ГлобКому между двумя этими группировками (или скорее отдельными фракциями) шла постоянная грызня.
Старые семьи хотели больше власти. Имперские рода хотели занять место кланов. Первые опирались на свои силы, то и дело предъявляя претензии на автономию. Вторых поддерживал император, желая иметь дубинку против Старшей крови.
Еще были корпорации и огромные финансово-промышленные конгломераты, примерно с половины двадцатого века с удовольствием, втянувшиеся в гонку за власть.
И такое было не только в Российской Империи. В других великих державах творилось нечто похожее. В Британской империи, например дело вообще шло к свержению короля. Противоречия между английским монархом и самыми родовитыми аристократами достигло предела.
Многие уже поговаривали о вооруженном мятеже. И это не встречало особого сопротивления в обществе, мастерски подогреваемое средствами массовой информации на службе у корпорантов.
Классика жанра, пока все погрязли в дрязгах и междоусобицах друг с другом, всегда найдется тот, кто захочет половить рыбку в мутной воде.
– В Лондон что ли рвануть, – тихо проронил я, размышляя вслух сам с собой. Сейчас услуги хороших наемных убийц там должны быть в цене. Завалить короля, заработать состояние и скрыться, прикупив виллу в укромном уголке на берегу какой-нибудь гостеприимной страны с приветливым налоговым климатом.
Мысль мелькнула и погасла, занятая более насущными проблемами. Не с моей физической формой сейчас ввязываться в серьезные передряги. Сначала надо привести себя в порядок, а уж потом строить дальнейшие планы.
– Вроде бы все в порядке, показания в норме, состояние органов в зеленой зоне, адаптация проведена в полном объеме, – вновь появившийся доктор говорил трескучим голосом.
Действие психотропных препаратов, наполнявших серость будней лагеря наемников яркими красками закончилось, возвращая ему привычный равнодушно-недовольный настрой.
– То есть осложнений нет? – спросил я.
Доктор небрежно кивнул, еще раз взглянул на табло с диагностом медкапсулы и посмотрел на меня.
– Собственно все, можешь уходить. Дальнейшее нахождение в стационаре не обязательно.
Ничего себе. Сколько прошло? Один день? И почти никакого времени на реабилитацию. Киберхирург вскрыл меня, запихнул внутрь чужие потроха, залил тонной лекарств и отправил восвояси.
Все-таки медицина здесь достигал огромных высот. У нас после такой пересадки пришлось бы проходить долгие послеоперационные восстанавливающие процедуры. А здесь буквально на следующий предлагают проваливать куда подальше и не занимать место в медблоке.
Я медленно выбрался из капсулы, прислушиваясь к телу. Вроде нормально, ничего такого нет. Ни болей, ни каких-то неприятных ощущений. Даже странно.
– Шмотки свои не забудь, – ворчливо буркнул док, отворачиваясь к столу.
Кажется добрый старичок готовился закинуться новой порцией хорошего настроения. Не буду ему в этом мешать. Я подхватил личный контейнер с личными вещами и отправился к выходу.
Следующие пять дней пролетели незаметно. В основном занимался собственной формой, нарезая круги и выполняя комплексы физических упражнений. В этом плане очень помогла тренажерная площадка под открытым небом, где остальные обитатели лагеря если и появлялись, то очень редко и совсем в небольших количествах.
Отжимания, подтягивания, приседания, бег вокруг лагеря, где это возможно, плюс жара, урезанный рацион и доведения себя до изнеможения сделали свое дело. Юношеская рыхлость Тимофея Мещерского домашнего мальчика постепенно стала спадать. До идеала оставалось еще далеко, но общие контуры будущих пропорций уже начали прорисовываться. Жилистый, подтянутый, быстрый и выносливый. Совсем как в прошлые времена оставленной в другом мире жизни.
Хотя работа в этом направлении предстояла еще адская. К тому же полноценно сосредоточится на тренировках мешали обязанности рядового, которые вдруг свалились мне на голову, сразу после выписки из медблока.
Примерно раз в два дня, ровно на двенадцать часов, несколько десятков наемников занимали позиции делая вид что охраняют лагерь и изображая из себя внимательных часовых. Периодически вокруг периметра пускался патруль.
Дурость полная. К тому же все знали, что полковник не доверял живым людям (еще бы, таким индивидам доверять свою жизнь) и основные функции по охране лагеря давно взяла на себя автоматика.
Вышки по периметру с боевыми модулями, линии заграждения, датчики слежения, сенсоры, ограниченные минные поля. И непременно один страж из числа мехов с полным боекомплектом. В отличие от обычных наемников пилотам боевых роботов Холт доверял.
И все равно, каждый день на дежурство в числе прочего отправлялись обычные солдаты. Стоять на часах и смотреть в бескрайние пески желтой пустыни. Работу, которую сделает намного эффективнее обычные наземные станции ближней разведки.
Столь непродуктивное занятие подчиненных ничуть не смущало вышестоящих офицеров. Делось это должно в числе прочего для того, чтобы рядовые окончательно не съехали с катушек и не разнесли весь лагерь по кирпичику.
И мне поневоле приходилось во всем этом участвовать.
Так как Тимофей Мещерский потерял мех, а с ним и фактический статус пилота, то его автоматически отправили в обычное пехотное подразделение. Контракт никуда не делся, разрывать досрочно, значит платить неустойку, и эвакуировать отсюда одного человека никто не будет.
Зато с финансами стало получше. Йохан подсуетился и нашел деньги, все семь тысяч принес без возражений, явно впечатленный смертью бывшего приятеля Марека.
Выплатили боевые, за то самое дело, где сгорел Оникс Мещерского. Дали с учетом отвлекающего маневра, что пусть и без собственного желания, но взял на себя его мех при прорыве вражеских укреплений.
Если суммировать со всем прочим, включая выкупленную квартирмейстером снарягу от сдохшей в Круге равных пятерки, то выходило около ста тысяч универсальных кредитных единиц.
С одной стороны это много. Если просто жить, то в обычном городе могло хватить на несколько месяцев ни в чем себе не отказывая. С другой, если обустраивается надолго и основательно, то была всего лишь капля в море будущих трат.
А теперь самая главная новость – я наконец выяснил, где мы вообще находились. Дело в том, что вся геолокация на всех устройствах была специально отключена. Любые попытки определить местоположение лагеря наталкивались на железобетонную цифровую стену, возведенную в местной локальной сети на уровне подключения. Даже выход в ГлобКом не позволял получить координаты лагеря.
Подобные меры безопасности применялись для одной цели: чтобы никто из наемников не смог переслать эту информацию кому-то еще за щедрое вознаграждение от конкурентов.
Как и говорил ранее – Холт не слишком доверял своим подчиненным.
Но как обычно бывает, рано или поздно тайну раскрыли, причем сделали это не особо напрягаясь. Точных данных с привязкой местности для нанесения дистанционного удара ни у кого из рядовых понятно не было, зато все точно знали, что мы находились в западной Африке, в частности в пустыни Намибия. И сидели здесь не просто так, а занимаясь
