Дуглас Орджилл - Волки севера (сборник)

— Доктор Стовин? Весьма рад встрече с вами. Меня зовут Евгений Солдатов. Прошу за мной. Вы, должно быть, очень устали. — Он улыбнулся девушке и Бисби.

Хорошо, подумал он, что они сами позаботились о теплой одежде, теплой обуви. Добротная американская одежда. Здесь им такой было бы не достать.

— Я рад, что прибыл сюда, — сказал Стовин. Солдатов внимательно посмотрел на него. Он был немного моложе, чем представлял Солдатов. От Стовина исходило какое-то ощущение власти, не политической, не административной, а интеллектуального превосходства. Он был уверен в себе, даже самоуверен, он знал, что мозг его дает ему преимущество перед остальными людьми. Солдатов заставил себя вернуться к действительности. Стовин представил ему остальных членов своей миссии.

— Дайана Хильдер, — сказал он, — Университет Колорадо.

Солдатов посмотрел на девушку. Значит, вот она какая. Ему говорили, впрочем, лучше не думать о том, какими путями эта информация пришла в КГБ, что Стовин заинтересован в этой девушке и именно поэтому она получила визу. Может быть. Во всяком случае, выглядела она вполне интеллигентно. И весьма привлекательно со своими легкомысленными кудряшками и широким чувственным ртом. Зоолог. Работала с волками. Он подумал, что она увидит завтра утром, и рот его скривился в усмешке.

— А это Поль Бисби, — сказал Стовин. — Мой помощник…

Совершенно неожиданное лицо. Он видел такие лица на востоке, в районе Иркутска, близ монгольской границы. И вверх по Лене. Да, конечно… Это же лицо якута. Он пожал руку Бисби и подумал, что в жилах этого парня наверняка течет якутская кровь. Однако Бисби заговорил на обычном английском языке с американскими интонациями, и сразу же стал человеком англосаксонского типа.

— Моя машина внизу, — сказал Солдатов. — Я думаю, что нам нужно ехать в Академгородок. Там вас устроят. Однако боюсь, что вам не придется жить вместе. Вы же знаете, что здесь случилось. В Новосибирске не осталось ни одного отеля и Академгородок переполнен. Он остался сравнительно целым.

Внезапно свет мигнул и погас. В темноте прозвучал невозмутимый голос Солдатова, говорящего на грамматически правильном английском языке, на котором не говорят уже нигде в мире.

— … я надеюсь, что вы получите максимум удобств, которые мы можем обеспечить при нынешнем положении вещей…

Свет снова зажегся, и Солдатов повел их по лестнице, мимо закутанных в меха охранников, мимо солдата часового с автоматом Калашникова наготове, через вертящиеся двери аэропорта на улицу. В воздухе стоял ровный гул моторов, и Солдатов почувствовал любопытство молодого американца и объяснил ему:

— Генераторы… Вы же знаете, что случилось тут? Все линии электроснабжения — подземные и воздушные — разрушены. Конечно, они восстанавливаются, но это не так просто. Поэтому мы используем армейские генераторы, восемьдесят, чтобы быть точным. Их привезли с ближайшей военной базы… Вы служили в авиации?

— Да, — ответил Бисби.

— Значит, вы знаете, что у нас много военных баз, в том числе и здесь.

Через пять минут три американца уже сидели на широком заднем сиденье «Чайки», а Солдатов разместился возле шофера. Автомобиль поехал по широкому шоссе, которое уже начал заносить снег. На шоссе почти не было движения. Им встретился лишь небольшой караван бульдозеров, сопровождаемый армейской машиной. Вскоре фары «Чайки» осветили палаточный лагерь. Внутри некоторых палаток светился огонь — керосиновые лампы, судя по яркости света. Возле палаток горели костры, вокруг них толпились люди.

Стовин наклонился вперед.

— Палатки? В них же чрезвычайно холодно. Какая сейчас температура?

Солдатов пожал плечами.

— Не очень холодно, должен сказать. Это не сибирский мороз. Я не смотрел на приборы сегодня, но кажется градусов двадцать ниже точки замерзания.

— О, Боже, — проговорила Дайана.

— У нас здесь сто тысяч человек остались без крова. И более половины из них либо очень молоды, либо очень стары, либо очень больны, — спокойно сказал Солдатов. — Мы находимся на расстоянии 1800 миль от Москвы и даже Омск далеко от нас — примерно четыреста миль. Поэтому мы не можем эвакуировать людей. И те, кто имеет палатки, считают, что им повезло. Но мы делаем все, что можем. Хотите, мы остановимся и посмотрим?

«Чайка» замедлила ход и свернула с шоссе на широкую боковую дорогу, по сторонам которой стояли бензиновые светильники. Вдруг перед машиной вспыхнуло море света, такое яркое, что после темноты дороги Солдатов и трое американцев вынуждены были защитить глаза руками. Это были мощные прожектора. Они вышли из машины и жгучий холод сразу накинулся на них, но при виде того, что происходило перед ними, они забыли про холод. Шум был оглушительным. На площади в сорок ярдов работали, наверное, сорок бензиновых пил. Люди с пилами вгрызались в тайгу, валили лес. Тракторы вытягивали громадные стволы на поляну, где сотни мужчин и женщин с ручными топорами и пилами очищали их от веток и сучьев, пилили их на бревна. Чуть поодаль уже вырастали бревенчатые хижины. Оттуда доносились удары топоров, молотков, визжание пил. Более тысячи людей работали тут с отчаянным, почти безумным упрямством. В стороне стояла медицинская палатка с красным крестом на боковом холсте. Один мужчина средних лет, тащивший бревно к месту строительства, вдруг отпустил его и присел на снег, держась за грудь. Женщина в зеленой форме вышла из медицинской палатки и склонилась над ним. Никто не заговорил с ними, никто не подошел к ним. Три американца, изумленные, смотрели на происшедшее. Им это казалось кошмаром.

— Нам не хватает двух вещей, — сказал Солдатов, — во-первых, дерева. Здесь, в основном, растут серебристые ели, которые запрещено вырубать. А кроме того, людей, которые могли бы работать. Однако что-то делать надо. Бревенчатые хижины лучше палаток.

Солдатов повел их обратно к машине. Холод уже становился невыносимым, и они с радостью забились в теплый салон. «Чайка» двинулась обратно, непрерывно сигналя, так как по дороге непрерывно двигались люди, несущие доски, инструменты, строительные материалы. Вскоре поток людей иссяк и они понеслись по пустому шоссе, по сторонам которого в темноте угадывалась дикая тайга, тянувшаяся до самого горизонта. Солдатов повернулся к ним.

— Мы уже скоро приедем. Вот и Обь.

Черная вода и серый лед сверкали в свете фар. По обеим сторонам реки кое-где виднелись огоньки, но ничего не говорило о том, что здесь стоял огромный город. «Чайка» с глухим стуком поехала по временному понтонному мосту.

— Сейчас мы в восьми милях к востоку от старого Обского моста, — сказал Солдатов. — Вы знаете, что с ним случилось?