- Вполне вас понимаем, - сочувственно сказал Алексей Валентинович. - Естественное желание. Вот и у меня дом, и дети остались. Хоть и взрослые, но скучаю безумно. Что делать, у всех у нас трудные времена.
Таисия кивнула. На ресницах у нее блестели крупные слезы.
- Ну, а у вас, милая Мариэтта, какие планы на будущее? - поинтересовался, взявший на себя обязанности старшего за столом, Алексей Валентинович.
- Обыкновенные планы, - прохрипела Мариэтта. - Разбогатеть. Загородный дом на Рублевке. Еще один - на Багамах. Пластическую операцию хочу. Кабриолет белый хочу. Представляете, - еду я такая, вся прикинутая, длинный розовый шарф за машиной вьется. Рядом со мной йоркширский терьерчик в жилетике со стразами. А в клубе меня бой-френд ждет с букетом лиловых орхидей. Нет, двое бой-френдов. Потому что я…
- Нет, такое я слушать не могу! - Таисия со скрежетом отодвинула стул. - Простите, Андрей Сергеевич, как я понимаю, совещание окончено? Бесстыдный бред никто из нас выслушивать не обязан.
- Действительно, по делу вроде бы закончили? - Алексей Валентинович вопросительно глянул на старшего по званию и приподнялся.
- Да, совещание окончено, - сказал Андрей. - Отдыхайте, после обеда занятия по техническому оснащению.
- Техника - это самое мое, - Генка поднялся. - Могу быть свободным, Сергеич?
- Иди. С батареями мне попозже поможешь.
Генка доброжелательно кивнул девице:
- Жаль дослушать не дали. С шарфом было красиво.
Парень вышел, и Мариэтта подняла жутко мохнатые ресницы. Глаза у нее были сухие, злые и нездорово блестящие. Должно быть, температура у девки.
- Ну? Мне выметаться с вещами?
- Еще чего, - пробурчал Андрей. - Будешь служить. А пока в себя приходи. С шарфом и собачкой, кстати, так себе вышло. В фильме куда искренней звучало.
- Ну, абздольц. Откуда я знала, что вы такой киноман? - прохрипела Мариэтта. - То старье и не помнит никто. Хотя фильм забавный.
- Да, ничего себе был фильм. У себя в комнате порядок наведи. У тебя могут быть неприятности, да и у меня.
- Не пугайте, - Мариэтта вышла, явно не без умысла придержав в дверях куцый подол юбчонки.
Андрею очень хотелось запустить в окно тяжелым справочником за славный 1981 год. Невозможно! Что с этим… коллективом делать? Детский сад пополам с приютом престарелых правонарушителей.
Вместе с Генкой подзарядили все аккумуляторы к "тоонкам". Парень рассказывал о больнице, о том, как странно чувствовать себя с прозрачно-пустой башкой. Андрей утешал, - главное, руки дело помнят, а голова попозже себя проявит. Генка согласился, оставшиеся от забытой жизни навыки его радовали, только по вечерам было тоскливо.
- Связь мы подготовили, - Андрей вернул рации в пластиковые гнезда стойки. - Позже проведем практические занятия. Ген, ты не хочешь прогуляться? Тут на углу продуктовый, чуть дальше аптека.
- А мне можно выходить? - неуверенно спросил парень.
- Тебе точно можно. Собственно, всем можно. Только желательно побыстрее возвращаться. Значит, купишь молока, соды и меда баночку. В аптеке чего-нибудь от ангины.
- У, так у лохматой горло болит? А я сразу не допер. Думаю, чего она хрипит как дизель-доходяга. Я счас мигом сгоняю.
- Отнеси ей сразу. Пусть лечится. Нам больные не нужны. Вот деньги возьми.
- Это еще зачем? - Генка даже обиделся. - У меня есть.
Генка вернулся через полчаса. Андрей слышал, как он прошел по коридору, поскребся в радиоузел. Буквально через минуту по линолеуму застучали другие шаги. В кабинет влетела Мариэтта, уже без бантиков, зато злее бабы-яги:
- Это еще что за чмута, гражданин начальник?! Мне до губы такая забота. Не нуждаюсь.
- Не рычи. Ничего страшного. Попьешь молоко с таблетками, сама в магазин сходишь, соку нам купишь.
- Знаю я ваш сок с молоком. Не аскай, дяденька начальник. Отсасывать не буду. Ненавижу такие штучки.
Андрей поднялся из кресла, с трудом удержался, чтобы не сгрести дурищу за кружевное жабо:
- Заглохни, сопля. Тоже вафлерша нашлась. Буду я в твою зубастую пасть совать, как же. Мне еще гнойных миндалин на конце не хватало. Вали отсюда, и без вызова больше не вваливайся. Здесь штаб. И чтобы завтра нормальным голосом говорила.
Отшатнувшаяся Мариэтта распахнула рот, но тут вмешался сунувшийся в кабинет Генка:
- Маня, ты в своем уме? Это мы тебя за молоко с эвкалиптовыми леденцами снимаем? Не смеши, уж на бутылку молдавского вермута можешь свободно рассчитывать. И вообще, с начальством так не разговаривают. В ухо мигом схлопочешь. Хватай молоко и "колеса", да лечись. Потом орать будешь.
Мариэтта выхватила у парня пакет с лечебными средствами, и вылетела, сверкнув травянистыми подвязками.
Генка ухмыльнулся:
- Вот у нас развлечение, а, Сергеич?
***
Разбудили Андрея часа в два ночи. "Целлулоидные" сидели у письменного стола и вполголоса, но не особо церемонясь, обсуждали новых жильцов.
- Забавно, забавно. И кто их таких лопушистых разыскал-то? - бормотал господин Горгон.
- Ты что-то не то читаешь, - сказала Хеш-Ке, восседающая на столе скрестив ноги. - Какая из этой курицы убийца? Кошка драная, крашенная.
- Не убийца она, - не выпуская из зубов сигару, поправил комиссар. - Исключительно покушалась. Возможно, грозила придушить или пробить сковородой череп. Здесь не указанно. Можешь сама прочесть.
- Шутить вздумал?! - мокасин мигом выбил скоросшиватель из мужских рук. - Осел образованный.
- Господа, нельзя ли как-то тише, - осторожно сказал Андрей. - Сейчас личный состав с кроватей повскакивает. А вас, дивизионный комиссар, убедительно прошу здесь не курить. Вы мне всю дисциплину подорвете.
- Рот закрой, сукин сын, - не оглядываясь, приказала метиска.
Господин Горгон, кряхтя, поерзал в кресле:
- Ты, детка, на него не рявкай. Он пока еще не твой. Разбудили тебя, Старый? Извини. Забавных работников собрал, прямо комедианты бродячие. Акробаты. Только накарябано в бумагах о них бедно.
- Да уж, лаконичное досье, - согласился Андрей, садясь на диване и, на всякий случай, прикрывая одеялом голые ноги. - Есть у меня сомнения в целесообразности такого подбора кадров. Пожалуй, не выйдет у нас ничего.
- А ты поработай с усердием, - ласково посоветовал старик. - Выхода иного нет. Ни у нас, ни у вас. Мы в меру сил поможем. Если дотянемся.
- Вы ему шлюх побольше приведите, - лающе рассмеялась Хеш-Ке. - Его взбадривает. Эй, Старый, кого на подстилку первой возьмешь? Дуру молодую или кошку старую затертую?
- Пожалуй, воздержусь от выбора. Как-то обе не очень.
- Брехун колченогий.
- Суровы вы, сеньорита.
