подразделениями: разведбатом, батальоном связи и другими частями, во главе со штабом танковой дивизии. Старший — начальник штаба дивизии, подполковник.
— Капитан, уточни артиллерия есть?
Почти сразу пришел ответ, что нет. Ну что же, похоже необходимо самому выезжать на место и попытаться скоординировать действия, во всяком случае попытаться. Не думаю что немцы будут затягивать со второй атакой — они не дураки, отлично понимают что время сейчас работает не на них.
— Александр Сергеевич, слушай приказ: любые действия противника по организации второй атаки срывать массированным огнем! Нам надо оттянуть время, а я тут прогуляюсь недалеко, думаю кое что у меня получится, если что я на связи, как понял?
— Все понял, Николай Макарович, будет сделано!
Предупредив своих разведчиков, куда и зачем я уезжаю, забрался в ставшую уже мне родной «Чайку» и мы тронулись…
Сначала необходимо познакомится, и как говориться «навести мосты» с «львовянами», как я их для себя окрестил. Три батальона это не шутка, хотя только один из них пехота! Вот и разбитые самолеты о которых докладывал капитан. Аэродром располагался на заливном лугу, около небольшой речушки, трава на нем была уже скошена и сложена в копны на границе летного поля, в тени развесистых ив. Сами машины стояли открыто, с другой стороны, непонятно почему их не закатили под деревья? Уже проехав аэродром увидел еще один самолет, он лежал между сломанными деревьями на краю обрыва. Передняя его кабина была сплюснута, фонарь задней кабины был открыт, в ней, уронив голову на грудь, сидел скорее всего штурман. Он был мертв.
По обеим сторонам дороги на Холуев, провода между столбами были порваны, за ними лежали трупы, по большей части — гражданские. Там же, чаще встречались воронки от бомб, на самой дороге их было сравнительно мало, всего несколько попалось нам на всем пути. Как я понял, наверное, немцы рассчитывали пройти этот участок быстро и сознательно не портили дорогу. Чем дальше мы продвигались, тем меньше мне нравится окружающий пейзаж. Тревога, липкой змеей заползла вовнутрь — маскирующие качества местности становятся, чем дальше, тем хуже, меньше древесной и кустарниковой растительности, на практически голых склонах небольших холмов танки не спрячешь. Через переговорное устройство начал вызывать радиста «Чайки», но он не откликнулся, повернувшись к нему увидел, что парень отважно дрыхнет упершись головой в стойку аппаратуры. Пихнув его в плечо, через мгновение увидел его совсем осоловелые глаза, которые медленно фокусировались на мне. В какой—то момент зрачки резко сузились и он резко отшатнулся от меня.
— Кончай спать! Дай мне «Овода»! — Хлопец кивнул, и быстро защелкал тумблерами. Через несколько секунд, он показал мне что связь есть.
Дав свои координаты, приказал Ледогорову внимательно присматривать за воздушной обстановкой в районе Узлового и при малейшей угрозе налета направлять сюда обе четверки истребителей, так как «Шилки» через болота восточнее Радехова не пройдут, а в обход не успеют — слишком велик крюк.
Но больше всего меня беспокоила другая проблема — каким образом легализовать себя и всех, кто перенесся сюда? То, что у нас необычная для этого времени техника это еще полбеды, гораздо хуже то, что форма, личное оружие, манера говорить, совершенно другая терминология, зачастую просто для местных непонятные слова, в общем группа шпионов — хватай и к стенке. Самое обидное, что особо никто и разговаривать не будет. Кто поверит в то, что мы провалились во времени? Совсем как в том японском фильме с очень правильным названием «Провал во времени», на который они ходили всей семьей, когда группа солдат из сил самообороны, войдя в аномальную зону, оказалась в пятнадцатом веке… Пытаясь выжить, они примкнули к одному из тамошних правителей, и довольно успешно вели боевые действия… Вот! Правильная мысль! Необходим местный командир соответствующего ранга, так как командовать напрямую не светит никак! И уже при нем создать СВОЙ штаб, который в этом бардаке, который сейчас происходит, сможет вести адекватное планирование и отдавать вменяемые приказы войскам бестолково тыкающимся по тупым указаниям штаба фронта… Все правильно, это должен быть обязательно СВОЙ ШТАБ. Следующая мысль заставила меня хмыкнуть — СВОЙ ШТАБ может даже приписать себе особые полномочия, что объяснит еще и незнакомую, типа секретную технику, и по большому счету все остальное. Генерал Лакеев может местных командиров пригласить, ознакомить с обстановкой, поставить боевую задачу, а если надо и ситуация к тому же подходящая, можно и перевести в свое подчинение, меня же в лучшем случае пошлют незатейливо. Кстати, есть хороший повод сейчас выйти с ним на связь — сообщить как отработали его летчики по немецким танкам. Сказано—сделано, и уже через несколько минут с помощью КВ станции Р—130 я докладывал генерал—майору Лакееву о результатах бомбо—штурмовых ударов его соединения.
