Каждый немецкий фермер взял себе дополнительно еще одну-две жены из «местных», обеспечив, таким образом, резкий прирост населения новой колонии. Так как священников в составе «загремевших» в чуждый мир не имелось, то это им никто не возбранял. Как я понял, «выпали» немецкие поселенцы далеко отсюда, поэтому первая встреча их с древними «расами», почти не покидавшими районы своих поселений, состоялась не сразу. А когда все же состоялась – началась, что называется, с левой ноги. Настороженно вышедших знакомиться с новоприбывшими двухсполовинойметровых охотников испугавшиеся поселенцы просто, не вступая в переговоры, пристрелили. И продолжали поступать так же и при последующих встречах. Хотя специально их не искали. Успевшие сбежать в ужасе рассказывали потом о страшных белобрысых людях с убийственно громыхающими трубками в руках. Так что контакта не состоялось. Изложенную же мне информацию об истории появления немецкой колонии евреи получили только после прибытия русских. Которое произошло в тысяча девятьсот тридцать восьмом году…
…Лагерь для политических заключенных в предгорьях Урала был невелик и создан только недавно специально для расчистки места под строительство нового военного завода. Завод собирались возводить возле небольшого поселка городского типа, поэтому окруженные колючей проволокой бараки с заключенными располагались прямо на его окраине, вплотную к общагам вольнонаемных строителей, в основном – прибывших по разнарядке комсомольцев. Котлован под главный цех в скалистой породе предполагали вырыть взрывным способом, для чего в находившемся тут же здоровом сарае накопили достаточный запас взрывчатки. Когда среди ночи вдруг раздался оглушительный «бум», барак сильно сотрясся и с потолка посыпалась штукатурка, заключенные прежде всего подумали, что этот-то неразумно собранный в одном месте запас и бабахнул (на самом деле это, конечно, схлопнулся более разряженный воздух внутри Сферы Переноса). Лишь обнаружив нетронутую взрывчатку (потом она очень даже пригодилась!), обрадовались, но ненадолго. Ровно до тех пор, пока на крышу барака по-хозяйски не приземлился гигантский птеродактиль, с нехорошим интересом разглядывавший новоприбывших. Всего перенеслись два барака с заключенными, сарай со взрывчаткой, склад со строительными инструментами и расположенное за колючей оградой многоэтажное общежитие вольнонаемных. А также часть забора с воротами, двумя вышками и десятком охранников. Которые, оставшись без начальства и узрев птеродактиля, не стали качать права и добровольно сложили оружие, влившись в новый коллектив товарищей по общему несчастью. Коллектив же оказался немаленький – около полутора тысяч человек. Правда, женщины из них составляли менее четверти. Зато все молодые и здоровые в отличие от мужчин-заключенных, среди которых преобладали люди среднего и пожилого возраста. Хотя были еще и молодые комсомольцы. В общем, весьма пестрое сообщество. Большую часть зэков составляли бывшие военные, посаженные на волне разгрома троцкистской группировки в армии. Но сюда попали в основном командиры среднего звена, не выше майора, получившие сравнительно мягкие приговоры. Остальные представляли собой все прослойки тогдашнего советского общества – рабочие, служащие, колхозники. Каждой твари по паре. Отдельно держалась небольшая группка «творческой интеллигенции» – ученые, инженеры и врачи, неформальным лидером которой был уже упоминавшийся профессор Сорокин. Уголовников, к счастью, среди заключенных не присутствовало, иначе вряд ли «акклиматизация» столь неоднородного сообщества в новом мире прошла бы успешно.
Но, преодолев первый шок, вынужденно оказавшиеся перед суровым вызовом люди быстро объединились в упорядоченную и эффективную структуру. Так как подавляющее большинство попавших строго придерживалось коммунистической идеологии (несмотря на произошедшие с некоторыми из них в последнее время неприятные эксцессы), то объединение естественным образом приняло форму коммуны. Во главе ее встал оперативно и почти единогласно выбранный совет, состоявший из наиболее авторитетных военных и ученых, сумевший эффективно организовать необходимую для выживания работу, одновременно поддерживая в коммуне образцовую дисциплину и порядок.
