Невнятно мыча, опять показываю на свой рот. Солдат двинул рукой…
– Стоп. Подожди, Мар.
Теперь врач обращается ко мне:
– Ты меня слышишь? Понимаешь?
Торопливо киваю. Только не шокер!..
– Ты можешь говорить?
Отрицательно кручу головой.
– Ты немой?
Снова киваю, и понимаю, что признание оказалось напрасным. С гримасой отвращения на лице солдат расстегивает кобуру:
– Мутант. Гребаный мутант.
– Мар, не спеши.
В глазах дока мелькнул интерес:
– Открой рот, животное. Высунь язык.
Повинуюсь. Внимательный осмотр, уверенное заключение:
– Никаких мутаций.
– Почему он тогда молчит, док?
– Он не молчит. Мычание – это попытка ответить. Забавная скотинка.
– Да на хрена он такой нужен?
– Мало ли?.. На органы точно сгодится.
На органы!.. Ужас холодом сковал сердце.
– Посмотри, как он нас боится. Еще не закончена программа адаптации, а он уже готов, как пластилин, лепи, что хочешь. Идеальный раб.
– Да кому он нужен, немой? Как его учить?
– Он все слышит и понимает. Смотри.
Врач обращается ко мне:
– Выпрямиться! Повернись налево. Направо. Подними левую ногу! Опусти.
Солдат кривится:
– Ерунда. Какая от него польза? Даже за пивом не пошлешь – сказать не сможет.
Теперь вопрос мне, на русском:
– Ты что умеешь делать, животное?
Мысли испуганно заметались в голове. Делать умею многое, но как это объяснить?! Взгляд падает на планшет врача. Вот! Тычу пальцем, изображаю работу на клавиатуре.
– Чего?..
Боец изумленно смотрит на дока. Взгляд медика полон любопытства исследователя:
– Ты умеешь пользоваться компьютером?
Часто киваю.
– Херня. Животное не может работать с компьютером.
– А вдруг, Мар?
– Готов поставить пятьдесят фунтов – полная херня.
Медик раздумывает недолго:
– Принимаю пари. Если проиграю, сам разберу животное на запчасти.
Протягивает планшет:
– Показывай.
Попавшая в руки знакомая вещь, как ни странно, позволяет обрести хладнокровие. На контрастном дисплее стилизованная заставка-часы, значков нет. Как выйти на программы? Палец в нижний правый угол, появляется кнопка «Start». Оно! Касание, выпадает меню.
Очень похоже на Виндовс. Текстовый редактор обозначен иконкой в виде пишущей строку ручки и обычной надписью на английском. Пальцем по нему, разворачивается стандартное окно, внизу появляется клавиатура. Англоязычная.
Вспыхнувшее опасение заставляет задуматься – знание английского светить нельзя.
Врач подсказывает:
– Переключение раскладки – кнопка в левом углу, нижняя.
Касаюсь пальцем, клавиатура меняет буквы. Набираю: «Мое имя – Артем». Поворачиваю планшет дисплеем к владельцу.
Усмехаясь, он забирает аппарат. С солдата можно писать картину под названием «Тупой в изумлении».
– Док, но это… Что он вообще написал?!
– Смотри.
Одна из иконок сверху – вызов переводчика. Солдат читает:
– Май нэйм… Нет, не может быть!
– Может, Мар. И ты только что проиграл пари.
– Дайте, я проверю!
Планшет опять у меня.
– Животное, ты меня понимаешь?
Печатаю: «Да», поворачиваю аппарат. Док касается иконки перевода.
– «Да, сэр», скотина!
Немедленно добиваю требуемое, сам жму перевод. Врач забирает планшет.
– Твою мать! Дикий умеет пользоваться компом!
– Не обязательно дикий, Мар. То, что он находился среди них, еще ни о чем не говорит. Полтора года назад наши войска разгромили целый компьютерный центр Подполья, пусть и с устаревшей техникой.
– Помню. Тогда еще ликвидировали Серого. Но это произошло за полтыщи миль отсюда!
– У него было время добраться до наших мест. И где-то по дороге он потерял способность говорить. Такое бывает от сильного нервного потрясения.
– Док, вы о нем говорите, как о человеке.
– Как о разумном животном. И, между прочим, категории «А», что уже наверняка. Ладно, вернусь к нему позже. Очень интересный случай.
Врач поворачивается ко мне, произносит на русском:
– Теперь ты «А-пять-три-один». Запомнил, животное?
Часто киваю.
Солдат внезапно тычет поставленным на минимальную мощность шокером. Падаю на пол.
– Имя, животное?
Боль и страх заставляют соображать быстро. Рисую пальцем на полу камеры: «А531».
Док довольно усмехается.
Они переходят в соседнюю клетку, а я обессиленно приваливаюсь к прутьям. На органы разбирать не станут, это уже хорошо. А что будет дальше?.. Увидим.
В следующей клетке не настолько понимающий и запоминающий пленник. Или солдат решил сорвать злость за проигранное пари. Уже четыре укола электрошокером, разбавленные пинками. Заметил одну особенность – здесь не бьют в лицо. Берегут?
Сосед, как и я только что, мучительно медленно встает, повторяет буквенно-цифровой номер. Свое новое имя.
После шокера забывает, поэтому один надзиратель бежит за колодкой, другой все так же тупо стоит, ожидая приказа. Наверное, удары током и работа на компе вернули некоторую ясность мыслей и живость сознанию, потому что задаюсь вопросом по давно замеченной детали: зачем на шеях надзирателей ошейники? Кольца из телесного цвета пластика с утолщениями. Чувствую, что разгадку знаю, где-то похожее видел, но ответа не нахожу. Постепенно любопытство исчезает, сменяясь привычной равнодушной апатией. Заставляю себя двадцать раз начертить на полу свой номер. Тяжелее всего не рисовать, а не сбиться со счета.
* * *
Еще неделя или две непрерывной ломки личности. Даже понимая, в чем суть процесса, пережить насилие над психикой очень сложно. Сейчас спать дают больше, но участились наказания, возникли новые требования. Теперь положено есть ложкой, не чавкая и соблюдая культуру приема пищи. В левой руке тарелка, правой работать, прижимая локоть к боку. За ошибку – два часа в колодке. Пить из пластикового стакана не спеша и аккуратно. Глотнешь больше, булькнет в горле – час.
После горькой воды начал страдать кишечник. Не у меня одного – мучились все пленники. Вода стала обычной, еще наливают молочного цвета, сладковатую микстуру. Вроде помогает.
В клетке появилось мыло. Хозяйственное, с характерным запахом и цветом. Наверное, скоро дадут щетку с пастой и заставят чистить зубы. Пока за плохую помывку два часа наказаний и мыться снова.
Соседей точно травят какой-то химией. После приема стакана мутноватой жидкости они становятся заторможенными и напоминают роботов. В эти моменты их дрессируют непрерывно. Впрочем, во время муштры и я, наверное, напоминаю робота. Три или четыре часа в день нас заставляют выполнять по команде физические упражнения. Ошибся – два часа в колодке, потом опять «зарядка».
Меня химией не травят, но гоняют больше других, заставляя отжиматься, приседать и качать пресс до полного изнеможения. Других таким испытаниям не подвергают.