Как спровоцировать его на личную встречу, пришло во время доклада:
—…Кроме этого, товарищ генерал, имею проверенную информацию по сложившейся обстановке, о которых могу доложить только лично.
— Лично? Сколько времени тебе надо чтобы прибыть ко мне в штаб?
— Долго будет, товарищ генерал. И опасно, сами знаете… — прямо таки слышу, как он раздумывает, не слишком ли оборзел подполковник. Но с другой стороны, авиаторы, они к субординации относятся намного проще — в воздухе все равны и удачливый лейтенант может на равных встретиться с генералом.
— Добро. Жди…
Договорились, что к нему на аэродром Киверцы прибудет пара радиофицированных Мишкой Баком «ишаков». На все про все мы положили час с четвертью — пятнадцать минут на согласование с «Оводом», еще пятнадцать минут полет туда, столько же на посадку, осмотр самолета, доклад и взлет. И еще четверть часа на полет обратно. Итого по расчету час. На встречу, доклад обстановки и принятие решения еще пятнадцать минут. А дальше как говориться вперед за орденами.
И вот с небольшой погрешностью в несколько минут, я наблюдаю как на посадку заходит «ишак». Второй в это время кружил над полосой и сверху очевидно прикрывал посадку, генерал все таки. Откинув боковой щиток, из кабины вылезла уже знакомая фигура Лакеева. В полотняном, трофейном шлеме и нашем кожаном реглане он выглядел как минимум необычно. Не дав мне начать доклад, буркнул:
— Подожди подполковник, сейчас освобожу сидельца поговорим. — При этом он открыл лючок на левой стороне фюзеляжа и помог выбраться молодому парню.
— Ну как, цел? — спросил генерал.
— Целый, только при посадке локоть ушиб сильно товарищ генерал—майор.
— Управлять сможешь?
— Справлюсь, не впервой…
— Тогда держи парашют и шлем, и на взлет, а то твой ведущий смотри как сам круги нарезает.
Быстро надев парашют, летчик ловко забрался в машину, нацепил очки и привычно гаркнул:
— От винта!
Подождав, пока мы отойдем подальше к ивам, пилот запустил двигатель и пару раз сделав перегазовку пошел на взлет. Проводив взглядом поднимающийся в воздух истребитель, генерал сказал:
— Пацан еще!
— Как долетели товарищ генерал?
— Отлично! Твой «Овод» точно вывел на эту площадку, пару раз менял курс, как я понял уводил от противника. Рация работает чисто, слышно великолепно, сколько сможешь еще мне машин оборудовать?
— Не готов ответить, надо с нашим специалистом уточнить. Насколько я в курсе, на эти самолеты установлены трофейные станции, снятые с подбитых машин.
— Еще вопрос, как твой «Овод» определяет где находятся самолеты противника, у тебя развернут свой ВНОС?
— Своего ВНОСа нет, а как определяет где находятся самолеты противника сказать пока не могу — не имею права. Могу сказать только одно, «Овод» определяет не только машины противника, но и свои. Та восьмерка радиофицированных машин очень успешно используется для охоты на авиаразведчиков, а наш «Овод» работает как диспетчер — командует когда, куда и сколько самолетов направить.
— Я в курсе, ведомый пары мне многое успел доложить.
— Открытым текстом? — ужаснулся я.
— Что такое радиоразведка я знаю, поэтому пока в Киверцах осматривали и дозаправляли машины, мне ведомый и доложил. — с усмешкой ответил Лакеев. — Так говоришь определяет и своих и чужих? Это значит, скорее всего применяете радиолокацию. В прошлом
