Сегодня Серега должен был с утра проводить инспекцию транспортников. Ведь в грядущей войне одно из первых мест занимает вопрос грамотного и своевременного подвоза грузов к важнейшим стратегическим объектам.
— Будет сделано, — отозвался водитель.
Большое четырехэтажное белое здание Приказа Путей и Сообщений находилось на окраине Вышеграда. Перед ним был разбит большой цветущий парк, в котором часто можно было увидеть прогуливающихся горожан, все больше мамаш с колясками, да с маленькими детьми.
Водитель припарковал машину на служебной стоянке и открыл дверь перед Лехом. Шустрик выбрался наружу, поблагодарил шофера и, взяв терминал под мышку, направился к парадной лестнице. По статусу ему полагалась личная охрана, но Шустрика она раздражала, поэтому он отказался от нее. Узнав об этом, Одинцов приказал "охране быть, только следить за Лехом сркытно". Вот и сейчас машина с охраной остановилась на окраине парка. Из нее выбрались двое амбалов и замерли рядом в ожидании. Шустрик обернулся, ухмыльнулся в бороду. Про тайное прикрытие он, конечно, знал, но не обращал внимания. Главное глаза не мозолят, да передвигаться не мешают.
Пройдя под огромным гербовым щитом, на котором было изображено колесо, перечеркнутое массивным молотом, он вошел в вестибюль приказа. При его появлении охрана на дверях, двое гвардейцев, вытянулась по всей форме и отдала честь. Шустрик ответил им, достал терминал и послал запрос Одинцову с требованием немедленной встречи. Серега тут же прислал ответ. Сказал, что будет ждать его в кабинете главы приказы — воеводы Ракруты через пятнадцать минут.
Ждать долго не пришлось. Минута в минуту в назначенное время дверь кабинета распахнулась и вошел Сергей в сопровождении воеводы Ракруты, большого мужчины средних лет с одутловатым лицом, вислыми усами и лысой головой.
Одинцов обогнул рабочий стол воеводы, опустился в большое мягкое кресло и, улыбнувшись, спросил:
— Надеюсь, вы не против Лев Верович, я немного тут посекретничаю с другом.
— О чем речь, и разговора быть не может. Секретничайте сколько надо. Я тогда пойду, проконтролирую, как выполняются ваши ценные замечания, — тяжело дыша, словно он поднялся бегом на седьмой этаж, произнес воевода Ракрут.
— Буду вам признателен. Да еще попросите вашу милую барышню, помощницу, чтобы она сделала для нас с господином Шустриком чаю. Черного без сахара, да кружки побольше. А тоя этими мензурками, которыми вы пьете, как‑то не привык.
— Будет сделано, ваше величество.
Воевода Ракрут поклонился и вышел.
— Я так понимаю, что ничего хорошего ты мне не принес. Если уж так срочно потребовалось со мной пообщаться, значит, опять какая‑то дрянь случилась, — с тревогой в голосе сказал Сергей.
— Это ты правильно понял. В наше время я даже не могу представить, когда я стану к тебе по хорошим вопросам приходить. Вот скоро у тебя на меня реакция выработается. Увидишь меня, так сразу зубы начнут болеть, или чего похуже. А потом решишь, что зачем тебе такой раздражитель нужен, и уволишь меня со службы. Поеду я к себе на родину, буду клубнику выращивать, да охотой выживать, — жалостливо произнес Лех Шустрик.
— Вот скажешь, так скажешь. Не знаю даже смеяться или плакать от твоих слов. Ладно. Рассказывай, давай, что опять стряслось.
Лех Шустрик доложил о "Северном провале" во всех подробностях. Пока он рассказывал, лицо князя мрачнело, словно набирающая сила грозовая туча. Закончив рассказ, Шустрик умолк и выжидающе уставился на Одинцова. Теперь слово за ним.
— Да, ничего хорошего. Как всегда. Я еще когда с Северянином поговорил, сразу понял нам от этой Ледяной бабы ничего хорошего ждать не надо. Только одну дрянь. Значит, первый Полюс Силы, что бы это ни было, запущен?
— Вероятно так. Миклош Рубин видел, что делал Рыцарь Стужи, но толку‑то от этого. Встал мужик на колени, положил руки на землю, постоял так несколько минут, а потом замертво упал. Вот и все дела.
— Замечены ли какие‑либо изменения в окружающей среде возле этого поселка или еще где?
— Пока ничего не случилось, — ответил Шустрик. — Я держу руку на пульсе. Как только что‑то случится, сразу тебе доложу.
— Это хорошо.
Серега хотел сказать что‑то еще, но открылась дверь и на пороге юная девушка с пышными формами, в руках она держала поднос с чайничком и двумя большими чашками. Поставив чашки перед господами, она наполнила их чаем и, оставив чайник на столе, удалилась.
— Ситуация предельно простая. Если мы упустили первого Рыцаря, и ему удалось запустить Полюс Силы, то с большой долей вероятности могу сказать, что и оставшихся мы тоже упустим. Нам нечего им противопоставить. И они это нам явно показали. Лучший вариант, это попытаться договориться с Снежной бабой, едрить ее во все дыры, — Одинцов редко ругался, но когда припекало мог завернуть заковыристо, вспоминая свое прошлое наемника.
— Но как это сделать? Мы даже не знаем, как сообщить ей о том, что мы хотим с ней поговорить. Стужа для нас неприступна, — удивился Шустрик.
— Если бы я знал, то давно бы уже с ней за жизнь перетер. Так что пока не знаю, но думать буду. Отслеживать Рыцарей Стужи продолжаем, считаю, что их необходимо убивать сразу после обнаружения. Если мы начнем с ними волынькаться, то они мигом нам жопу на уши натянут. Так что ликвидировать сразу. И никаких соплей.
Одинцов отхлебнул чаю, поморщился и продолжил.
— Главное, там где был этот Рыцарь, в этом селе, как бишь его там, впрочем неважно, исследовать местность, просветить вглубь, не даром он землю руками щупал. Думаю, что там внизу что‑то есть. Попытаться составить карту физико–химическую местности, или как там это называется. Также если в земле будет обнаружен Полюс Силы составить его описание. На этих данных можно попробовать вычислить предполагаемые места захоронения остальных объектов. Подключи всех наших умников.
— Серега, ты хоть понимаешь, какая это глобальная работа? Сколько всего сделать предстоит? — спросил Шустрик.
— Тут хотя бы есть с чем работать. Иначе, нам сидеть, да конца света ждать. А я так не привык. Наша судьба была, есть и будет в наших руках. Да и еще. Напряги наших умников, как связаться со Стужей. Мы должны, во что бы то ни стало пообщаться со Снежной Королевой. Возможно, ее удастся переубедить. По крайней мере, мы обязаны попытаться.
Одинцов сделал несколько глотков чая, заметил, что Шустрик не пьет и сказал:
— Зря, чай очень хорош. Обязательно попробуй.
— Да я сегодня уже три кружки выпил, больше не лезет.
