Оглядевшись, Антон утвердился в мысли, что угодил на кладбище, а стало быть, Хрюкино совсем рядом. Глядя под ноги, чтобы не споткнуться еще обо что-нибудь, он направился дальше и почти сразу увидел за соснами и осинами серые бревенчатые хаты. Деревенька казалась безжизненной, но только на первый взгляд. Присев, чтобы не маячить, Антон отметил и дымок, поднимавшийся из одной трубы, и явно прошлогодние бревна, сложенные у дальнего дома, и чисто вымытые стекла в ближней хате.
Еще вчера он разработал программу, как поступит в случае «обнаружения жизни в Хрюкино». Короткие перебежки по огородам, подкрадывание к окнам… «Пожалуй, вот эта», — решил Антон, — и заскользил между деревьев к ближней хате с чистыми стеклами.
Заглянув через окно внутрь, он ничего не увидел. Точнее, угол какой-то мебели, на стене — древний коврик с оленями на водопое, такой же был у его бабушки в Воронеже. Определенно здесь кто-то жил, все чистое, обитаемое. Пробравшись к другому окну, Антон увидел стол, на столе — стопку тарелок, чайник, стеклянный графин с водой. «И что дальше-то делать, — подумал он. — Идти на переговоры?»
Вопрос решился сам собой, когда за спиной он услышал угрожающий мужской голос:
— Ну и что ты, городской, под окнами у меня шаришься?
Будь то жизнь или смерть — мы жаждем истины. Если мы умираем, пусть нам будет слышен наш предсмертный хрип, пусть мы ощутим смертный холод; если живем, давайте займемся делом.
Генри Дэвид Торо «Уолден, или Жизнь в лесу»
Николай Курдыган подлил в антонов стакан самогонки и ободряюще подмигнул:
— Ты пей, пей. Думаешь, небось, напою тебя да и по башке стулом? Так я давно бы это сделал, еще когда ты под окнами мельтешил. Ты ж меня не видел. И «Сайга» твоя не помогла бы.
Карабин лежал на коленях у Антона, но он и в самом деле понимал, что Николай прав.
Пожав плечами, Антон прислонил «Сайгу» к стене и махнул самогонку, заел тертой редькой, уцепив прямо пальцами из миски.
— Вот, короче, как оно…
Николай продолжил свой рассказ, который начал с того, как деревня проснулась. В отличие от города с его природным газом, электричеством, транспортом и прочей опасной ерундой, никаких техногенных катастроф в Хрюкино — деревня называлась иначе, но Антон уже привык к старому условному наименованию — не произошло. Дома не горели, машины не сталкивались, газ не взрывался.
По разным, в том числе непонятным причинам умерло двенадцать человек из тридцати трех. Еще шестерых потеряли в прошлом году, уже после пробуждения: двое повесились, трое ушли и не вернулись, один, дед Мишка, сам помер, старый был совсем.
— Мы поначалу думали, война. Потом смекнули — не война, нет. Деревья вон какие везде проросли, срубы кое-где поехали, у Ивана Фомина погреб обвалился… Поржавело все, погнило… А потом решили сообща — чего думать зря, жить надо. Плюнули и зажили.
— Вам тут проще, — сказал Антон, зачерпывая еще редьки. Овощ был вкуснейший, а у Кирилыча не рос. — Огороды, дичь…
— В городе не так, да. Приходили тут городские.
— Что хотели?
— Разное хотели. Кто еды, кто одежды, кто просился, чтобы пожить пустили.
— И вы пустили?
— Дома пустые есть, отчего не пустить. Одна семья так и живет. Точнее, пришли они порознь, а тут уж поженились. Другие дальше пошли, их на трассе прихватило, так они в Кольцово двинули. Думали, там МЧС, военные, все дела. Я отговаривал, не поверили.
— А в последнее время приходили?
— Приходили и в последнее время. — Николай взял большой грубого вида ножик и отрубил кусок от копченого кабаньего окорока, похвалив инструмент: — Батя из рессоры делал. Вечный… Так вот, приходили, да. Точнее сказать, приезжали.
— На чем? — удивился Антон.
— На велосипедах. А что ты рот раскрыл? Велосипед — машина простая, я в детстве с чердака снял еще дедов, повозился малость и давай кататься. С камерами проблема, ну так набил покрышку тряпками или каучуком, вот и езди. Жестковато, но все же не пешком. На таких они и приехали. Стали мне мозги парить — дескать, в Бердске теперь новое правительство, губернатор. Новая Сибирь называется. Наводят порядок, централизацию, а их, стало быть, послали мосты наводить с теми, кто уцелел. Я слушаю, делаю вид, что вникаю. Чем, говорю, можем посодействовать? Да ничем, говорят, мы так, обстановку оценили. Доложим, что все у вас тут хорошо, жизнь налажена. Доктора, говорит, можем прислать, если надо. Я говорю, будет надо — попросим, а пока и сами проживем. С тем и уехали.
— Они с оружием были?
— Нет, без оружия.
— И ты им не поверил.
— Не-а, — хитро улыбаясь, сказал Николай.
— А мне?
— А что тебе верить? Ты ж не из города. Иначе зачем бы расспрашивал? Да и пришел бы не один. Ты, видать, у деда Кирилы живешь?
Антон на мгновение замер, потом кивнул.
— И как там дед?
— Умер, — коротко ответил Антон.
— Вот ведь… Жалко. Я почему так подумал про тебя-то: поблизости прийти больше неоткуда, а чтобы издалека — слишком ряха у тебя, извини, сытая, да и уставшим не выглядишь. Сколько вас там?
— Трое, — плюнул на секретность Антон. — Вернее, четверо, но четвертый ребенок, в феврале родился.
— Ты не бойся, парень. Мы люди мирные. Живите, вы нам не мешаете, мы вам не мешаем. Сложится — помогать друг другу станем. А то хотите, перебирайтесь к нам. Как тебе такая идея?
— Когда точно эти из города приезжали? — вопросом на вопрос ответил Антон.
— Пять дней тому.
— Плохо. Ты их так же, как меня, угощал?
— Да нет, попроще… — Николай насторожился: — Кажись, понимаю, о чем ты… Вернутся?
— Да черт их знает. Слушай, а бандитов у вас тут не было?
— Каких бандитов, — не понял Николай.
— Ну, Платон там, Кабан…
Николай нахмурился:
— Не слышал. Что за люди?
— Да не люди они, нелюди, — вздохнул Антон. — Пришли полгода назад, с оружием. На закуску нас пустить собирались. Хорошо, что мы…
— На какую закуску? — перебил хозяин. — Что-то ты мутишь парень.
— Чего тут мутить, съесть они нас хотели.
— То есть как? — округлил глаза Николай.
Антон присмотрелся — не шутит ли. Понял, что нет.
— Ты вообще знаешь, Коля, что в городах творится? — Антон сделал небольшую паузу. — Людей там едят.
— Врешь.
— Зачем? Неужели городские, что через вас проходили, не рассказывали? Хотя, если они еще в том году были… С другой стороны, мы из Новосибирска уходили, там уже вовсю это началось. А сейчас, думаю, вообще кошмар. Продуктов же нет. А этот губернатор в Бердске, про которого велосипедисты рассказывали, скорее всего, просто бандит. В Академе мы с такими сталкивались, еле ноги унесли.
