— Должен тебя огорчить, наша старая тропа обнаружена, северники поставили там засады десантников.
— Плохо, хорошая тропа была. Удобная.
— Не огорчайся, Шамиль, есть еще множество путей. — Ахмад поднял вверх руки и, что-то прошептав, погладил бороду.
Его жест повторил Шамиль. Этих фанатиков он не любил, единственное, что его интересовало, так это деньги. Шамиль собирался скопить побольше деньжат и выбраться в освоенный мир, но для этого нужно было еще пару лет водить караваны и принимать участия в нападениях.
— Нам нужен проводник, — напомнил Шамиль своему собеседнику.
— Будет проводник. — Ахмад повернулся и, сложив руки рупором, крикнул: — Сильбек! Иди сюда!
Откуда-то из леса выскочил пацан лет четырнадцати, для солидности нацепивший огромный кинжал. Шамиль усмехнулся: такого бойца уделает даже «зеленый» северник: уж слишком большой кинжал, а это признак слабости. В возрасте Сильбека Шамиль уже принимал участие в боевых вылазках.
— Не смейся, Шамиль, — заметив усмешку, сказал Ахмад. — Это мой племянник. Боец из него никакой, но он отличный проводник, можешь мне поверить. Если увидит карту, то запомнит ее до мелочей, что твой навигатор.
— Я тебе верю. Привет, Сильбек, будешь нашим проводником.
У Сильбека загорелись глаза, и Шамиль подумал, что это первый караван, который пацан поведет самостоятельно. До этого он, возможно, излазил тропу вдоль и поперек десятки раз, но караван будет первым, что не слишком улучшило настроение.
— Собирайся.
— Я уже готов.
— Хорошо. — Шамиль осмотрел стоянку. Загиатов уже навьючили, еще нескольких оседлали, и те ждали своих седоков, пощипывая сочную травку. — Тогда вперед.
Теперь караван насчитывал тридцать загиатов: на двадцати разместили груз, а на десяти сидели охранники и проводник.
До границы караван добрался без проблем, дорогу знали все. Дальше лес сильно поредел, а еще выше простирались снежные шапки.
Загиаты шли, неся драгоценный груз, по тропе, где один неверный шаг мог стоить жизни. По возможности старались выбирать дорогу, поросшую травой. Пограничников опасаться не приходилось. Северники сняли свои посты много лет назад из-за постоянных нападений, а арабийские посты, если вдруг повстречаются, пропустят их без проблем, в этом Шамиль убедился на собственном опыте. В прошлый раз они даже подсказали более безопасный путь.
Но расслабляться все равно не стоило. Общеизвестно, что спутники-шпионы сканировали всю границу, и никто не мог сказать наверняка, что прямо над тобой сейчас не висит спутник и не передает информацию на крейсер, и артиллеристы не наводят орудия, чтобы обстрелять вершину, по которой они сейчас проходят. Потому всегда приходилось быть настороже. Еще и потому, что среди гор могут бродить дозоры северников; один из таких, между прочим, перекрыл одну из троп.
Опасный участок остался позади, и караван спускался по склону, чтобы, переночевав и отдохнув в ущелье, продолжить путь.
Как известно, туман — лучший друг партизана: потому, наскоро позавтракав, караван двинулся в путь. Отсыревшая одежда липла к телу, не защищая от утреннего холода, и вскоре Шамиль со своими людьми продрог до костей — не помогали даже утепленные куртки. Чтобы немного согреться, он прибегнул к проверенному способу северников — украдкой хлебнул из фляжки. Приятное тепло разлилось по всему организму, окружающий мир стал не таким серым, понемногу приобретая контрастные цвета.
Действия проводника изменились. Теперь Сильбек исчезал, уходя вперед от основной группы, изучая окрестности, возвращался, проходил какое-то расстояние вместе со всеми и исчезал вновь. Шамиль был вынужден признать, что проводник знает свое дело.
Так прошло два дня. Однажды Сильбек вернулся слегка возбужденным, глаза бегали, и он долго ничего не мог сказать. «Обкурился поди, пока никто не видел», — подумал Шамиль. Но он ошибся.
— Там солдаты, — наконец сказал Сильбек, приблизившись к Шамилю. — «Берсерки»!
— Не может быть. Ты не ошибся? — спросил Шамиль, тщательно следя, чтобы голос звучал твердо.
— Это они! Белые черепа с красными беретами. Я хорошо разглядел, — в подтверждение своих слов Сильбек протянул мощный «одноглазый» бинокль.
— Сколько их и что они делают? — тихо спросил Шамиль, приказав остальным остановиться и следить за животными, чтобы те не шумели.
— Их около десяти, точнее сказать не могу, деревья мешали. Они двигаются наперерез, сейчас примерно в шестистах метрах от нас.
«Все правильно, — подумал Шамиль. — Обычная боевая группа из двенадцати-пятнадцати человек. Только откуда они здесь взялись? Навели или просто случайная встреча?».
Нужно было проверить полученную информацию лично, оценить возможные последствия, и Шамиль, позвав пятерых боевиков, приказал Сильбеку:
— Веди.
Группа с проводником двигалась тихо и быстро. Через две минуты они уже лежали возле упавшего дерева, приблизившись к солдатам максимально близко. Солдаты, закутанные в маскирующие сетки, сливались с местностью, и лишь движение выдавало их.
— Шамиль?.. — тихо позвал один из подползших боевиков.
— Чего тебе, Хаджи?
— Может, устроим засаду? Они нас не ждут.
Шамиль молчал. Соблазн был большим — в случае удачи они могли хорошо заработать. Голова даже рядового «берсерка» стоила очень высоко, не говоря уже о полученном в этом случае авторитете. Но и опасность была велика: если уйдет хотя бы один, караван не доберется до назначенного пункта.
Сначала ракетный обстрел с орбиты, потом напалмом добавит истребительно-штурмовая авиация, при этом перепашут десятки квадратных километров. Если и в этом случае часть из них каким-то чудом выживет, их перебьет оставшийся в живых «берсерк», при условии, конечно, что он сам выживет после бомбежек.
«Если бы это были не «берсерки», а пехота или, на худой конец, десантники — то еще можно было бы попытаться, — с грустью подумал Шамиль. — Или если бы мы были на «прогулке», как они. А так…»
— Нет, Хаджи, у нас важный груз, который мы обязаны доставить по назначению. Я не могу рисковать. Мы двинемся, как только они отойдут достаточно далеко.
Хаджи явно разочаровался, но ничего не сказал — Шамиль был его командиром. Впереди еще два дня пути, и обострять отношения нельзя, иначе в конце пути он мог оказаться в списках погибших.
* * *
— Здравствуй, Жульфа, — поздоровался Шамиль, поцеловав сестру в лоб. — Как дела?
— С тех пор как ты уехал, ничего не получалось.
