— И что там твои?
— Да нормально вроде. Там как с первых дней все в свои руки мужики из охотничьего общества взяли, так до сих пор они и рулят. Приглашают вас всех, кстати!
— Да понял я, понял. Поговорю с нашими…
— Смотри, чтоб они не передумали. Тут тоже вон, капитально обустроились, видишь.
Мы еще потрепались немного, а потом пришел Тимур и позвал меня с собой.
— Полковник ждет, — сказал он.
Леха взял костыль, накинул на плечи куртку, и мы пошли в штаб. Тимур по ходу рассказал о том, что бензином разжиться им удалось. И что самое смешное — они стырили тот самый бензовоз. Правда, на следующий день. Может быть, цыгане не умели водить грузовик, или у них были другие важные-неотложные дела — но вот вам, пожалуйста, бензовоз стоял рядом с остальным нашим транспортом, на стоянке у барака, где разместилась наша команда.
Штаб ничем не отличался от зданий аналогичного типа в любой воинской части на всем постсоветском пространстве. Разве что был покрыт сайдингом, и на крыше у него стояли пулемет и прожектор. В мирное время такого не наблюдается.
— Вы дружинники? Проходите! — махнул рукой сержант — начальник караула.
Мы прошли по стрелочкам в какое-то помещение, напоминающее конференцзал. Там было полно народу: почти все мужское население складов, в общем — бойцы, не несущие сейчас караульною службу или не находящиеся на всяких дежурствах. На стене висела крупномасштабная карта Берегового с какими-то пометками и карта нашей страны, помельче, но с флажками разного цвета, натыканными там и сям.
— Ну что, все там собрались? Начинать можно? — крепкий седой усатый мужчина лет пятидесяти пяти, в общевойсковом камуфляже и с погонами полковника осмотрел зал.
Вайсаров! А че, серьезный мужик. Видно, жизнь повидал: умные прищуренные глаза, волевой подбородок, шрам через левую бровь… Закатанные по локоть рукава кителя предоставляли для обозрения жилистые предплечья, на левом была какая-то армейская татуировка. Короче, производит впечатление.
— В общем, мы начинаем, остальные будут врубаться по ходу. Так? — обратился он ко всем присутствующим.
Мы одобрительно загомонили.
— Ситуация у нас следующая… Мы в дерьме! — сказал Вайсаров, и все загудели. — У нас тут мертвецы, мутанты, и местные ублюдки. Но есть и положительные новости.
— Это какие? — выкрикнул мужик в охотничьем камуфляже и с патронташем через плечо.
— Сейчас всё скажу! — Вайсаров сделал жест рукой, и стал похож на Сталина. — Так вот! Как вы знаете, вирусом заражены мы все! Но в этом есть и положительные моменты. Как выяснили наши ученые, этот вирус изначально был разработан в благих целях — чтобы повысить выживаемость человека. Ну, я не медик, но в целом — никакого гриппа, никакого ОРВИ, может быть даже никакого СПИДа и заражения крови нам теперь не грозит. Вот, смотрите, этот шрам у меня на лице — этой ране всего неделя!
Шрам выглядел старым, как будто ему года два точно. Мы охренели, если честно. Но в общем-то все было логичным — вирус заботился о выживании организма… И после смерти тоже. Так, а что есть смерть тогда? Почему люди не приходят в сознание, не оживают в полном смысле этого слова? Мне приходил в голову только один аргумент: зомби — бездушные твари. У них уже нет души, и этого факта не может исправить никакая хреновина из секретных лабораторий. Пусть усрутся атеисты.
А Вайсаров продолжил:
— И это еще не все хорошие новости! У нас есть связь с Генштабом, и как нам сообщили оттуда, вооруженные силы республики, милиция и дружинники уже начали зачистку страны от этой мерзости! Полностью очищены Каменец, Жабинка и Высокое, силами специального назначения и пограничниками отвоеван Браслав, и это притом, что еще в семнадцати городах ситуацию удалось сохранить под контролем с самого начала! Мы вернем свою страну себе!
