в сторону, и она промахнулась. — Мы не хотим никого убивать или кому-либо мстить, ясно? Мы просто хотим спасти своих родных! Один или десять трупов — это ничто! Наша цель — двенадцать миллионов жизней, тебе это ясно⁈ И за это ты называешь нас террористами⁈
Она снова попыталась меня ударить, и на сей раз у нее получилось. Я мог бы уклониться, но, если то, что она сказала — правда, то я должен был получить этот удар.
Посмотрев на Астрея, я попросил у него ответа.
Он отвернулся, и вздохнул.
— Всему миру известно, что десять лет назад все Григорианцы были убиты… но это не совсем так. Двенадцать миллионов человек, на самом деле, живы. Их всех держат в специальных секторах. У нас есть доказательства. — добавил он. — Мы бы их опубликовали, да никто не поверит — сам же видел свою же реакцию.
— После того инцидента Эстилия лишилась отношений с лигой объеденных наций и империей. Зачем им делать вид, будто они уничтожили целый народ? — не понял я.
— Мы не знаем. Но санкции длились недолго, и король Эстилии явно решил, что оно того стоит.
Все это было слишком непонятно. Однако, именно потому, что друг директора нашел что-то из ряда вон выходящее, я здесь.
— Какие у вас доказательства? — спросил я.
Если все так, как говорят эти люди, то Эстилия держит двенадцать миллионов человек, о которых никто не знает, неизвестно где, и для чего-то их использует. И тогда… тогда — это действительно пугает.
— Конечно.
Астрея протянул мне телефон, и я чуть не потерял дар речи. Сотни, тысячи капсул, в которых были люди. И судя по внешнему виду и белым волосам у всех — это действительно были Григорианцы.
Глава 10
История знает много прецедентов, когда те или иные события оказывались совсем не тем, чем это считали современники этих событий. И, возможно, сейчас в этой стране происходят дела, которые через несколько поколений будут изучать во всех школах мира.
Но к чему бы это ни вело, держать в заточении двенадцать миллионов человек — это как-то чересчур…
«Можно оставить все и примкнуть к Григорианцам, но действительно ли это правильный путь? Вряд ли они сделали это просто забавы ради. Убить, могли, но не оставлять в живых.»
Я сидел на дереве возле небольшой речки и смотрел на свое отражение.
Отчасти я могу сказать, что такие моменты безмятежности гораздо лучше любых приключений. Иногда, правда, хочется острых опущений, но в общем-то, я с благодарностью принимаю минуты тишины.
Правда, жаль, что это затишье перед бурей.
— А? Тут занято? — спросил парень с длинными белыми волосами.
Астрея Шмидт… он мой ровесник, но при этом совершенно отличается от меня. Нет способностей, но назвать его слабым язык не повернется. Иногда я завидую таким людям.
— Можешь присоединиться. — сказал я.
Он несколько секунд сомневался, но вскоре решился и совершенно спокойно прошел по воде и сел напротив меня.
Такова сила Элементалистов? Они способны подчинить себе стихии. Вот сейчас Астрея заставил воду себя отталкивать, из-за чего и не тонул.
— Прости. Я не хотел тебе мешать. Просто это мое любимое место, где можно отвлечься от всего. — с искренней улыбкой рассказал он. — Раз ты тут был первым, я, пожалуй, пойду. — вздохнул он и даже поднялся, чтобы уйти.
Однако, у меня был очень важный вопрос, который я хочу ему задать.
— Эй, Астрея… ты же из королевской семьи?
У меня сложилось четкое представление о нем, как о личности. Он умен, холоден, решителен, настойчив и харизматичен. Тем не менее, о чем он думает я еще не понял.
Создается такое чувство, что он постоянно витает в своих мыслях, о которых никому не говорит. Поэтому и хочу его об этом расспросить.
Сначала удивившись, он, наверное, хотел начать отрицать, но остановился, и посмотрел на ночное небо.
Оно действительно успокаивало и помогало человеку открыться другу.
— Григория была одной из таких стран, которая отказалась от привычного способа правления. Мой дедушка считал, что страной должны руководить достойные, а не урожденные в конкретной касте. Он создал сенат и передал всю власть им. Из-за такой политики другие страны мира отказались поддержать Григорию. — он вздохнул. — И вот во что это вылилось.
Если одна страна отказалась от аристократии, то рано или поздно в других странах может это повторится. И таким образом когда-нибудь аристократия закончит свое существование, или будет номинальным. Так что я понимаю страх других стран и почему они ничего не сделали.
— Считаешь, что твой дед совершил ошибку? — спросил я.
Фактически только что он подтвердил, что внук последнего короля.
Он посмотрел на меня, и улыбнулся.
— Кто знает? Не я ему судья. — сказал он.
Вот оно как?
— А твое настоящее имя? Или Шмидт — правильная фамилия?
К счастью, он не стал это скрывать.
— Я Астрея Грегори. Будем знакомы. Снова. — представился он.
На секунду меня потянуло к тому, чтобы назваться Максимом Морозовым, но я быстро одернул себя.
Лучше не совершать таких глупостей.
— Ты ведь… не такой, как остальные Григорианцы? — предположил я. — Не похоже, чтобы они представляли, насколько продвинулись технологии за последние сто лет. А вот ты очень даже хорошо это понимаешь. — я прищурился. — Они выбрались из колоний. Я бы сказал, что именно ты спас их, вот почему они все так преданы тебе. Но ты сам прожил свою жизнь в другом месте, да?
— Что-то в этом роде. — кивнул он. — Мой родной дом далеко отсюда… — сказал он что-то совсем уж странное, и опомнившись, встал и направился ко мне. — Ну, теперь
