И делали это в совершенстве.
Банды и мафиозные кланы воевали за жизненное пространство, воевали друг с другом, воевали с Арбитрами, находились глупцы, которые воевали даже с армией.
Их усмиряли, подчас вырезая целыми кварталами, вспышки насилия на некоторое время тлели, но стоило сделать Администратуму ошибку, сделать один неверный шаг и насквозь прогнившее общество Уренгоя, словно матка гигантского чудовища, рожало банды в безмерном количестве.
И все повторялось вновь…
- Сэр, первое отделение по вашему приказанию построено, - сквозь мутную пленку размышлений послышался голос, капитан бы узнал его из тысячи, он помнил почти всех своих солдат как детей, особенно того, кто остался в живых после первых кровавых боев, после бесконечных поражений и первых побед.
Это был голос Майкла Эткинса, одного из тех немногих счастливчиков.
Капитан повернулся и увидел что у напротив танка по команде “Смирно” застыли семь бойцов в совершенно новой полевой черно-зеленой с серыми вкраплениями форме, с нашивками 23-его батальона на правом плече и Имперским орлом на левом.
Около танка стоял капрал, как всегда не по уставу растянутыми тесемками шлема, с неизменным цепным топором за спиной и хэллганом в левой руке.
Реньярд медленно сполз с танка и, по пути пожав руку Майклу, подошел к строю.
- Эти красавцы тоже с Уренгоя? - недовольно спросил капитан, прищурившись.
- Так точно, татуировки пока не сведены.
- Хм, к черту, сами сведут… ты их обрил, помыл?
- Да, сэр, пришлось, правда, использовать штык-нож Ожмански.
- Как это? - удивился капитан
- У некоторых в косичках металлические прутки запрятаны, что-то вроде символа их банд. Чейз предложил одного из них обрить с помощью ножа.
- Хорошо, что не воспользовался своим топором, - ухмыльнулся командир. - М-да, странная публика.
Командир осмотрел строй и вытер пот со лба, каска неприятна давила. Мирослав ненавидел вычурные фуражки, бездумное изобретение, отличающее офицера от простого солдата.
Все что сейчас отличало его от простых солдат, стоявших в строю, да и от капрала, четыре темные звезды на каске и бледноватые звездочки на погонах.
- Где восьмой?- брезгливо спросил капитан
- Зашивают нос, он у дока.
- Неподчинение приказу, а? Знаю… не первый случай, - зловеще улыбнулся Реньярд и обратился к строю. - Послушайте сюда, черти! Этот человек, - капитан указал на капрала, - с сегодняшнего дня для вас отец и мать родная, неподчинение его приказу равносильно неподчинению моему приказу, а это значить, что вы, засранцы, будете сразу же казнены на месте, за трусость, дезертирство. И, о Император, и я, и он, ваш командир отделения, найдем кучу причин, чтобы вспороть вам брюхо.
-Мы - элита Имперской Гвардии, и если вы волею судьбы присоединились к нам, так что извольте исполнить все, что вам прикажут, - последнее предложение капитан чуть ли не прошипел. - Не исполнение приказа - смерть, трусость и дезертирство - смерть, хула на Императора - смерть, ясно вам, тупые отродья?
- Так точно, сэр! - проревел строй.
Капитан хмуро выругался и взглянул на капрала.
- Вольно.
- Строй, вольно! - выкрикнул капрал.
- Так…снимешь с них эти дерьмовые бронежилеты, поменяй их у Филисса, там возьмешь и наши лазганы… в общем, возьми снаряжение 3-ого отделения, - добавил, тяжело вздыхая, капитан.
Майкл недоуменно посмотрел на Реньярда, тот на секунду встретился взглядом с капралом.
- Два часа назад наш 8-ой пост был атакован, связь с ними потеряна, ты направляешься туда со своими охламонами. Сейчас проясню детали, - он указал на танк. - Пойдем…
Приблизившись к “Леман Рассу”, капитан вытащил из кожаного планшета сначала обычную бумажную карту местности и протянул ее Эткинсу, потом, постучав по броне танка, крикнул.
-Нил, подай мой ауспекс.
Через секунду громыхнул люк механика-водителя, и грязная замасленная рука протянула детектор.
- Лейтенант, ты бы руки свои вытирал, - усмехнулся Реньярд
- Поучи меня еще жить, - грубовато донеслось в ответ.
Майкл расстелил карту.
- Так… - задумчиво пробормотал капитан, сняв каску. - Цель - эти развалины, вероятно, там был раньше какой-то особняк… впрочем, неважно… сейчас там наш пост, он, как и посты 12, 16, 18, контролирует дорогу к госпиталю, - палец капитана обрисовал треугольник к востоку от дислокации 23-его батальона. - Задание не ахти какое сложное, разведать и разнюхать что там… в бой само собой не влезать. Хотя то, что вас обстреляют я даже не сомневаюсь… Докладывать по обстановке, лично мне…
Капитан взглянул на карту, потом на капрала.
- Так… туда ходу часа два… я придам вам сержанта Романова с его “Сентинелем”. Выясните что там с постом. Надеюсь, у них просто вышел из строя вокс-кастер…
Есть, сэр.
Храни тебя Император, и вот возьми пригодиться, - капитан протянул ауспекс.
3.
Гур-гур…
До чего противный диссонанс…
Гурррр.
Гур-гур - неприятный звук вновь возобновляется, и Майкл невольно оборачивается и облегченно вздыхает.
Это всего лишь “курица” Романова.
“Сентинель” сержанта своими тонкими цыплячьими ножками ступает не спеша, даже вызывающе смешно, подобно курице переваливаясь с лапы на лапу.
“Сентинель” не просто боевая машина, он щит, хотя и не очень надежный и тяжелый меч Гвардии.
С ним вернее, с ним спокойней, - говорят солдаты.
С “курицей” под гордым названием “Орлан Мечты” сейчас вдвойне надежней и капралу, да и семи новобранцам, трясущимся подобно червям иох.
“Орлан Мечты” самое дурацкое название, которое может получить “Сентинель”.
Как это вообще возможно понять?
Гражданскому никак, новобранцам, которые потихоньку насмехались над этим названием, до недавнего момента тоже…
Но это война, здесь солдат молится на свою винтовку, как на родную… что бы не подвела в бою… он называет ее самым милым любимым именем…
Для солдата - оружие чуть ли не святой заступник…
Теперь и уренгойцы молятся на тонкую кривоватую тень “Сентинеля”.
Полчаса назад он защитил их, приняв вражеский огонь на свое хилое тельце.
Майкл слышал, как яростно ругался Влад своим неповторимым лазаревским матом, моля и богохульствуя, но принимая на себя всю ярость еретиков.
Потом в ответ на развалины одноэтажной полуразрушенной хибары, откуда велся огонь, обрушился молот Императора.
Гулко отбивая тяжелую дробь, заворчала автопушка, переворачивая камни и кирпичи, кроша металл, уничтожая все на своем пути.
Сначала сопротивление как будто усилилось.
