— Ага, значит, это был твой брат-близнец. Не пудрите мне мозги, сударь, может тебя, и шарахнули по голове, может ты кое-что и забыл, но вот как ты служил, это я прекрасно помню, и помню, как ты меня обучал этой самой службе.
— Хорошо, с этим подождём. Расскажи мне о месте, в котором мы с тобой находимся, может это натолкнёт меня на какие-то воспоминания.
— Слушай. Эта помойка, в которой мы с тобой живём, называется Южной Борщаговкой, есть такой район в столице. Здесь не то, что в тёмное время суток, но и в светлое на улицу лучше не выходить.
— Почему? Наркоманы, алкоголики, проститутки самой низшей пробы и весь сброд, который только возможно себе представить. Мне даже удивительно как тебя не ограбили. Хотя, что с тебя взять?
— Меня пытались ограбить, как мне показалось.
— И что такое они пытались у тебя экспроприировать? — С иронией спросила девушка.
— Вот этот кошелёк, — Алексей достал из кармана халата кошель и положил его на стол.
Валерия взяла кошель подбросила на руке, примеряя его вес, потом раскрыла и высыпала на столешницу содержимое. Приличная кучка золотых монет заблестела на полированной поверхности барной стойки.
— Значит, ты нарушил все запреты, вышел за пределы района и ограбил какого-то ювелира. Понятно, почему за тобой гналась полиция. Но скажи теперь на милость, куда ты думаешь это золото пристроить?
— Нет, ты не понимаешь, я никого не грабил, это у меня попытались забрать этот кошель, я не отдал, тогда они на меня напали. И вот тут и появилась полиция. Но они почему-то погнались не за нападавшими, а за мной.
— Тогда прошу тебя, расскажи всё более подробно, всё что помнишь. — Девушка взяла одну из монет и начала её внимательно рассматривать.
— Я очнулся во дворе, среди этих огромных ящиков с отходами, поднялся, увидел арку и пошёл к ней, хотел выйти из этого каменного мешка, в котором стояла неимоверная вонь, но на выходе меня чуть не сбили, носившиеся там, на разной высоте какие-то штуки. Потом одна из них остановилась возле меня, из неё вылезли три молодых человека, один из них, кажется, был девушкой. Они сначала смеялись надо мной, потом самый шустрый решил дотянутся, до моего кошеля, я его оттолкнул, после этого из той штуки…
— Аэромобиля.
— Что?
— Та штука называется аэромобиль.
— А, ладно, так вот из этого аэромобиля выскочили ещё несколько парней и все вместе на меня напали. Но я отбился, они очень неумело нападали. Тут послышался вой сирен, вся компания быстро заскочили на места, некоторых, правда, им пришлось затаскивать.
— Уж в этом я и не сомневалась. — Вновь перебила Алексея Валерия.
— И этот аэромобиль быстро улетел, а вот полиция погналась за мной. Я кстати, тоже побежал. Я полез на лестницу, что висела на доме, на одном пролёте решил оглядеться и заметил незарешоченное окно, разбил стекло и влез в здание. Потом побежал по длинному коридору, попал ещё на одну лестницу, поднялся на этот этаж и побежал дальше, пока ты меня чуть не сбила.
— Интересно и чем ты так легко стекло разбил? Рукой его не разбить.
— Вот этим кинжалом, — Алексей выложил рядом с монетами кинжал.
Старое оружие зловеще поблескивало, затёртая рукоять и полированный, хорошо отточенный клинок, по которому шла вязь из чёрных рун.
— Интересная штуковина, Валерия взяла кинжал в руку, примерила балансировку и неожиданно, очень сильно метнула его в двери ванной комнаты, которые оказались напротив.
Клинок пролетел расстояние, несколько раз развернувшись в воздухе, и вонзился в двери точно посередине между двумя картинками, висевшими на двери.
— Отличный бросок. Только не понимаю, зачем двери было портить. — Алексей встал, подошёл к дверям, выдернул, глубоко засевший клинок и вернулся назад за стол.
— Да, — согласилась девушка, — этим можно было разбить стекло. Получается, ты ограбил не только ювелира, а ещё и антиквара. Очень хорошо. Ты понимаешь, что за тобой теперь будет гоняться не только вся Киевская полиция, но ещё и половина мафии.
— Да не грабил я никого, как ты не можешь этого понять?
— Тогда откуда у тебя всё это? — Она указала на стол, — и вообще где ты взял тот костюм, в котором был?
— Этого я не знаю, но мне кажется, что всё это принадлежит мне.
— Отлично, что же дорогой муженёк с тобой делать? Помнить ты ничего не помнишь, спасибо хоть мышечная память осталась. Есть надежда, что ты не забыл, как с женщинами обращаться.
Сказав это, Валерия потянула пояс халатика, тот легко развязался, она почти незаметно пошевелила плечами, и халат соскользнул на пол, обнажая великолепную фигуру. Девушка медленно, по кошачьи мягко ступая обогнула барную стойку, подошла к Алексею и уселась к нему на колени, обвив гибкими руками его шею. Прислонилась всем телом, а её губы мягко коснулись его губ, потом требовательный язычок выскользнул изо рта и, раздвинув губы Алексея, устремился изучать пространство. Голова, слегка закружилась, да он помнил, что делать с женщиной, особенно такой привлекательной, и такой требовательной. Поднявшись с высокого стула он, не выпуская девушку из рук, сбросил с себя халат и взял курс на спальную зону.
Ему казалось, что это какая-то гонка, что девушка хочет получить от него всё, что не смогла получить за этот долгий год совместной жизни, а он никак не мог понять, как он, если это конечно был он, смог поменять, такую женщину на непонятное нереальное изображение. Но эти мысли у него возникали только в короткие минуты отдыха, а потом Валерия вновь увлекала его в другой мир. Она была просто неутомима и не давала утомиться ему. Короткие перерывы на обед, и вот она вновь у него на коленях и всё начинается с самого начала, но уже с новой энергией и в новых местах этой небольшой квартирки. К вечеру Алексею уже казалось, что здесь не осталось ни одного уголка, ни одного предмета мебели, которые хоть немного, но подходили для любви, но Валерия придумывала ещё что то новенькое и они вновь покидали реальность, погружаясь в мир любви. Наконец, когда уже давно стемнело, а часы показывали, глубоко за полночь устала и она, девушка откинулась на подушку, на её лице было выражение блаженства и вселенского счастья. Алексей не помнил, видел ли он когда-либо такое выражение, но ему казалось, что видел, но только на лице другой женщины. В некоторые мгновения перед глазами всплывали неосознанные образы, но они так же быстро пропадали, как и появлялись и он никак не мог их ухватить, хотя, почему-то ему казалось, что те образы именно и есть его жизнь, настоящая жизнь, а то, что с ним происходит сейчас это просто наваждение. Он пытался их ухватить ничего не получалось, в эти мгновения Валерия широко открывала глаза, по её лицу пробегала тень. А у него ничего не получалось вспомнить, и он вновь погружался в этот безбрежный океан светло-бирюзовых глаз. Он плескался в этих теплых, ласковых водах, барахтался в лучах солнышка, проникавших в морские глубины, и ему казалось, что вот оно счастье, покой, безмятежность, именно то, чего он искал всю свою жизнь.
