– А из вещей что принести? Там часы хорошие.
– Нет… не надо… ничего не надо… – бормотал мальчишка в подушку.
– Нет так нет… – Мужчина потянулся. – Каждый раз, как из рейда вернусь, – первую ночь очень плохо сплю. Нервы, наверное.
– А как вы будете меня тренировать? – Мальчишка немного расслабился и вдруг ощутил что-то очень похожее на… интерес.
– Тебе не понравится, – сообщил Северин. – Ты будешь реветь по ночам, ругать меня матом, бросаться на меня с кулаками и с ножом и даже хотеть умереть. В конечном счете, может, даже и умрешь. Ну, в двух словах этого не объяснишь, завтра начнешь понимать потихоньку. А сейчас спи давай.
Славка приподнялся на локте и недоверчиво спросил:
– Вы не будете меня е… трахать?
И ощутил, что краснеет – так, что щеки и уши закололо.
Северин ответил спокойно и даже с какой-то скукой:
– Мужеложество во всех его видах согласно нашим законам карается смертной казнью через повешенье.
Славка уткнулся лицом в подушку, как будто хотел задушиться от стыда. И даже не дернулся, когда ладонь легла ему на одеяло – между лопаток.
– Ничего еще не кончилось, – сказал Северин. – Все самое страшное еще только начинается… Но пока я посижу тут, рядом. А ты – ты спи, Славка. Спи.
Глава 4
Место для новенького
Кто перевяжет твои порезы?
Кто залатает прорехи в душах?
Право великих – клеймить железом.
Участь безликих – молчать и слушать.
Вивиан ФламбергГолове было холодно. Славка никогда в жизни, сколько себя помнил, не стригся коротко, и ему вообще не нравились короткие стрижки. Из-за того, наверное, что в просмотренном им когда-то страшном фильме про детские колонии все были подстрижены наголо… В небольшом помещении, где он получал вещи, сидел около столика со всяким-разным парикмахерским инструментом молодой мужчина в обычном здесь полувоенном, и Славка внутренне сжался: стрижка наголо его пугала. Но никто этого ему не предложил… и он сам – неожиданно для себя же – спросил:
– А можно меня постричь… совсем?
– Наголо, что ли? У тебя что, вши? – Парикмахер, хотя вряд ли он был профессиональным парикмахером, заглянул в какие-то бумаги. – У тебя же нормально все. Ничего про педикулез не сказано.
– Я просто хочу… если можно, – настаивал Славка.
– Да сколько угодно, – пожал плечами мужчина…
И вот теперь, стараясь не вжимать голову в плечи, Славка шел, еле таща в охапке выданные вещи, по коридору где-то под землей. Ему сказали, куда идти, но провожать никто и не подумал, а уже тут, в коридоре, в самом начале, и вовсе оттолкнули с резким: «Пшел, букашка!» – и мимо почти пробежали двое молодых парней лет по 15–17, с оружием, с рюкзаками за плечами теплых курток. К счастью, больше никто не попался, и второй раз – к счастью, он не заблудился. В конце коридора была лестница наверх, а на ней, сразу на первой площадке, – дверь с надписью черной краской по трафарету прямо на белом: «ОБЩЕЖИТИЕ № 7».
Ну что? Как ему и говорили. Славка сглотнул противный комок, все-таки заставил себя не вжимать голову в плечи и, толкнув дверь плечом (руки были заняты, а ногой он не осмелился), вошел туда, где ему предстояло теперь жить…
Вообще-то Славка надеялся, что будет жить вместе с тем человеком, Северином. Ну… типа как оруженосец или пусть слуга. Но тот словно бы и не узнал мальчишку (Славку никто не будил, и он проснулся уже под вечер, как показывали часы, – отдохнувшим, по правде сказать, так, как давно не получалось отдохнуть!) и только и сделал, что отвел его на тот склад. Славка попытался задать вопрос, но Северин тут же его резко оборвал:
– Прежде чем что-то спросить – спроси разрешения. – И, когда Славка, оробев, спросил, можно ли спросить, ответил: – Нет.
Славка обиделся. Он удивился сам, потому что давно не испытывал такого чувства. А теперь…
Переступая порог общежития, Славка готовился увидеть – ожил кусочек памяти – что-то вроде большой камеры из фильма про колонии для несовершеннолетних преступников, которые когда-то его так напугали (не знал он тогда, что такое настоящий страх…). Но за дверью оказалась просто большая, точнее, длинная комната. Правда, совсем без окон. Он даже думал сперва, что это какой-то коридор, пока не увидел слева и справа за квадратными колоннами (они превращали место по сторонам прохода во что-то вроде отдельных комнат) одинаковые кровати, застеленные серыми с черными полосами одеялами, на которых сидели и даже лежали десятка два мальчишек – примерно его лет. Ну – на год-два помладше и на год максимум постарше. Кровати стояли на прямоугольных ковриках с мягким, спокойным узором. Светили несколько мощных ламп. Было не очень шумно, хотя говорили многие. Пахло немножко хлоркой и еще чем-то, кажется – железом. На противоположном конце прохода висели на стене механические часы, сам проход занимал длинный узкий стол с задвинутыми под него стульями. Слева от входа на тумбочке сидел еще один мальчишка – в форме, он соскочил на пол, едва Славка вошел. В руках у мальчишки был автомат – короткий, с длинным магазином, – и этот автомат смотрел Славке в живот. Но мальчишка тут же расслабился и буркнул:
– А, про тебя говорили. Заходи, твоя кровать восьмая. – Он кивнул безотносительно «в пространство» и опять вспрыгнул на тумбочку, устроив автомат на коленях стволом в дверь. Только теперь Славка увидел, что слева и справа от двери лежат в тени две огромные немецкие овчарки – они смотрели на новенького мальчишку грустными пристальными глазами. Собаки были страшноватые и очень красивые.
Славка вошел. Окончательно, если так можно сказать. Слева и справа от двери висели плакаты, какие-то схемы и графики, он не стал их разглядывать, потому что внутри все вздрагивало. Перед первыми колоннами оказались еще двери, на одной было крупно написано «Душ», на другой – «Туалет». «Общий, – подумал Славка с легким омерзением. – Ну ладно, потерплю. Привыкну».
Он сделал еще несколько шагов, очень стараясь держаться спокойно. И думал, что выглядит как идиот – лысый, с торчащими ушами, испугом в глазах (он не пытался себя обманывать на этот счет) и охапкой барахла в руках, которая явно смещает равновесие, заставляя наклоняться вперед. Славка, казалось, просто напрашивался на «теплый» прием. «Ох… – подумал он, – что же будет-то?!»
Однако большинство мальчишек вовсе и не смотрели в его сторону. В основном они разговаривали, читали или писали, разложив книги и тетради на стоящих у кроватей неожиданно модерновых тумбочках, или чистили оружие. В головах у каждой кровати, оказывается, было место, где висело всякое-разное, в том числе – и оружие. «А мне не дали», – вдруг обиделся Славка, хотя до этого про оружие почти и не думал. В основном висели короткие автоматы без прикладов… а, нет, приклады сложены… А во взглядах нескольких смотревших-таки на Славку был холодный интерес, и не больше.
