Так я же время не указывал, поэтому рано ещё уличать меня в том, что не сдержал слово. Вот сейчас приведу себя в порядок, спущусь вниз и закажу обед прямо в номер.
— Вина закажи… красного, гар-р-р. И винограда.
Я согласно кивнул и исчез в душе. Там быстро вымылся, а затем оделся и спустился на первый этаж. Здесь всё так же усиленно чавкал народ, звеня вилками и бокалами с вином. Мужичок же продолжал улыбаться за стойкой. Он без проблем принял у меня заказ на три обеда. Два я попросил отправить в комнату Бульдога и Рябого, а один оставить в моей берлоге.
После этого я пересёк зал и нырнул в тот коридор, что вёл в массажный салон. В небольшой передней комнате меня встретила улыбающаяся мадам лет пятидесяти с весьма густым макияжем и в длинном халате.
— Добрый день, сударь. Желаете массаж? — слащаво прокудахтала она, раздвинув губы в томной улыбке. — У нас самые лучшие массажистки в городе. Что вы предпочитаете? У нас имеется массаж горячими камнями, масляный…
— Шея болит, — перебил я её, даже не пытаясь глянуть между бортами халата, где виднелась часть обвисшей полной груди. — Никаких дополнительных штучек не надо. Только шею. Мы поняли друг друга, милейшая?
— Конечно, сударь. У нас есть великолепная девушка, предназначенная исключительно для этих целей. Позвольте, я вас провожу. Она как раз сейчас свободна. Только деньги вперёд, вы уж простите, но у нас такие правила.
Женщина с благодарным кивком взяла купюры и пошла передо мной, раскачивая широкими бёдрами. Нырнула в короткий коридор с дверьми, остановилась около одной и открыла её.
— Мария, у тебя посетитель! — строго крикнула она в комнату, ещё раз улыбнулась мне и свалила в туман.
А я вошёл в небольшую комнату и обнаружил дымящиеся ароматические палочки, узкую кушетку и хрупкую молоденькую брюнетку с мягкими чертами лица. Её большие выразительные глаза почему-то глядели на мир с некой печалью и даже тревогой, словно недавно что-то заставило её изрядно понервничать. Но всё же девушка попыталась мило улыбнуться пухлыми губками.
— Добрый день, сударь, раздевайтесь до нижнего белья, — грудным голосом попросила она и указала рукой на напольную вешалку, прикорнувшую в углу около окна, чьи рассохшиеся ставни неприятно скрипели под напором усилившегося ветра, с завыванием осатанело бросающего в стёкла потоки дождя.
— Как прикажете, — усмехнулся я и разоблачился, подметив, что у окна почему-то отсутствует решётка.
— Хозяин сказал, что к грядущей ночи решётку поставят, — правильно трактовала мой взгляд девушка, поправив белый халатик. — Минувшей ночью недалеко был прорыв. И одна из гончих как-то умудрилась добраться сюда и выломать решётку. К счастью, всё обошлось. Охранники застрелили её.
Я хмыкнул и животом лёг на кушетку, конечно же, оставив на пальце магический перстень.
— Шея болит, — пожаловался я, сунув лицо в предназначенное для этого отверстие, дабы лежать на кушетке прямо. — Но это не оттого, что я постоянно кручу ею, провожая похотливым взглядом хорошеньких горожанок. Скорее всего, продуло. Да и спину тоже можно помассировать.
— Сейчас мы все исправим, — ласково пообещала девушка и принялась за дело.
Её руки оказались необычайно сильными, но в то же время нежными. Они скользили по моей сдобренной ароматическим маслом коже, проминая мускулы. По телу сразу же начало разливаться блаженство. И даже ветер, казалось, сменил пластинку. Он перестал выть, как лютый зверь, и начал радостно подпевать девушке, принявшейся нежно шептать:
— У вас такое сильное тело, но даже самым сильным нужен отдых и покой… Сейчас я его расслаблю… каждый ваш мускул, каждый сантиметр кожи, каждый шрам… Вы наверняка побывали во множестве битв…
Я мысленно фыркнул, по понятным причинам не став говорить, что все эти шрамы достались Артуру от всяких уродов, решивших поиздеваться над ним.
Девушка же продолжила нежно шептать, вызывая у меня табуны мурашек:
— Сейчас я добавлю побольше масла, чтобы вам было приятнее… чтобы кожа стала мягенькой и бархатистой. Чтобы расслабилось не только ваше тело, но и разум. Я позабочусь о вас… м-м-м…
Девушка сменила шёпот на тихое напевание, отправляющее меня в глубокий сон. Причудилось, что я снова стал ребёнком, а рядом матушка. Мою мятежную душу охватило спокойствие, мышцы действительно расслабились, а веки со страшной силой стали слипаться.
И тут вдруг мою идиллию нарушили самым грубым образом…
Внезапно распахнулась дверь и с шумом ударилась об стену. Аж с потолка чуть пыль не посыпалась. Девушка испуганно взвизгнула и отпрыгнула к стене. А на пороге вырос здоровенный мужик лет сорока в мокрой кожаной куртке, с чёрной курчавой бородой и золотой серьгой в ухе. Его нос картошкой украшали мелкие шрамы, со шляпы капало, а маленькие злые глазки вперились в стремительно бледнеющую девушку.
— Я же сказал, что найду тебя! — ликующе пророкотал он, грохоча тяжёлыми ботинками. — Ты тут больше не работаешь! Я выкупил твой долг! Теперь ты будешь только моей. И делать станешь лишь то, что я тебе скажу. И посмей только что-то пикнуть. Я тебя ух-х-х… — он продемонстрировал ей волосатый кулак, похожий на крупного ежа с бронзовым магическим перстнем, имеющим буквы «Д» и «Н».
— Кхем, — недовольно кашлянул я.
— Голожопый, вали отсюда, пока я тебя не превратил в послушного моей воле зомби! — прорычал мужик, угрожающе потрясая кулаком.
— Ну, на мне есть трусы, так что технически я не голожопый, — спокойно проговорил я и нехотя принял сидячее положение, держа руку так, чтобы обломавший мне кайф чёрт не видел перстня.
— Да мне плевать, что на тебе есть! — яростно выпалил некромант, брызжа жёлтой слюной. Несколько капель запутались в его бороде. — Пошёл вон отсюда, сопляк! Или я сейчас твои глаза превращу в два незрячих буркала! И последним, что ты увидишь, будет моё лицо!
— Борода, не трогай его! — вступилась за меня девушка, чьё исказившееся лицо залило отчаяние.
— А ты заткнись! И я теперь для тебя не Борода, а господин Петров. Уяснила⁈
— Да, — потупила та взор и вздрогнула от раската грома.
— Ну-у! — выдохнул здоровяк и продемонстрировал мне палец с перстнем. — Чего ты ждёшь⁈
— Действительно, чего я жду? — пробормотал я, встал с кушетки и закрыл дверь.
— Ты чего делаешь, сосунок? — скрежетнул гнилыми зубами некромант, сомкнув над переносицей лохматые, чёрные брови.
— Как ты считаешь, козёл,
