«Никто никогда не говорил нам об этом…»
– Почему?
Глеш покачал головой.
– Я думаю, все дело в человеческом тщеславии. Увы, это факт. Тоос имел возможность скрыться тайно, и, вероятно, даже мы не нашли бы его.
– Может, Рама хотел быть честным? – предположила Миа.
– Не исключено. Этот шаг был для него важен.
«Взять и уйти. Порвать с прошлым. Шагнуть в неизвестность. Ради чего?»
– И Тооса убили.
– Решение далось мне нелегко – признаю, – ответил Глеш. Он никогда так не откровенничал со слугами, и ощущение было странным. – Но шаари остается собой до конца. Или умирает. Любой отступник, какие бы идеи он ни взял на вооружение, становится предателем, и Учение Хэтар однозначно предписывает убить его. – Глеш посмотрел «призраку» в глаза. – Ни одна культура в Галактике не поощряет предательства, Миа. Разве не так?
Девушка молчала.
«Он оправдывается?»
– Я послал группу братьев, чтобы переговорить с Тоосом. Мы нашли его быстро – предатель не скрывался. Удивительно, какие глупости способен делать человек под влиянием эмоций… Мы дали ему выбор: возращение или гибель. Тоос ступил на второй путь – впрочем, имея неплохие шансы преуспеть в выживании. У него была семья. Он привязался к ней, дорожил ею. Поэтому шаари погибли – Тоос уничтожил десятерых братьев. И исчез на несколько лет. Мы искали его, и теперь речь шла не только о наказании еретика, но и о безопасности Цитадели. Над нами нависла угроза разоблачения. Захоти Тоос продать кому-нибудь информацию о нас, то стал бы миллиардером. В конце концов Тооса мы нашли. Его дети подросли, и из них вышли бы отличные «призраки», у них имелись данные… Тоос сражался с нашим отрядом, смог убить половину карателей, но сам погиб. Отступник оказался хитер. Едва «призраки» ворвались в его дом, он привел в действие взрывчатку. Тоос заложил ее заранее, зная, что мы не откажемся от мести. Тебе известно, Тоос погиб. Я рассказал тебе, как все было по-настоящему.
– Рама предпочел убить своих детей, чтобы они не достались… вам?
Архонт ответил не сразу.
– Мы не поощряем связей между «призраками», тем более их контакты на стороне. Это преступление.
– Я не об этом, хозяин. Тоос не хотел, чтобы вы превратили их в его подобие, – сказала Миа.
Еще совсем недавно она и помыслить не могла о таком. Этими словами шаари бросила вызов Архонту.
Глеш не отреагировал – странно. Раньше он бы просто осадил ее взглядом или окриком, но сейчас все ограничилось поджиманием губ.
– Ты права. Тоос сделал свой выбор.
– У шаари нет выбора! – твердо сказала Миа, отчаянно цепляясь за призрачную надежду. – У шаари есть Предназначение, которое он не смеет отринуть. Он выбирает лишь из нескольких вариантов – как лучше подарить жертве Утешение Клинка! Разве не так, хозяин?
– Так говорит Учение Хэтар, – согласился дэррн.
– Тоос заслужил смерть! «Призраки» – это семья, а он предал ее!
Миу просто выводило из себя спокойствие Архонта.
«Скажи ему о Фаннуре. Чего ты молчишь? Потом может быть поздно!»
Глеш посмотрел на свои руки, словно пытаясь разглядеть на них… что? Кровь?
Именно так это выглядело.
– Наверное, я стал слишком… человеком, – усмехнулся дэррн. – Но ты права во всем, Миа. Рад, что ты на правильном пути. Шаари выполняет свое предназначение до последнего вздоха, а предатель достоин позорной смерти и вечного проклятия. – Уже полностью овладев собой, Глеш подарил Мии царственный взгляд. – Я доволен тем, как ты выполнила задание на Лаверсе, фоорхал. Если думаешь, что где-то совершила ошибку, подумай над ними и сделай выводы. Отбрось сомнения. Когда-нибудь твое имя оттиснут на Скрижали Свершений.
Миа склонила голову. Так было раньше, и к этому шаари привыкла. Хозяин – слуга. Ничего более. Четкие координаты, правильная расстановка сил.
Гармония.
– Ты свободна. Я свяжусь с тобой.
«Хозяин – слуга.
Ничего больше».
Фаннур…
Миа ощутила сильнейший импульс, и если бы Архонт в этот момент не отвернулся, делая вид, что занят терминалом, она бы все рассказала.
Ей не хватило буквально сотой доли секунды – и прошло. Пламя, что горело совсем недавно так ярко и обжигало, не оставило даже пепла. На его месте воцарился вакуум.
Миа очнулась в лифте, несущемся вниз. Личный кабинет и покои Глеша находились на одном из верхних уровней Цитадели, и чтобы достичь жилого сектора для фоорхал, требовалось несколько минут.
Девушка прижалась щекой к холодному армированному стеклу кабины.
«Хозяин – слуга.
Ничего больше», – повторяла она про себя, как мантру.
Пространство Неприсоединения.
Дикий космос. Пак Тинак, офис агента
Пигак без труда разыскал названных Аленом хибранийцев. Они тоже были его «малышами», курочками, несущими золотые яйца, и афилок гордился ими не меньше, чем Джером.
«Пепельный эльф» совершил посадку на Пакс Тинак в три часа дня по местному времени, и наемник двинулся прямиком в офис агента. Терек Родин и Миххел Джос – по мнению Алена, оба нисколько не изменились со временем, – ждали их там.
Едва хибранийцы, обвешанные оружием, закончили с приветствиями, прибыло пополнение.
Рибро ПакЛан, немало взволнованный удачей, прибежал на своих двоих, даже забыл где-то охранников.
Ален видел, что Пигаку приходится нелегко: количество вооруженных персон в его вотчине переходило все границы. Бедняга Афилок героически сражался со своей армафобией, ни на секунду не давая себе забыть о будущих жирных процентах.
Ради лакишских денег можно было потерпеть и не такое.
Посланник нервничал – Ален подумал, что переговорщик получил какие-то вести от начальства. Наемник мысленно представил Валака Вииду, за спиной которого – и тут не надо быть гением, чтобы сделать вывод, – стояло правительство Таглианы.
Джер никогда еще не работал на таких крупных клиентов.
– Позволю себе задать вопрос, уважаемый Ален Джер, – заговорил ПакЛан первым, потирая ручки. – Вы закончили собирать команду?
– Нет, – ответил Джер. – Мне нужны еще два человека. Завтра я займусь их поисками.
Очевидно, переговорщик никогда не имел дело с вольными охотниками, и его пугали эти странные существа с оружием и в броне. От них исходила аура угрозы – парням даже не было нужды открыто демонстрировать свое отношение.
Подобно Алену Джеру, хибранийцы вышли из низов, где существовали условности иного рода. Они не стеснялись показывать, что презирают церемонии и экивоки, принятые в среде дипломатов. А дипломатическую душонку Рибро было видно на парсек.
