камнями. Меня, как невинного младенца, просто оставили истекать кровью, на камнях в центре поселения, – смешок рябью прошел по лицу девушки, звставив мое нутро залединеть. – Повезло, что через ту деревню проезжал господин Херпий – Временщик невероятной доброты, мой покровитель и тот, кого я боготворила… по крайне мере, пока был жив. Увидев меня… вернее, мой трупик, он, как слышала, в ярости чуть не разнес серение. После чего произвел Рокировку с Прошлым на максимальный для себя срок в четыре дня. Однако, как бы он ни спешил и сколько бы ни пытался, максимум стала моя жизнь, но не глаза.
Открыл рот. Подумал. Прикусил язык. Чувствовал, слова сожаления прозвучат оскорблением. Каждый проходит свой путь, и сила девушки, воплощенная в улыбке, получена по праву:
«Лорн жила в работном доме с младенчества, куда, по слухам, ее принес Временщик. Силы проявились рано, в возрасте семи лет, причем поговаривают, она навела много шума и разрушений! Ее сразу отправили в Университет. Там слепой и слабой девушке, да еще из работного дома пришлось не сладко, по крайне мере, до встречи с Реймом.
Однако все утверждают, что более мягкого и доброго человека еще поискать. При этом, не удалось найти информации о друзьях. Даже не так, вся информация о ней из косвенных источников – никого, кто хотя бы общался с ней достаточно долго. За девять лет Университета! Лишь повторяется Университетское прозвище: «Лорн-Лилия».
Плюс она считается сильнейшим студентом за последнее три десятилетия – семь ветвей памяти!»
Взгляд зацепился за дом по другую сторону забора. Одноэтажная покосившаяся халупа. Краски выгорели до бесцветности. Крайнее левое окно выбито и криво забито досками. Крыша просела. Ощущение заброшенности. Запустения.
Во дворе, утопая в пожухлой траве и вездесущей грязи, перекрывая единственный проход, стоит телега, укрытая толстой дерюгой. Даже на расстоянии оттуда до одурения воняет прелой шерстью и гнилью. Судя по признакам – мы на месте.
Печально, что пришлось разделиться – переговоры не моя стихия. Однако, нам и без того несказанно повезло – выжившие сразу в двух нападениях! Терять время очень не хотелось, вот и пришлось доверить Эльдерей из рода Цветущих присмотр за Реймом. Надеюсь, Временщик проявит таланты в обработке местных аристократов!
Стоило подступиться к дому и натянуть профессиональную улыбку, как дверь распахнулась.
– Ой мамоньки, простите! – всплеснула руками женщина в пестрой шали, под которой в отчаянной мольбе скрипнуло крыльцо.
– Вы Юния Фрам сестра Пространственника Срендина Тарма и жена Элекра Фрам?
– Шо вы, господин Пространственник! Нета, нет… я это, то самое, я Мирия… Мирия Тюронская. Живу здеся неподалеку, вон тама… – перст указал в холеный домик, приветливо помахивающий флюгером. – А Юния, она дома… Юния! Соседушка! Тута пришли-ка!
В сенях показалась женщина. На фигуре, не потерявшей с годами стати, темный траурный наряд, самый простой, не новый, но чистый и ухоженный. Лицо искажено тенями и превращено в маску с острыми краями, в глубинах коей тлеют бесконечно усталые глаза.
– Господин Пространственник, я Юния Фрам, – седые волосы ореолом окружили покорно склоненную голову. – Чем-то могу помочь?
– Я Пространственник-оперативник Юрий Викторович Сломов, а это моя помощница мадемуазель Лорн. Нам необходимо поговорить с вашим сыном.
– Ох! Неужто чего-то еще приключилося? Таки знайте, Дерий – парень хороший! Он ничего сделать не мог! Ежали че, то это не он… Или, неужто выжил Элекра окаянный? – дородная госпожа несколько секунд с любопытством хлопала глазами, прежде чем до нее дошло, что взгляды – смиренно-отстраненный, недоуменно-недовольный и невидящий – скрестились на ней. – Ой, да, точно, мне ж пора! Соседушка, еще раз спасибо! Шаль, связанная твоими руками, теплая, красивая, просто выше всяких похвал! Никаких эвот не жалко!
– Прошу, проходите, – женщина медленно, словно выверяя каждое движение, повела нас по дому. – Только, пожалуйста, подождите. Сын крышу латает. Совсем прохудилась, никакого спасу нет. Позову его, а пока присаживайтесь, гости дорогие.
Когда хозяйка скрылась, я осмотрелся. Обстановка простая, если не сказать скудная: несколько длинных лавок, ветхая ручная прялка, да укрытый древней скатеркой крепко сбитый стол, за которым мы и устроились. Правда, обстановка внутри разительно отличалась от внешней разрухи: не просто убрано, а вычищено до дерева, сияющего внутренней белезной. Тонкий аромат, присущий каждому дому, напоен мягким благоуханием разнотравья, теплой овечьей шерстю и едва уловимыми нотками горьковато-сладкого.
– Почтенные гости, не побрезгуйте угощением. Чем богаты… – на плавно внесенном хозяйкой подносе стояли две глиняные чашки с дымящимся травяным отваром и мисочка с несколькими кусочками сероватого сахара, похоже, единственного лакомства в доме.
– Благодарю, вы очень добры, – взял я в руки чашку.
– Мать, кого, говоришь, там Лодур притащил? – донеся грубоватый, с чуть заметным присвистом голос, а следом показался и владелец, вытирая о тряпицу изгвазданные руки. – Просстрансственики? От дядьки, что ли?
Совсем юный парень зыркнул исподлобья с таким презрением и злостью, какие встретишь не у каждого умудренного сединами. Хотя, скорее, мрачности ему придавало то, что парень оказался полукровкой: не по годам мощное тело, густая растительность где только возможно и лицо, словно сложенное из каменных глыб – подобное отчетливо говорило об отце звероподобном со второй формой – медведь. Даже раны, следы встречи с Туманником, казались неотъемлемой частью: правая рука в лубках и на перевязи, а скула разбита, и вокруг раны лиловый синяк.
– Мы наблюдатели от Агемо. Здесь относительно произошедшего ночью. Нам поручено разобраться с монстром, напавшим на вас. Сейчас собираем информацию, и хотели бы выслушать ваш рассказ о случившемся.
– Расссказ? А че там ссказывать-то? – молодой человек крайне бережно помог матери усесться. – Госсподин Просстрансственник, вы лучше сспрашивайте.
– Для начала, куда вы ехали? Почему ночью? А главное, где? – пригубил освежающе-терпкий напиток, с тем же странным послевкусием горьковатого-сладкого.
– Дык, дело изсвесстное. Перевозсили шерсть овечью. У нас месста зснатные, много полей, потому и отар много, а ссейчас вессна, ссамый разсгар сстрижки овец. Только многие отары на дальних полях, вссех к городу не пригонишь, вот и сстригутсся где и как могут. Ну, а такие, как мы с батькой, на телегах возсим шерссть на месстную мануфактуру, с того деньгу и имеем. Вот и ночью, ехали в город с полной телегой, аккурат черезс Посследний лесс – тот, который близсь города, когда зсверюга выбежала… – парень явственно скрипнул зубами. – Рассплывчатым пятном мимо мелькнула – мне руку в кровь. Ссекунда, батьку зсадрала. Еще миг, вновь