Однако выжить и закрепиться на другой планете оказалось непросто. Если с орудиями труда у общины дела обстояли еще куда ни шло – лопат, кирок, пил и топоров имелся полный комплект, то с оружием были проблемы. Вместе с немногочисленными охранниками перенеслись лишь десяток карабинов и несколько пистолетов. А боеприпасов для них вообще кот наплакал – по три-четыре обоймы на ствол. Так что, несмотря на жесточайшую экономию, вскоре коммуна осталась без огнестрельного оружия. Несколько компенсировали его отсутствие собранные «на коленке» общинными умельцами из имевшегося огромного запаса взрывчатки ручные гранаты, заряды, закрепляемые на стрелах (да, пришлось вернуться и к такому примитивному оружию) и даже установленные по периметру поселений мины. Все это позволило обойтись без катастрофических людских потерь, неизбежных в любом другом случае. Медленно, но верно удалось обустроить созданное поселение, а потом основать еще несколько.
Тут помогли «соседи». Так как русские «выпали» сравнительно близко к ареалам обитания «эльфов» и «ангелов», то контакт произошел уже через год. В отличие от ксенофобных немцев коммунисты-интернационалисты восприняли необычных аборигенов спокойно, хотя на первых порах и настороженно. А когда удалось найти общий язык, отношения начали развиваться стремительно. Местные многое могли открыть недавним пришельцам в практике выживания на опасной планетке, а те, в свою очередь, имели чем поделиться из неизвестных оставшимся на уровне античности «аборигенам» знаний. Эта взаимная тяга к знаниям в конце концов и привела к приему некоторого количества местных студентов в организованный профессором Сорокиным и несколькими оказавшимися здесь его коллегами университет. Там стороны и делились знаниями, а также совместно исследовали природу этой планеты. И, судя по обширным сведениям, бодро излагаемым выглядящим как античный философ Уриэлем, проект оказался вполне успешным и некоторые идеологические разногласия помехой не стали.
Развивались и торговые отношения. Более склонные к охотничьему промыслу евреи и греки имели что предложить сразу сделавшим ставку на упорядоченное сельское хозяйство русским. Как и наоборот. Кроме того, «аборигены» поставляли партнерам некоторые полезные ископаемые, например металлы, месторождения которых находились далеко от расположения коммуны. Которая, медленно, но постоянно прибавляя в размерах, достигла к сегодняшнему дню численности в двадцать пять тысяч членов, почти догнав, таким образом, общины аборигенов, тоже наконец получившие мощный толчок к развитию после двухтысячелетнего «застоя». Не все в них, конечно, были в восторге от такого развития дел, но процесс обновления, что называется, пошел…
…Да только вскоре над новообразованным союзом начали сгущаться тучи. Уже в первые годы после появления здесь русские стали посылать разведывательные партии с целью поиска необходимых для развития полезных ископаемых на соседний континент (насколько я понял из объяснений профессора, всего известных континентов имелось три. Впрочем, относительно того, тянут ли их размеры на такое определение, у меня возникли серьезные сомнения). В такие группы обычно включали и несколько аборигенов, хотя и евреи, и греки дальние путешествия не любили и толком не представляли, что творится в соседних землях. Поэтому вдруг обнаружилась куча маленьких и не очень общин и племен, о существовании которых «древним» известно не было. Большинство из них влачили жалкое существование в виде небольших деревень либо вовсе одичали и вели кочевую жизнь почти без признаков былой цивилизации. Контакта они обычно старались избегать, и толку от их обнаружения было мало. Зато вскоре одна из русских групп наткнулась на немцев. Среди разведчиков (в основном – из бывших военных) имелись владеющие немецким, поэтому обошлось без стрельбы. Потихоньку, несмотря на недовольство бывших германцев дружбой русских с непохожими на людей аборигенами, начали налаживаться взаимоотношения, руководства поселений несколько раз обменялись визитами, появился, несмотря на трудность дальнего пути через джунгли, торговый обмен. Ведь благодаря привезенному оборудованию в немецкой общине даже существовала какая-никакая промышленность, чем русская, увы, похвастаться не могла.
И вдруг, года через два после начала контактов, связи с немецкой общиной прервались. Посланные несколько раз для прояснения причин группы из разведки не вернулись. В коммуне уже посчитали, что случилась какая-то природная катастрофа, когда через некоторое время ее границ достигла небольшая группа измученных убийственным переходом по суровым джунглям немецких колонистов. Они-то и рассказали о новом Переносе, с которым прибыли тоже немцы, только какие-то другие. Вооруженные до зубов и по-звериному беспощадные. Куда там птеродактилям… Пользуясь превосходством, новоприбывшие без труда захватили власть в общине, подчеркнуто жестоко расправившись с несогласными и провозгласив почему-то Четвертый рейх, хотя по порядку должен был бы следовать Третий. Все проживавшие рядом представители других общин были объявлены неполноценными и уничтожены. Только некоторым удалось бежать. Так же как и группе несогласных с новыми порядками немцев. Но мало кто из них добрался живым…
