– Двое наших братьев вне игры, – мысленно сообщил помощник.
«Непозволительные потери, – подумал Инженер. – Еще четверо погибли в Приграничье. Нас слишком мало, чтобы терять братьев и сестер в локальных стычках».
– Двое из ходоков устойчивы к гипнозу, а один вовсе не поддается нашему влиянию. Кроме того, все пятеро находятся под защитой артефактов «Красная смерть». Нейтрализовать эти артефакты был способен только Черный ангел, но...
– Эта аномалия уже давно не существует, – закончил хозяин мысль помощника.
– Еще на это способен «Ключ», – намекнул Призрак.
– Сейчас я не могу использовать «ключ» не по прямому назначению. Тебе следует придумать, как взломать их защиту. Пусть братья подключат к делу контролеров и карликов или заставят людей вляпаться в какую-нибудь пси-аномалию. Думай, Призрак, думай. Мне некогда распыляться. Эти люди опасны, остановить их важно, но захват Приграничья сейчас важнее. Если мы не справимся с этой задачей в течение суток, придется отводить тварей в глубь Зоны и ждать начала нового цикла. А он начнется только через три дня. За это время люди могут уничтожить наше войско.
– Взломать защиту «Красной смерти» непросто, – засомневался Призрак. – Почти невозможно. Хитрый артефакт легко обходит все энергетические ловушки. Недаром люди называют его «Джокером».
– Значит, найди способ уничтожить артефакты вместе с людьми.
– Я попробую.
– Не пробуй, а найди! – потребовал Инженер.
– Я дико извиняюсь... – вдруг вклинился в мысленную беседу незнакомый Призраку разум.
– Оставь нас, Призрак, – приказал хозяин.
Помощник вновь поклонился и вышел за пределы светового стакана. При желании он мог бы незаметно прослушать разговор хозяина и незнакомого псионика, явно новичка. Но рисковать из чистого любопытства не стоило, а других мотивов у Призрака не было. Хозяин доверял помощнику достаточно секретов, а те, что не доверял, Призраку в его работе и не требовались.
– Мешаю?
Пришедшие по телепатическому каналу мысли имели ярко выраженную эмоциональную окраску. В палитре угадывались оттенки боли, досады и страха перед аномалиями. Для полноценных псиоников такая цветистость был нехарактерна. Впрочем, псионики и не попадали по глупости в аномалии.
– Не по глупости, а для конспирации! Что мне оставалось? Все попали бы в «Шнек», а я нет?
– Ты льстишь себе. – Инженер усмехнулся. – Твой дар сродни нашему, но до настоящего псионика тебе пока далеко. Возможно, ты никогда им не станешь.
– Зато я не отличаюсь от людей внешне!
– О чем я и размышляю. Каждый должен пользоваться тем, что дала ему Зона, не забывая о том, что она оставила ему из прежней жизни.
– И о том, что отняла. – В пришедших извне мыслях промелькнул оттенок огорчения.
– Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос, – резко прокомментировал последнюю мысль Инженер. – Еще во время нашей первой мысленной беседы. Не вижу причин повторять пройденное. Чем меньше ты отнимешь у меня времени, тем скорее я начну открывать новые точки проникновения, которые автоматически расширят границы нашего мира. А значит, позволят нам жить там, где мы хотим. Понимаешь, наконец, или мне повторить еще раз и помедленнее?
– Понимаю. Тогда совсем коротко. Твои псионики слишком самонадеянны. Поэтому их легко убить.
– Твои друзья тоже не лучшие ходоки Зоны. Как вас угораздило попасть в «Шнек»?
– Вот как-то так. Однако заметь, до тропы все ходоки добрались целыми и невредимыми, а псионики понесли невосполнимые потери. Сколько человек выберется из «Шнека», не знаю, но выжившие обязательно продолжат рейд. Впереди у них Ямполь. Еще немного, и будет пройдена половина пути. Ты явно проигрываешь этот раунд.
– Хватит дерзить! – раздраженно подумал Инженер. – Мне некогда заниматься мелочами! Мой помощник примет меры. Если постараешься, ты прочтешь в моих мыслях наброски плана, по которому будут действовать псионики в дальнейшем. Я разрешаю.
– Это непросто прочитать.
– Твои проблемы. Боишься погибнуть вместе со всеми – напрягись. А объяснять мне некогда. Да и не особенно хочется.
– Кто была та женщина? Почему ты не можешь ее забыть? Ведь после нее были еще сотни жертв. Так почему же? Потому, что она была первой? Или есть другая причина?
– Ты лезешь не в те мысли, двуногая пиявка! – возмутился Инженер.
– Сам сказал – «напрягись». – В телепатическом голосе из внешнего мира засквозила усмешка.
– Еще одна такая выходка, и я выжгу тебе мозги!
– Очень страшно. Хорошо, ограничусь текущими делами. Так что нам приготовили твои псионики? А-а, вижу. Негусто.
– Вам хватит. Лучше тебе будет в последний момент «случайно» отстать от группы и аккуратно смыться из опасной зоны.
– Разберусь. Ну все, мне пора. Группа начинает приходить в себя.
4. Зона, 13.02.13, десять утра
Капли дождя падали с серого неба медленно, почти как снежинки в безветренную новогоднюю ночь. Упав на треснувшее стекло фильтрующей маски, они разбивались на тысячи мельчайших брызг, которые чуть позже снова соединялись в крупные капли и стекали в серую лужу. Из «партера», от самой земли, вернее, от старого выщербленного асфальта, лужа казалась натуральным морем. По нему шли настоящие волны с пенными бурунами, а там, где падали дождевые капли, серое море выбрасывало затейливые, похожие на короны фонтанчики и закручивало небольшие водовороты.
Единственное, что подкачало, – ракурс. Лежа правой щекой в таком «море», оценить всю его монохромную красоту было сложно. Левый глаз видел «море» под углом в девяносто градусов, а правый и вовсе созерцал мутные глубины. Однако если бы не растущий уровень воды, любоваться этим унылым, но гипнотизирующим микропейзажем можно было до бесконечности.
Андрей попытался выйти из оцепенения, вода уже начала заливаться в нос, но одного только усилия воли оказалось недостаточно. Андрей невольно вдохнул порцию мутной воды, закашлялся, но перевернуться так и не сумел: тело не слушалось.
«Смех и грех – утонуть в луже! – Лунев сосредоточился и попытался подтянуть ноги к животу, а руки к груди.
Попытка удалась, но положения не улучшила. Лицом Андрей по-прежнему лежал в сером море.
Неожиданно на помощь пришла какая-то внешняя сила. Она легко оттащила Андрея от лужи, перевернула на спину и стянула с лица маску. От приступа острой головной боли у Лунева потемнело в глазах, а уши заложило плотной ватой.
– Нет, после «Пескоструйки» ты был, конечно, еще симпатичнее, – пробился сквозь вату в ушах чей-то голос, звенящий, будто колокол. – Но и сейчас еще тот красавец. Здорово тебя потрепало. Живой, нет?
Гул в ушах пошел на убыль, а в глазах начало проясняться. Одновременно голос незнакомца лишился металлического оттенка и стал почти узнаваемым. Чуть позже Андрей ощутил свое тело. Вначале он почувствовал легкое покалывание и тепло в районе живота, затем тепло разлилось по груди, рукам, ногам и наконец дошло до головы. Как только теплая волна добралась до макушки, Старый понял, что снова владеет телом. Он еще минуту пролежал, наблюдая, как с хмурого неба падают серебристые капли, затем собрался с силами и сначала перевернулся на бок, а затем медленно сел на колени.
