Рууман обратил свой холодный взгляд на него.
— Не попав под воздействие отказа механизмов, мы не сможем.
— Думаешь, они смогут поддерживать его бесконечно? — спросил капитан Медузон.
Десаан посмотрел во тьму, но не нашел бреши и признаков слабости.
— Если наш Железнотелый прав, мы не можем наступать, пока шторм продолжается.
Суставы Сантара затрещали кибернетическим резонансом.
— Мне бы очень хотелось вызвать «Железный Кулак» и стереть это место с лица земли.
— Тогда сделай это, Первый капитан, — сказал Медузон. — Мы можем отвести наши силы и найти необходимое укрытие в пустыне.
Рууман покачал головой.
— Не выйдет. Сенсоры не смогут преодолеть психический щит эльдаров в этом месте. Мы скорее уничтожим себя, чем сравняем узел.
Десаан потер подбородок и нахмурился.
— Щит прорван, но не разрушен. Оборона чужих сильно ослаблена. Если мы сможем доставить воинов за пелену, чтобы убить тех, кто ее создает…
Хенрикос шагнул вперед, вмешавшись.
— Я могу проникнуть за эту завесу.
Десаан сердито взглянул на него.
— У тебя просто талант вмешиваться, брат-сержант.
Хенрикос ограничился кивком в качестве извинения.
Сантар прищурился.
— Я слушаю. Как ты войдешь в шторм, брат? Если только не хочешь умереть от собственного меча?
— Потому что воину из плоти нечего бояться шторма.
Хенрикос показал обрубок, который остался после отсечения бионической руки.
— Все в порядке, — сказал он быстро. — Я могу сражаться без нее.
На сержанта обратились тяжелые, укоризненные взгляды.
— Ты бесчестишь Железную Веру, — сказал Сантар. — Этот механический имплантат часть ритуала. Он делает нас теми, кем мы есть.
— И то, кем мы есть, убивает нас, первый капитан. Я предлагаю другой подход.
— За который ты получишь строгий выговор.
— Я понесу любое на твое усмотрение наказание.
Сантар свирепо взглянул, борясь с желанием вынести наказание немедленно.
— Даже если это смерть?
— Я могу проникнуть за завесу. — Хенрикос был стоек.
— Один? — С сомнением спросил Аттар.
— Нет, ни один, — ответил Сантар, когда увидел группу ветеранов Армии, приближающуюся к собранию офицеров Железных Рук. Они выглядели взволнованными в присутствии громадных воинов и держались вместе.
Сантар подавил презрение и попытался увидеть солдат в детях перед собой.
Их командиром был седовласый полковник саваанских масонитов, который подобно слуге преклонил колени перед Железными Руками. В отличие от некоторых более нервных подчиненных он не дрожал.
Десаан сердито посмотрел на него с громадной вершины своего доспеха «Катафракт».
— Назови себя.
— Лорды, — обратился человек, у него был скрипучий голос от чрезмерного курения или просто из-за возраста. — Я — маршал Вортт Салазариан 254-й дивизии саваанских масонитов, и я служил Великому Крестовому походу и вашему Лорду Горгону четыре десятилетия.
Десаан коснулся платинового штифта в черепе человека.
— Не говори мне о службе, старик. Что ты знаешь об этом?
Аттар скрестил свои огромные бионические руки, а Медузон просто нахмурился. У каждого из них был платиновый штифт и каждый сражался дольше, чем большинство людей жили.
К его чести, полковник Салазариан не моргнул. Ни разу.
— Я не хотел оскорбить. Мы последуем вместе с сержантом Хенрикосом в шторм, — сказал он, облизав губы, чтобы уменьшить сухость во рту. Этот эффект вызывало у людей присутствие космодесантников. — Если вы позволите нам, мы сделаем это. Для нас это было бы честью.
Десаан сердито взглянул.
— Плоть слаба, — сказал он, но Сантар поднял руку, призывая к тишине.
Ветераны Армии выглядели худыми и слабыми, даже седой полковник, но и эльдары тоже, а они оказались опасными.
Медленно покачав головой, Десаан сказал: — Они сломаются, а мы в придачу потеряем одного из своих.
— Хватит, — сказал Сантар, разглядывая преклонившего колени человека. Он приказал ему встать. — Я не король, а ты не мой подданный. Встань.
Кивнув на Десаана, Сантар спросил полковника: — Он прав? Вы сломаетесь?
Салазариан расправил плечи и выпятил челюсть.
— Позвольте нам доказать нашу значимость. Мы не подведем, милорд. До этого момента мы выдерживали.
— Небольшое количество простых людей смогут справиться с этой задачей, — сказал Хенрикос.
Синевато-серые глаза Сантара встретились со взглядом сержанта.
— Я знаю, что люди близки тебе, сержант. Я понял это, когда ты докладывал о состоянии дивизий Армии. — Он замолчал, посмотрев сначала на шторм, а потом на ветеранов Армии.
Лучше сделать и позже попросить прощения, чем быть парализованным нерешительностью.
Он слышал раньше это от Ферруса Мануса. Сантар очень хотел попросить его совета прямо сейчас. Так как он не мог, то спросил: — Ты ручаешься за этого человека и его воинов?
— Я умру, если они подведут, — сказал Хенрикос.
— В этом ты прав, — сказал ему с очевидной угрозой Сантар. — Найди шабаш или что там еще используют эльдары, чтобы поддерживать этот шторм, и уничтожь его. Мы пойдем следом и истребим все, что останется. Задача поставлена, брат. Все, что тебе нужно делать — следовать ей.
Хенрикос отдал честь и отправился собирать остальных масонитов.
После того, как он ушел, Десаан покачал головой.
— Безрассудная смелость убивает воинов быстрее болтера и клинка. — Он указал на край шторма. — Эти люди умрут там. И Хенрикос тоже.
Сантар смотрел на зловещую черную тучу, представив, что она смотрит в ответ с сознанием хищника.
Когда они отступали, когда ее щупальца приблизились с изящной неумолимостью плывущего тумана, он почувствовал сокрушительную тяжесть в груди, словно его конечности увязли в феррокрите метровой толщины. Они все это ощутили, каждый из них, кто был в значительной части машиной.
В его распоряжении вся их сила, мощь Легиона, и все, что они могли — это смотреть.
— Тогда я надеюсь, они умрут достойно и принесут нужную жертву. Но я обещаю тебе. Так или иначе, мы сокрушим узел. Горгон пожелал это.
Холодный камень леденил лицо. Струйка воды из какого-то подземного ручья увлажнила губы и привела в чувство.
Оцепеневший и хмельной от яда, Феррус перевернулся на спину и застонал.
Он никогда не чувствовал такую слабость.
Он не мог вспомнить, как потерял сознание. Это могло случиться по дороге с бойни.
Попытка встать вызвала адский шум, обрушившийся на его разум. В ушах гремела кровь. Держась за голову и морщась, он встал на одно колено.
