плодов исчезли, вокруг начали сновать рыбки покрупнее — полосатые и, очень жизнерадостные. Но они были не одни — в кильватере пристроились пара акул. Кажется, рыбки в черную и белую полоску назывались лоцманами, что сопровождают свирепых морских хищников?
Акулы, время от времени, делали круги вокруг яхты, словно бы проверяли — не выпал ли кто, доставив им сытный ужин? И хотя за деревянными стенками было безопасно, смотреть, как акульи плавники разрезают воду, было страшновато.
Были и другие рыбы — яркие, локтя в два длиной. В воде они переливались сине-зеленым цветом, а плавники сверкали яркой позолотой. Дануту, с помощью копья, удалось подцепить одну из рыбин и вытащить ее на судно. Удивительно, но оказавшись на солнечном свете, с рыбой произошло разительное изменение — вначале она стала серой, с черными пятнами, а потом серебристой. Поразительно еще и то, что даже с пробитым боком, она довольно больно укусила Данута за палец. Но, в конечном итоге, воспитанник орков оказался победителем, а ее сок и плоть были даже вкуснее, нежели у летучих рыб. Правда, палец потом распух и очень долго не хотел сгибаться.
Но самый большой гость явился, когда Энам в очередной раз «травил» в море, неожиданно послышалось громкое пыхтение, а над бортом показалась громадная иссиня-черная голова, с умными глазами. Энам завопил, словно бы его резали, отшатнулся и упал на дно лодки, закрыв голову руками.
Да и самому Дануту стало не по себе, хотя он и узнал гостя — огромного кита. В холодных водах киты вели себя достаточно мирно, если на них не нападали, а здесь… кто знает, не ткнется ли гигант носом в борт и не ухватит ли он кораблик пастью, в которую может поместиться человек целиком? Или, того проще — достаточно киту махнуть хвостом, чтобы они все дружно отправились на дно. В море Ватрон китов такого размера отродясь не водилось. Верно, в холодных северных водах такую тушу было просто не прокормить!
Между тем кит, еще разок дружелюбно фыркнул, а потом нырнул. У Данута сердце замерло в груди, когда он увидел, что голова кита уже давно была на поверхности, а хвост еще оставался за их лодкой.
Когда гигантская рыба скрылась из виду (кто-то из знакомых говорил, что кит — это не совсем рыба, а может, даже и не рыба вовсе) Энам поднял голову со дна лодки.
— Оно ушло? — заикаясь, поинтересовался парень с пауком.
Данут едва удержался, чтобы не расхохотаться. Энам был перепуганный, мокрый. С трудом спрятав смех поглубже, воспитанник орков кивнул:
— Ушел.
— Это хорошо. Главное, чтобы это страшилище на сушу не вышло. Его ни одно копье не возьмет, — глубокомысленно изрек парень с пауком, вставая на ноги.
Но встал он не в самое удачное время. Какая-то летучая рыбина, весом в добрую кошку, если не больше, решила пролететь над яхтой и стукнулась мордой прямо в физиономию Энама. Сын пустыни завопил, и снова упал в лужу. Отдышавшись, посмотрел на Данута круглыми глазами и с чувством выругался на каком-то непонятном языке. То, что он именно выругался, было понятно по интонациям.
— Эти твари точно на сушу не выйдут? Ты не врешь? — с подозрением спросил Энам.
— Точно тебе говорю, как на духу! — заверил Данут. Подумав, присовокупил: — У них ног нет, чтобы по земле ходить.
Похоже, эта сообщение убедило напарника.
— Худо будет, если мы таких монстров за собой приведем. А не то уже суша скоро.
— Суша? — переспросил Данут, но всмотревшись, увидел чаек-поморников. Если эти бандиты здесь, значит суша и на самом деле недалеко.
Пустыня. Небо, словно бирюзовый купол. Где-то вдали вырастали горы, уходившие прямо в небо своими заснеженными шапками.
Горы были удивительными. Не серые, а густо-бордового цвета, самых необычных очертаний, с отверстиями, просверленными песком. Несколько гор были совсем странными — словно бы нагроможденными друг на друга, внизу черные, сверху белые. Но до гор было очень и очень далеко.
А кругом только сплошной желтый песок, испестренный кое-где кустиками голубых колючек и серой полыни. Песок, песок… песочек, песочище… Хотя, на самом-то деле песок был разным — где-то его желтизна сменялась киноварью, а где-то оранжевым, словно апельсин. А здесь, где барханы словно бы расступались, песок был желто-черного цвета, а редкие маки, раскиданные по барханам, тоже казались черными. Данут слышал от гномов, что там должны быть какие-нибудь полезные ископаемые. Может, железо или медь? Точно он не знал, да сейчас мысли были совсем о другом — как бы не отстать от Энама. Целыми днями перед глазами мелькала спина с рисунком паука.
Энам сказал, что в раскаленном песке можно сварить яйцо. Пришлось поверить на слово. (Эх, он бы сейчас тоже не отказался от вареного яйца. Или, от яичницы из трех-четырех яиц.)
Неутомимый «сын песков» пер вперед, словно молодой лось. Нет, не лось. Сохатые в пустынях не водятся. Ну, тогда как эта здоровенная ящерица, что чешет через пустыню, и все равно ей, что кругом нет ни деревца, где можно спрятаться от зноя. И до чего же мерзкая, зараза! Приснится такая — потом заикаться станешь. Шустрая, вертлявая. Правда, далеко она не ушла, а на вкус так вполне ничего. Даже показалось, что похожа на курицу. Жаль, не было соли, да и жареная она была бы вкуснее (берегли дрова на ночь), но и сырая ушла за милую душу. Главное, что это была не рыба. Наверное, теперь Данут долго не сможет смотреть на рыбы. (Эх, не говори гоп, пока не перепрыгнешь! Все еще может быть в этой жизни!)
Парни шли по пустыне уже третий день. Энам, «оживший» после морского путешествия, взял на себя руководство экспедицией. Понятное дело, что оружие пришлось брать с собой. Еще пришлось тащить на себе все дерево, что удалось отломать от яхты (эх, жаль было такую красавицу курочить, но куда она теперь?), и парус.
Воспитанник орков поначалу решил, что парус им понадобится, чтобы укрываться от дневного зноя, но оказалось, что с его помощью Энам добывал воду — если расстелить парус, то за ночь в нем скапливается вода. Не сказать, что много, но достаточно, чтобы как следует напиться и намочить тряпки, чтобы закутать ими головы. Повязки, конечно же, скоро высохнут, но все лучше, чем ничего.
Данут за эти дни узнал очень много нового и интересного. Например, он отчего-то думал, что по пустыне следует передвигаться ночью, по холодку, а днем прятаться от
