Они оказались в тесном коридоре, вешалки с одеждой на стенах, по центру стояла табуретка, на которой громоздился большой пустой стального цвета таз, который и спихнул Миклош. Что здесь делал таз, похоже было не понятно даже самому Миклошу.
На шум из комнаты выглянул молодой парень, один из тайных агентов, увидел попавшего в ловушку начальника, побледнел и выругался.
— Ох ты ж, епрст.
И тут же попал под гневную, но справедливую руку.
— Немедленно навести порядок. Чтобы ничего лишнего. Проверю, найду, расстреляю на месте за халатность при исполнении особо ответственного задания.
Агент еще больше сбледнул лицом, но, не пытаясь оправдаться, бросился ликвидировать последствия вылазки начальства.
— Почему у вас на сверх–важном объекте бардак творится? — тут же спросил Лех Шустрик.
— Так парень молодой еще. Недавно из учебки. К нам направили. Мы чтобы внимания не привлекать, не афишируем особо кто здесь находится. Он наверное над кем‑то из своих пошутить удумал, безмозглый, — попытался оправдать парня Миклош.
— Безмозглых на задании такого уровня быть не должно. Немедленно убрать, — распорядился Лех Шустрик.
— Выполним, — заверил его Миклош Рубин.
Они прошли коридором и оказались в большой светлой комнате, в дальнем углу которой стояла большая кровать с железными набалдашниками на спинке и в изголовье. На ней неподвижно под ворохом одеял лежал человек с осунувшимся лицом и широко–распахнутыми, смотрящими в потолок глазами.
— Он наш язык понимает? — спросил Одинцов шепотом.
Миклош склонился к уху князя и произнес:
— Все как есть разумеет, только сказать ничего не может.
Серега приблизился к больному. Ему тут же услужливо поставили кресло, в которое он и сел возле изголовья. С другой стороны кровати примостился на табурет Лех Шустрик. Другого кресла для него во всем доме найти не смогли. И это обстоятельство очень сильно смущало Миклоша Рубина.
Сергей всмотрелся в изможденное лицо пришельца. Вроде человек, как человек, но чувствовалось в нем что‑то запредельное, чужое. Если конечно встретишь такого на улице, в толпе, то ничего не заподозришь, пройдешь мимо, а вот если где один на один в темном переулке, то сразу в одночасье поверишь в похищение людей инопланетянами. У него были большие миндалевидные глаза темно–зеленого цвета с большими, словно искусственными ресницами, подернутыми сединой. Когда‑то красивые, они выглядели двумя черными провалами на белом полотне лица. Высокий открытый лоб, покрытый густой вязью еле видимых татуировок, какой‑то растительный орнамент, похожий на морозные узоры на стекле. Длинные черные волосы с проседью, разметанные по подушке. Тонкие искривленные в усмешке губы, словно чужак видел что‑то такое, о чем никто кроме него не догадывался, но это истинное знание способно изменить мир.
— Я князь Волк, — представился Сергей своим титулом, — управитель этих земель. Вы искали помощи, но вместо этого нашли узилище. Я прилетел, чтобы исправить это. Чем мы можем помочь вам? Скажите, и мы будем думать и решать? Люди, с которыми вы общались не в праве были принимать какое‑либо решение, они ждали меня. Боялись вас потерять, из‑за этого задержали вас. Приношу вам глубочайшие извинения.
Сергей умолк, ожидая ответа, или хоть какой‑либо реакции от северянина. Но ее не последовало. Такое чувство, что он пребывал в состоянии блаженного сна, очень похожего на кому.
Лех подозвал к себе находящегося в комнате медика, и о чем‑то зашептал ему на ухо. Врач принялся шепотом рассказывать о состоянии пациента. Ничего утешительного Серега не услышал. Если необъяснимый процесс в организме северянина будет продолжаться, то к наступлению вечера он прекратит жизнедеятельность. Остановить его умирания они никак не могут, потому что не понимают причин. А раз не известно почему это происходит, значит не ясно с чем они борются.
Серега отвлекся на доклад врача, и не заметил изменение в положении больного. Северянин перевел взгляд и сосредоточился на Одинцове. Он несколько раз моргнул, привыкая к своему пробудившемуся состоянию, выпростал из‑под одеяла руку и дотронулся до запястья Одинцова.
Серега почувствовал словно через него пропустили молнию, одновременно с этим он увидел, будто во вспышках фейерверков несколько причудливых картинок. Одна напоминала рождение новой звезды, большой взрыв. Другая показывала плачущего ребенка.
От неожиданности Серега дернулся, и контакт разорвался. Волчьи гвардейцы, застывшие на пороге комнаты, встрепенулись, но Лех остановил их взмахом руки, показывая, что ситуация под контролем.
Рука Северянина упала на кровать, он часто–часто заморгал, попытался еще раз коснуться Сереги, только сил уже не хватало. Тогда Одинцов сам взял его руку в свою, показывая, что готов к разговору.
Сперва ничего не происходило. Человек Стужи толи решал для себя стоит ли вновь пытаться наладить диалог, толи просто с силами собирался. Сергей не торопил его, сейчас главное было не спугнуть чужака, иначе все можно потерять. И наконец ладони Сергея согрелись, словно из тела пришельца потекла к нему энергия.
В ту же минуту Одинцов растворился в видении, подаренном ему Северянином.
Сергей оказался на заснеженной опушке леса. Вокруг насколько хватало зрения простирался густой еловый лес, укрытый толстой шубой снега, и только прямо от Одинцова начиналась снежная поляна, уходящая резко в обрыв и простиравшаяся до замерзшего большого озера. На его берегу высилась большая каменная крепость, выглядевшая безжизненно.
— Не обращай внимания на это место. Это всего лишь декорации. Это не так важно, как может показаться. Не думай, что ты видишь истинное лицо Стужи. Это не так, — прозвучал позади него молодой звучный голос.
Одинцов резко обернулся, но позади него было пусто. Он вновь посмотрел на поле и увидел в нескольких шагах от себя Северянина. Вероятно, таким он был, пока не пересек незримую границу и не вышел к людям. Высокий, стройный, закованный в серебряные латы, только внешне похожие на рыцарские, но предназначены они были хранить тело не от мечей и копий, а от куда более страшного и сокрушительного оружия, на плечи наброшен стального цвета плащ с меховым подбоем. Голову покрывал шлем с поднятым забралом.
— Кто ты? Как тебя зовут? — спросил, насторожившись, Сергей.
— Я витязь Стужи. Ты можешь звать меня Ник Хав. Я очень рад, что могу поговорить с тобой князь напрямую. Быть может, мы сможем тогда достигнуть взаимопонимания, — учтиво представился Северянин.
