Елена улыбнулась ему. А может, это все-таки лишь сон, не более?..
Пена все продолжала клочьями осыпаться с ее кожи. Боже милостивый, что же ей надеть? Второпях пошарив вокруг, Сейбл наткнулся на запасной комбинезон. Отвернулся, слыша, как у него за спиной Елена выбралась из своего выстеленного подушками саркофага и оделась.
А что это такое пристегнуто у него к поясу? Ах да, видеомагнитофон со свежей записью. Сейбл даже не сразу припомнил, зачем это ему вдруг понадобился магнитофон. Надо отвезти его в лабораторию и убедиться, что на сей раз информация вполне читабельна. После этого берсеркера можно спокойно уничтожить.
Сейбл уже приготовил в лагере инструменты, чтобы сокрушить металл, и химикалии, чтобы растворить его. Но броня берсеркера, мягко говоря, будет неуступчива. А уничтожить ее надо радикально, вместе с запекшейся на ней лавой, чтобы никто и никогда даже не догадался о ее существовании. На это потребуется какое-то время. А также специальное оборудование и припасы, за которыми придется вернуться в город.
Через три часа после пробуждения Елена, облаченная в просторный комбинезон, сидела на подушках, извлеченных Сейб-лом из саркофага и прилаженных на камнях. Казалось, ей не нужно больше ничего на свете — только бы сидеть, устремив на своего спасителя ласковый взор и не требуя от него ничего, кроме, как вскоре выяснилось, его собственного присутствия.
Сейбл мучительно пытался растолковать, что его ждут важные дела, что ему надо уйти, на время покинув ее в одиночестве.
— Я должен идти. Я вернусь. Скоро.
О том, чтобы взять ее с собой, не может быть и речи. Как ни верти, а скафандр только один.
Но Елена почему-то никак не хотела отпускать своего спасителя, в явном смятении бросившись к шлюзу, чтобы преградить дорогу, и с мольбой простирая к Сейблу руки.
— Елена. Мне в самом деле надо идти. Я...
Она отчаянно замахала руками, выражая свой протест.
— Но, видите ли, один берсеркер еще остался. Мы все еще подвергаемся опасности, пока он... пока...
Елена улыбнулась ему, и в улыбке этой светилась не одна только благодарность. В этот миг Сейбл уже не сумел убедить себя, что все это происходит наяву. Пленительно, с недвусмысленным призывом поводя бедрами, Царица Любви открыла ему объятия...
* * *
Когда способность мыслить связно и хладнокровно вернулась к Сейблу, он снова терпеливо пустился в разъяснения:
— Елена, дорогая моя. Видишь ли, я просто-таки обязан идти. В город. Чтобы раздобыть...
Ее чарующее лицо озарилось ярким светом понимания, готовности пойти на уступки.
— Мне надо взять кое-какие вещи, необходимые мне как воздух. А потом сразу назад, клянусь. Прямиком сюда. Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь привел, не так ли? Я... — Сейбл собрался было растолковать, что пока не может никому открыться, но вновь вспыхнувшая в ее глазах тревога поведала, что как раз этого Елена хочет менее всего на свете. — Тогда ладно. Отлично. Никого. Я принесу еще скафандр... но твое пребывание здесь пока останется моей тайной, нашей тайной. По нраву ли тебе такое? О, моя царица!
Увидев радость на лице Елены, Сейбл припал к ее стопам, чтобы облобызать их.
— Моя, только моя! — И принялся надевать шлем. — Вернусь не позже чем через сутки — если удастся. Хронометр вот тут, видишь? Но если я задержусь дольше, не волнуйся. В этом убежище имеется все, что может тебе понадобиться. Буду спешить изо всех сил.
Елена взглядом благословила его.
Спохватился Сейбл лишь в тамбуре шлюза и вынужден был вернуться за магнитофоном, едва не забытым за всей этой чехардой.
Однако рано или поздно, а доставить Царицу в город все равно придется — и каким же образом тогда объяснять, почему так долго таил ее от мира? Она волей-неволей расскажет остальным, сколько дней провела в палатке. Впрочем, способ обойти эту проблему какой-нибудь, да найдется. Но пока что ломать над ним голову Сейблу не хотелось. Царица принадлежит ему одному, и никому больше... но прежде, в первую голову, надо избавиться от берсеркера. Нет, сперва, даже раньше того, надо убедиться в том, что на этот раз он дал качественную информацию.
Быть может, Елена знает, быть может, откроет ему, где таятся припрятанные дарданские сокровища...
И ведь она сделала его своим возлюбленным, вернее, своим случайным наложником. Неужто такова истина о частной жизни и характере великой царицы, служившей эталоном целомудрия, чести и преданности собственному народу? Тогда в конечном итоге за ее возвращение миру не поблагодарит ни одна живая душа.
Пытаясь просчитать все наперед, Сейбл понял, что в не столь отдаленном будущем матрица его жизни вырождается до полного уничтожения. Прогнозировать ход событий нечего и пытаться. Это куда хуже неопределенности, это полнейшая неизвестность.
На сей раз лабораторный компьютер принял видеозаписи без единой претензии и тотчас же приступил к их обработке.
Запросив по индивидуальному информационному терминалу распечатку всех официальных сообщений, сделанных Стражами или отцами города во время своего отсутствия, Сейбл узнал, что по завершении зондирования памяти актриса Грета Тамар отпущена под надзор назначенного судом адвоката и ныне в удовлетворительном состоянии пребывает в общегражданском отделении госпиталя.
Больше ни слова ни о доброжилах, ни о берсеркерах. Опять же по возвращении Сейбла не подстерегали у двери Стражи в черных одеяниях.
Когда Сейбл снова бросил взгляд на экран лабораторного компьютера, то сразу же увидел надпись: «ОБНАРУЖЕНА НЕКОРРЕКТНАЯ ДАТИРОВКА». И приказал:
— Дай подробности.
«СПЕКТР ЗАПИСИ, ОТНОСИМОЙ К 451 ВЕКУ, СОВПАДАЕТ СО СПЕКТРОМ РАДИАНТА В 152 ДЕНЬ 23 ГОДА 456 ВЕКА».
— Дай-ка поглядеть.
Это оказался, как Сейбл уже заподозрил в глубине души, тот самый фрагмент, где Елена на внутренней поверхности Твердыни исступленно воздела руки в каком-то странном ритуале — или танце.
Сингулярность, то есть уничтожение, грядущего стремительно неслась навстречу.
— Ты говоришь... говоришь, что спектр в этой записи тождественен с другим, записанным нами... как ты сказал? Когда там?
«38 ДНЕЙ 11 ЧАСОВ И ОКОЛО 44 МИНУТ НАЗАД».
Как только с погрузкой необходимых средств уничтожения берсеркера на флаер было покончено, Сейбл на предельной скорости помчался в лагерь, не задержавшись, чтобы добыть второй скафандр.
В палатке все было разбросано, словно Елена неустанно что-то разыскивала. Грудь ее под мешковатым комбинезоном порывисто вздымалась, будто после тяжких трудов или в порыве страстей.
