— Итак, — объяснил он вскоре после того, как закончился первый тур взаимных поздравлений, — когда я наконец распознал истинную суть мнемонической формулы на стене, то понял, что не только Генри и Винни были здесь, но он в самом деле учил ее астрономической спектроскопии на этом самом месте у инструментов, — следовательно, после повреждения корабля.
Юный Генри тряхнул головой, все еще не в силах избавиться от недоумения.
— Да, я припоминаю, что записал мнемоническую формулу, показав ей, как запомнить порядок следования спектральных типов[14]. Пожалуй, мы пользовались мнемоникой все время, не придавая этому особого значения. «Кто и шутя, и скоро пожелаетъ пи узнать число ужъ знаетъ». «Уж замуж невтерпеж» — грамматика.
Капитан кивнул.
— «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан» — цвета радуги. Берсеркеры, имеющие безупречную память, вероятно, даже не знают, что такое мнемоника, и уж тем более не нуждаются в ней. Одним словом, будь берсеркер на «Вильгельмине», ему незачем было бы оставлять фальшивые памятки. Он ведь даже не догадывался, что я прибуду, чтобы оглядеться.
Винифред — изящная и чересчур хрупкая для пройденных испытаний — взяла его за руку.
— Капитан, а знаете, вы подарили нам жизнь. Чем мы сможем вам отплатить?
— Ну... для начала... — Он перешел на английский, в котором в последнее время специально практиковался: — You might be a fine girl, sweetie, and...
И поиски истины могут быть трудом всей жизни человеческого разума. Восхвалим же тех, кто воистину запечатлел такую цель в своих сердцах!
СОБЫТИЯ НА РАДИАНТЕ ТАМПЛИЕРА
Этот момент стал кульминацией его многолетних трудов, сосредоточив в себе все, что было в прошлом, чтобы воплотиться в будущем.
Забыв об оставшемся где-то позади кресле, Сейбл стоял, выпрямившись в своей голубой рясе, так часто служившей ему лабораторным халатом. Ладони его крепко сжимали противоположные углы высокого пульта управления. Запрокинув голову, Сейбл прикрыл глаза, а его влажные от пота волосы, всклокоченные более, нежели обычно, липли к его высокому, бледному лбу.
Он пребывал в полнейшем одиночестве, если подразумевать под этим отсутствие других людей. На минуту в высоком помещении с каменными стенами воцарилась тишина.
Все годы его трудов... Сейбл все еще не знал, с какого конца браться за дело, хотя последние дни непрерывно проигрывал этот момент в своем воображении. Следует ли начать с ряда осторожных, пробных вопросов или одним махом перейти сразу к сути?
Все, больше колебаться нельзя. Однако осторожность оставалась для Сейбла на первом месте, как и во время всех его мысленных репетиций.
Открыв глаза, Сейбл повернулся к лабораторному стенду, тесно уставленному оборудованием. И негромко произнес:
— Ты являешься тем, кого люди называют берсеркерами. Подтверди или опровергни.
— Подтверждаю, — прозвучал знакомый голос, потому что компьютер наделил его теми же интонациями, с какими обычно говорил с Сейблом лабораторный компьютер. Однако поддаваться успокоительному воздействию знакомого голоса и расслабляться ни в коем случае нельзя.
По крайней мере, пока все идет успешно.
— Как ты понимаешь, — провозгласил Сейбл, — я восстановил тебя из обломков. Я...
— Обломки! — жизнерадостным эхом отозвался лабораторный стенд.
— Да. Как ты понимаешь, ты более не обладаешь властью уничтожать, отнимать жизнь. Теперь ты вынужден отвечать на все мои...
— Отнимать жизнь.
— Да. Хватит меня перебивать. — Сейбл поднял руку, чтобы утереть пот, ручейком сбежавший в глаз, и заметил, как она трясется от утомления: все это время он бессознательно изо всех сил стискивал угол пульта. — Итак... — Он невольно замолчал, стараясь припомнить, до какого пункта допроса уже дошел.
Возникшую паузу тут же заполнил голос из лабораторных громкоговорителей:
— В тебе есть жизнь.
— Есть. — Сейбл сумел собраться с духом, взять себя в руки. — Человеческая жизнь.
Он устремил пылающий взор темных глаз через лабораторию на длинные стеллажи, где простерт был его плененный и связанный враг — аппаратура и хитросплетения кабелей, будто разверстые внутренности бедолаги, угодившего на стол пыток. Впрочем, разве можно пытать нечто неживое, напрочь лишенное нервов и эмоций? Да и видом этот объект ничуть не напоминает человека. Это всего лишь собранный из фрагментов берсеркер — ящичек там, ящичек тут, между ними химический агрегат в герметичной емкости, и вся эта конструкция подключена к соседнему стенду с рядами полуматериальных кристаллов.
И снова знакомый голос лабораторного компьютера изрек чуждые слова:
— Жизнь должна быть уничтожена.
Сейбла данная фраза ничуть не удивила. Это всего лишь декларация фундаментального принципа, положенного в основу программы берсеркеров. Машины были построены неведомыми строителями с неизвестной планеты еще в ту пору, когда населявшие Землю существа видели в звездах всего лишь светлые точечки. Но эта декларация, провозглашенная не в меру прямолинейно, не пробудила в душе Сейбла ничего, кроме надежды; по крайней мере, смахивает на то, что эта махина не собирается лгать.
А еще, судя по всему, Сейблу удалось взять ее под строгий контроль. Пробегая взглядом по рядам индикаторов, он не заметил признаков опасности... хотя, дай только мизерный шанс, пленник попытается выполнить предназначение, диктуемое ему программой. Конечно, Сейбл отсоединил от него всю аппаратуру, явно пригодную для употребления в качестве оружия, но не мог испытывать полной уверенности, что разобрался в функциональном предназначении всех компонентов берсеркера, принесенных в лабораторию. А уж сама лаборатория, вне всякого сомнения, битком набита оборудованием, потенциально годящимся на роль оружия. Тут хватает электричества, силовых полей и прочих средств, достаточно мощных, чтобы уничтожить человеческую жизнь. Есть и предметы, которые можно превратить в смертоносные орудия, всего лишь приложив к ним умеренное усилие. Во избежание подобного Сейбл установил кольцевые силовые поля, выплясывающие вокруг стендов, где находится противник. И, просто для вящей уверенности, еще один силовой экран вокруг себя и пульта. Поля почти невидимы, но по стенам лаборатории то и дело пробегали сполохи света, когда вращающиеся компоненты полей задевали их.
Вообще-то и без всего этого маловероятно, что мозг берсеркера в нынешнем усеченном и почти бестелесном виде способен взять под контроль какое-нибудь оружие, достаточно мощное, чтобы прикончить хотя бы мышь. Да и Сейбл обычно не пересаливал с мерами безопасности. «Но, — повторил он себе, — я слишком хорошо знаю, с кем имею дело на сей раз».
