– Лечить надо, – посоветовала девчонка. – Я в детстве тоже гуся испугалась. Даже заикаться стала.
– Вылечили?
– А то! – Девчонка гордо расправила плечи. – В самодеятельности пою.
– У нас, знаете ли, вообще жизнь нервная, – пожаловалась Людочка. – Взрывы, убийства, налёты… У вас, наверное, в этом смысле гораздо спокойнее?
– Спокойнее, – опять вздохнула девчонка. – Вечером даже сходить некуда.
– Кстати, я слыхала от попутчиков, что на вашей железнодорожной станции тоже произошёл взрыв. – Людочка решила, что собеседница созрела для доверительного разговора. – Это правда?
– Раз говорят, значит, правда… Но-о-о! – Девчонка заставила лошадку ускорить ход.
– Жертв, надеюсь, не было? – продолжала допытываться Людочка.
– Откуда мне знать? Я не в морге работаю, а на конюшне. Наши клячи целы – и слава богу… Слезайте, приехали.
Пока осоловевший от тряски Ваня сползал с лошадиной спины, девчонка с затаённой надеждой озиралась вокруг, но, как всегда, напрасно – прекрасные принцы, словно бы сговорившись, обходили харьковский вокзал стороной.
Окончательно убедившись, что раздобыть нужную информацию будет не так-то просто, Ваня и Людочка решили разделиться, дабы каждый действовал в своём привычном амплуа. Ведь недаром говорится: для тонкой работы второй пары рук не надо. А поговорку насчёт того, что гурьбой даже батьку бить легче, наверное, придумали слабаки и трусы.
Людочка проводила Ваню в женский туалет, где, запершись в кабинке, он сменил платьице, бантики и гольфики на костюм маленького бродяжки, до поры до времени хранившийся в дорожной сумке. В таком виде можно было смело отправляться в скитания по злачным местам, окружающим любой крупный железнодорожный узел.
Что касается Людочки, то она вернулась на вокзал и попыталась свести мимолётное знакомство последовательно с продавцом газетного киоска, носильщиком, парикмахершей и даже молоденьким милиционером, прохаживавшимся возле банкоматов, менявших на гривны любую конвертируемую валюту.
Харьковчане охотно шли на контакт, откровенно отвечали на любые вопросы, но, как только речь заходила о пресловутом взрыве, беспомощно разводили руками. Короче, разговоров было много, а толку мало.
После полудня они встретились в укромном месте. Людочка кушала мороженое, Ваня нервно курил.
– Ну что? – спросил он.
– Да ничего, – ответила она. – В смысле, ничего интересного.
– У меня то же самое. Узнал адреса пары здешних малин, видел, как вокзальные воры сбывают краденое, обещал взять на реализацию партию кокнара, но про взрыв ни-ни. Никто ничего не знает. Даже угловороты, которые всегда держат нос по ветру.
– Угловороты? – удивилась Людочка. – Это ещё кто такие?
– Чемоданные воры, – пояснил Ваня. – Какая ты ещё наивная!
– Какая есть. Зато не пью на работе, как некоторые.
– Ладно, не доставай… А если этого взрыва вообще не было? Шарахнула где-нибудь в депо бутыль с перебродившей брагой, вот и подняли хай.
– А как же письмо Гладиатора? Нет, будем копать дальше. Надо выходить непосредственно на железнодорожников. Ведь в тот день на путях работали десятки людей. Составители, смазчики, стрелочники, обходчики… Маневровый диспетчер в конце концов. Этот наряду с дежурным по станции должен знать больше всех.
– Скажет он тебе, как же… Давай лучше пообедаем. Деньги-то все у тебя остались.
– Ага, доверь их тебе! Я пошла занимать столик, а ты пока где-нибудь переоденься. В таком виде приличные места не посещают.
Они расположились в уютном летнем кафе, куда время от времени долетала водяная пыль фонтанов. Когда официант направился к их столику, Ваня тоном, не допускающим возражений, потребовал:
– Закажи мне сто грамм, иначе я за себя не ручаюсь.
– Хорошо. – Людочка поняла, что это тот самый случай, когда спорить себе дороже. – Сто грамм, но не больше. И пить будешь так, чтобы посторонние не заметили.
– Не учи учёного. – Глазки Вани, мутноватые после ночных возлияний, алчно зажглись.
Однако, паче чаяния, их заметили. Не успел Ваня опорожнить свой стакан, в который Людочка для вида плеснула немного минералки, как к их столику подошли двое молодых людей, блондин и брюнет, к числу обслуживающего персонала кафе не принадлежавшие.
– Добрый день, – сказал блондин, принявший довольно странную для этого места позу: руки по швам, каблуки вместе. – Почему вы спаиваете несовершеннолетнюю?
– Никто никого не спаивает, – стала неловко оправдываться Людочка, однако брюнет, всем другим вертикальным позам также предпочитавший стойку «смирно», понюхал злополучный стакан и брезгливо скривился, будто учуял не благородные алкогольные пары, а по меньшей мере смрад фекалий.
– Ваши документы! – потребовал блондин.
Пришлось предъявить свой когтистый-клювастый. Мельком глянув в паспорт, блондин сунул его в карман и сказал голосом, которым принято обращаться к уличным хулиганам, а отнюдь не к милым девушкам:
– Попрошу пройти с нами.
– Я гражданка России! – запротестовала Людочка.
– Да хоть Буркина-Фасо. Сопротивляться не в ваших интересах.
– Да кто вы такие?
– Об этом узнаете чуть позже.
– Придётся подчиниться силе… – Людочка отодвинула недоеденную котлету. – Пойдем, малышка.
– Куда? – наивно удивился Ваня. – А разве это не группа «Смэш»? Я думала, они нам споют…
Долго идти не пришлось. Пятиминутная прогулка по закоулкам огромного вокзального здания привела их в комнату, двери которой не имели ни таблички, ни номера.
За неказистым письменным столом сидел лысый мужчина преклонных лет с седыми вислыми усами, что делало его весьма похожим на гетмана Мазепу, как того изображают на иллюстрациях к поэме Пушкина «Полтава». Не хватало только широченных шаровар, булавы и оселедца.
Молодые люди оставили паспорт седоусому и, печатая шаг, удалились.
– Меня зовут Илья Тарасович Горигляд, – представился хозяин кабинета. – А вы, надо полагать, Людмила Савельевна Лопаткина? – Он раскрыл перед собой паспорт.
– Можно просто Люся.
– На службе предпочитаю воздерживаться от фамильярностей, – сообщил седоусый.
– А где вы, простите за любопытство, служите?
– В одном из правоохранительных ведомств Республики Украины, – ответил человек, назвавшийся Ильёй Тарасовичем. – Такое определение вас устраивает?
– Меня ничего не устраивает! Вызовите сюда российского консула.
– У консула и своих забот предостаточно. Зачем его зря беспокоить? Вас ведь не задержали, а просто пригласили для беседы.
– О чём, интересно?
– О вашем странном поведении, Людмила Савельевна. Вы четвёртый час кряду болтаетесь на вокзале, пристаёте к людям, задаёте провокационные вопросы. А ваша юная дочурка курит сигареты и хлещет водку.
