– Привет, ребята, – за подчеркнутым дружелюбием и ироничностью мне виделась тщательно скрываемая боль.
Пашка наклонился, намереваясь поцеловать Наташу в щеку. Она же развернула Пашкину голову, и поцелуй пришелся в губы, причем оказался несколько более продолжительным, чем того хотелось моему другу.
– Да что с тобой, Наташа? – наконец оторвавшись от нее, спросил Пашка.
Наташа только загадочно улыбнулась в ответ.
– Идем! – сказал я, махнув чемоданом в сторону двери. Над головой пронесся транспорт.
– Идем… идем…! – передразнила меня Наташа. – Неужели ты такой правильный, что не можешь сказать «пошли»?
Я ничего не ответил. Она давно уже поддевала меня по этому поводу. Ну что поделать, не люблю я многозначных слов, особенно таких, как это. «Пошли» – в значении «отправь меня», в значении «скажи что-нибудь пошлое» – уже два лишних, никому не нужных смысла. Смешного в этом, по-моему, ничего нет.
Мы сели в транспорт и вскоре понеслись над лесом. Разговор зашел на тему обстановки на Краю. Западно-Европейская Федерация переживала не лучшие времена. Американский Союз образовывал колонии, подыскивая для них планеты, богатые полезными ископаемыми и предметами иных цивилизаций. Наши тоже не сдавались, но силы были не равны. Каждая новая планета, обнаруженная разведчиками ЗЕФ, в конце концов переходила под контроль Америки. Хитрые политические махинации, откровенный шантаж или угрозы – все это, помноженное на колоссальную техническую мощь, помогало АС в присвоении территорий и артефактов.
Мы держались только за планету Заря, где стояли заводы по производству энергина, да за Рай, где изучали странные свойства местной природы. Говорят, у жителей Рая сбывались почти все их заветные желания.
Да и еще наши надеялись теперь на полученную от рыночников планету Полушка. На ее поверхности не нашлось бы ни одного места, где не оставили бы свой след Изначальные. Да и форма Полушки ясно говорила об ее искусственном происхождении – она выглядела как разрубленный надвое глобус. Что случилось с другой частью этого мира и как такой объект поддерживает стабильность, было, мягко говоря, не ясно. А сейчас, после происшествия с ядерным реактором, сведения с Полушки вообще не поступали.
Наш транспорт тем временем уже снижался к космодрому. Обогнув махины пусковых установок, мы по параболической траектории подлетели к местной транспортной станции и ухнули в открывшийся проем.
Выбравшись из летающей машины и получив пропуска, мы покинули здание и направились к стайке притулившихся в тени атмосферного лифта планетолетов.
Веселый капитан выскочил нам навстречу из самого маленького космического корабля в этой стае. Он быстро пожал нам руки, постарался угадать, кто из нас двоих Пашка. Не угадал. Погрустнел самую малость и, дав нам три минуты для прощания, побежал договариваться о старте с диспетчером.
Я отдал Пашке чемодан, обнял его и несколько раз хлопнул по спине:
– Лети, Паша! Это правильный выбор! Я тоже при первой возможности махну за тобой! Прощай!
Пашка так расчувствовался, что голос у него задрожал:
– Спасибо, Сережа! Я пришлю тебе сообщение. Как только устроюсь… Пока!
Я отошел от Пашки, чтобы дать ему возможность попрощаться с Наташей. И как только я сделал это, девушка сразу же бросилась к моему другу на шею. Я отвернулся, чтобы не видеть их долгого поцелуя.
Нет, что ни говори, а Наташа сегодня какая-то не такая. Уж слишком любвеобильная, что ли? И говорит против обыкновения совсем немного. Неужели это стресс так сказался на ней?
– Я вернусь! – закричал Пашка уже из шлюза планетолета, отчаянно размахивая левой рукой, в правой он держал чемодан. – Ждите меня!
И в последний момент, когда Пашка уже готов был скрыться из виду, он неожиданно выскочил на трап и подлетел в воздух. Сделал сальто, приземлился и исчез внутри корабля. На этот раз насовсем.
Мы пошли обратно к транспортной станции. Что толку ждать, когда планетолету Пашки дадут зеленый свет? Все корабли взлетают одинаково. Сначала разгон в антиграве, затем недолгий полет в силовой шахте атмосферного лифта, а там с геостационарной орбиты – прямиком до Лунной станции. Мы бы увидели только самое начало.
Уже находясь в транспорте, я решился наконец прервать опустившееся на нас молчание:
– Как ты, Наташа?
Она посмотрела на меня странными туманными глазами, затем прижалась ко мне всем телом.
– Он предал меня, – сказала она тихо. – Он улетел.
– Он вернется. – Я провел рукой по ее черным волосам. – Пашка всегда выполняет свои обещания.
Как бы мне самому хотелось, чтобы это оказалось правдой.
– Он оставил тебя присматривать за мной, да? – Наташа снова подняла глаза.
– Ты права, оставил, – сказал я. Разговор не клеился, каждый думал о чем-то своем. Я гадал, смогу ли сам улететь за пределы Земли, и представлял, что будет делать Наташа. Девушка же, скорее всего, дулась на весь мир.
– Трахни меня, Сережка, пожалуйста, – вдруг повернулась ко мне Наташа.
Я поперхнулся и схватил ее за тонкие плечи, отстраняя от себя и вглядываясь в лицо.
– Что с тобой сегодня, Наташа?
– Возьми меня. Давай, прямо здесь, – она принялась деловито расстегивать свою блузку.
Я встряхнул Наташу так, что руки ее повисли вдоль тела и уже не пытались ничего делать. Наконец-то я понял, что случилось. Девушка объелась наркоты. Можно было бы догадаться и раньше. Дура! Никогда не баловалась ничем таким – и вот, пожалуйста!
Она испуганно смотрела на меня, явно не ожидая такой сильной вспышки ярости. Как же мне охранять тебя? И от кого? Любимая моя… Запутавшаяся и брошенная…
Я вновь обнял Наташу и поцеловал в лоб. По-отцовски, без тени страсти. Но куда уж там! Наташа оказалась неожиданно сильной и смогла повалить меня на длинное сиденье транспорта, а сама мгновенно прыгнула сверху. Еще через миг ее губы прижались к моим, и язычок коснулся моих зубов.
Мужское естество вошло в этот миг в конфликт с разумом. Я хотел ее. Очень хотел. Уже давно, почти с детства, когда только впервые осознал, что значит любить и желать. Но хотел я ее не здесь и не так. Без наркоты и измены. Гормоны буйствовали, но разум победил.
– Я же вижу, что ты хочешь! Давай! Я твоя! – Наташины руки агрессивно сжимали меня.
– Прекрати! – рявкнул я и, собрав все силы, отбросил девушку на другой край дивана. – Ты не нужна мне такая! Как ты можешь так поступать с Пашкой?!
Наташа заплакала.
– А он со мной так может, да? – сказала она, всхлипывая. – У него теперь девчонок будет сколько угодно! Зачем я ему нужна? Да кому я вообще теперь нужна после всего этого?!
«Мне», – хотел сказать я, но промолчал. Наташа вдруг стала мне противной до тошноты. Она впервые вела себя так, как сейчас. Мне страшно было подумать, что могло бы случиться, окажись на моем месте кто-нибудь другой…