Раздались аплодисменты, а Вайсаров продолжил:
— К нам обещали перебросить спецназ внутренних войск, как только они закончат эвакуацию областного центра. На эвакуацию им дали четыре дня, не только им… Вообще, всем городам с населением более пятидесяти тысяч человек дали четыре дня. Если никто не выходит на связь — город считается мертвым, войска оттуда выводят… По скоплениям мертвецов будет работать авиация и тактические ракеты. В Генштабе полностью осознают угрозу увеличения числа мутантов, и понимают, каким рассадником служат большие города…
Увидев, что все приуныли, полковник снова по-сталински взмахнул рукой и сказал:
— Нам бояться нечего. Как только прибудет спецназ, мы начнем планомерную зачистку. У меня есть отличные бойцы, у вас есть я, — Вайсаров заразительно улыбнулся. — Отличный командир! Так чего же нам еще нужно?
А я крикнул:
— До хрена патронов!
Засмеялся полковник, захохотали бойцы, а Тимур ткнул меня в бок, но при этом ржал не меньше остальных.
Вайсаров жестом руки успокоил нас, а потом кашлянул и как-то серьезно начал говорить:
— Буквально вчера мне сообщили о ситуации в мире… Если коротко: это писец. Большой писец. Знаете эту известную картинку со спутника, как ночью на Земле светятся города? Больше не светятся. Государств почти не осталось. Власти нашей республики установили связь с представителями всего нескольких: Куба, Иран, Северная Корея, Ирландия, Новая Зеландия… Еще откликнулись какие-то ребята с Кавказа. То ли из Абхазии, то ли из Аджарии, я не помню. Будем надеяться, что это еще не всё, что есть еще где-то на этой планете порядок.
— А что в России? — спросил кто-то.
— В России сейчас тяжко. Люди как-то выживают, организовываются, создают анклавы. Федеральное правительство исчезло, а местные власти на хрен никому не упали. Мы связались с Кронштадтом, Ржевом, Ковровом, еще на Ладоге кто-то и в Сибири несколько городов. Но это точно еще не всё.
— Мрачная картинка получается, товарищ полковник! — сказал какой-то МЧС-овец. — Как жить будем?
— Мрачная — это не то слово. Это просто чертов конец света… — Вайсаров пригладил волосы рукой. — Работать будем. Воевать будем. Мы не одни, в отличие от большинства выживших. У нас есть на кого опереться, мы сами будем теми, на кого смогут опереться другие. Сейчас наша задача — зачистить город. Командиры — получите боевые задачи, вот в этих конвертах. За дело!
Зал зашумел, офицеры подошли к столу, где получили конверты. Я заметил Кудеяра, который тоже двигался в ту сторону и спросил у Тимура:
— Погоди, а мы тоже в этом участвуем?
— Без сомнения. Мы сейчас восьмая группа Народной Дружины, командиром у нас официально Кудеяр. Будем делать то же, что и все: кататься на машинах по городу, отстреливать зомби, бандитов и цыган, эвакуировать выживших.
— А че, мне нравится!
— Нравится ему! Ты денек тут посидишь, оклемаешься, отожрешься — потом уже геройствовать будешь!
Я долго сопротивлялся, а потом подошли Кудеяр с полковником. Мы пожали друг другу руки, и Вайсаров спросил:
— Это из-за тебя пришлось налет на господина Лобастого на два дня раньше устраивать?
— Ну да. Я поблагодарить вас хотел…
— Да ладно. Вместе дело одно делаем… — отмахнулся полковник. — Пойдем сейчас в мой кабинет, расскажешь что там и как у бандюков.
Я пожал плечами и согласился.
Вечер я провел у Вайсарова, рассказывая все, что успел заметить, будучи в плену. Он поил меня чаем с лимоном и внимательно слушал, помечая что-то в блокнотике. Не забыл я и про Игорька и про Мазаевку. Мазаевкой полковник сильно заинтересовался:
— Направим туда вашу группу, дам еще пятерых бойцов для усиления. Если тамошние менты к Лобастому переметнулись, значит, и поступать с ними как с дезертирами и бунтовщиками — по закону военного времени.
Вайсаров отпил чай из стеклянного стакана с подстаканником и сказал:
— Ну, все, пора расходиться. Завтра много работы. Ты поправляй здоровье и тоже включайся. У нас каждый боец на счету.
А потом я стоял на крыльце нашего барака и смотрел, как приезжают из города машины с бойцами и спасенными людьми, как меняют караул на воротах и дымит из выхлопной трубы БТР, занимая позицию напротив КПП.
