакуна.
Вся долина была затянута черной пеленой. За сплошной непроглядной мглистой фатой застарелого дыма, застоявшегося в холодном утреннем воздухе, на фоне дальних гор торчала обугленная башня - так хорошо ему знакомая…
- Ок-октябрьск… - только и выдохнул капитан.
- Нет больше Тхан-Такх, воевода, - с ледяной обреченностью выдохнул Парвис. - И помощи ждать неоткуда… Видать, конец всему…
Еще не стаяли окончательно снега, не просохли степные дороги и тропы, а со всех, даже самых отдаленных окраин внезапно возникшей державы шаркаанов в сторону заката двинулись войска, должные выступить на войну с несговорчивыми жителями Южного предела и их союзниками. На холмистых равнинах у озера Гримсаар взвились к небесам тысячи костров, вокруг которых скапливались воины множества племен.
Здесь были все: болтливые андары, быстроконные гурасы, угрюмые карпетаги, могучие кряжистые калейрасы и храбрые до безумия квирсы. Но не одни степняки со всех окраин Великого Окоема вливались в войско повелителя шаркаанов. Немало пришло и горцев, прибывших не только для того, чтобы заработать золота и пограбить, но и для того, чтобы потешить своих кровожадных богов, о которых чужакам не говорят…
Их было не так много, хотя и немало. Правда эти дикие и неукротимые в своей ярости воители были объединены во множество отрядов самой разной численности и не признавали над собой никакого начальства, кроме своих вождей, ну а тем лишь сам Ундораргир имел право отдавать приказы. Кроме них, были еще кое-кто - поклонники Подземного Хана - маги и шаманы…
Всего должно было собрать двадцать туменов, в каждом из которых по сто сотен, а с учетом того, что в местной сотне могло быть и полсотни и по полтораста человек, то численность противостоящего миру войска могла дойти до двухсот тысяч сабель и пик.
