Я начала спускаться. Росший пятнами подлесок был высотой по щиколотку — только низкорослая зелень могла выжить в густой тени деревьев. Если опираться на сходство здешних растений с земными, можно было предположить, что под ногами у меня ядовитый плющ, но за все годы обучения мне так и не довелось узнать, как выглядит ядовитый плющ умеренной зоны. В Академии никому не приходило в голову, что я когда-нибудь могу столкнуться с настоящей земной флорой.
Нет, я не попалась в ловушку убеждения, будто этот мир в точности как Земля. Деревья напоминали клены, здешние черви выглядели как земные черви, насекомые очень походили на пчел и бабочек, но из всего этого еще ничего не следовало.
Это был чужой мир. Враждебный чужой мир.
Добравшись до берега ручья, я остановилась и проверила, нет ли в воде опасных животных. Нет, только маленькие рыбы, едва ли с мой большой палец и тонкие, как змейки; когда отражение моего белого костюма упало на воду, они бросились врассыпную. Я подняла Тугодум и начала медленно описывать им круг.
И, не сделав еще пол-оборота, нашла то, что искала: яркое пятно теплового излучения размером с человека. Сидя на корточках, он как будто ковырялся в земле; я не понимала, что он делает, но страшно обрадовалась, увидев, что он движется. И закричала:
— Ярун! Ярун!
На экране Тугодума фигура резко вскинула голову и потом с огромным усилием принялась толкать, тянуть что-то.
Зачем?
Внезапно охваченная страхом, я сунула Тугодум под мышку и бросилась бежать со всей возможной скоростью; только защитный костюм замедлял движение… как в ночном кошмаре, когда пытаешься, но никак не можешь убежать от чудовища.
Под деревьями собрались густые тени, однако в сумерках передо мной уже замаячил белый костюм.
Белый костюм. Белая, как снег, голова.
Адмирал Чи встал и быстро шагнул в мою сторону. Его лицо покраснело от напряжения. И он выглядел как человек, старающийся прикрыть что-то собой.
— Рамос, — с нехарактерной для него мягкостью заговорил он, — рад видеть, что ты в конце концов очнулась…
Я без единого слова оттолкнула его. Он попытался схватить меня за руку и удержать, но это оказалось ему не по силам.
В нескольких шагах за его спиной на земле неподвижно лежал Ярун. Чи пытался затолкать его в дупло. Ноги Яруна уже находились внутри, но верхняя часть тела и голова были хорошо видны.
Руки висели как плети. Лицо в засохшей крови. На горле — разрез.
Он был мертв; в теле не осталось тепла, и Тугодум не заметил его.
— Я убила его, — прошептала я. Адмирал молчал, — Ведь это я убила его?
— Ты хотела помочь, — пробормотал Чи. — Срочная трахеотомия, верно? И в горячке момента…
— Я убила его, потому что вскрывала горло, когда уже плохо видела. Если бы я просто оставила его в покое, может, имплантат Яруна вышел бы из строя, как и у меня.
— Вышел бы из строя! — воскликнул Чи. — Ты что, подумала… — он оборвал себя. — Да, конечно, вышел из строя. Тебе повезло.
Что он имел в виду? Да, это было чистое везенье, разве не так? Если только… Если только имплантат вовсе не предназначался для того, чтобы убить меня. Убить нас.
Я застонала, осознав истину. Конечно, у них и в мыслях не было расправиться с нами! Это стало бы нарушением одного из непоколебимых законов космических путешествий: на корабле не должно быть никакого смертоносного оружия. Лига Наций никогда не пропустила бы такое оружие, как бы его ни прятали.
— Имплантаты не должны были убивать нас, — сказала я, — а просто усыпить на некоторое время.
— У тебя не было времени обдумать все это, — резко ответил Чи. — Ты среагировала на аварийную ситуацию, вот и все.
— Я не среагировала на аварийную ситуацию… я убила своего напарника! — Мое лицо пылало. — И вы пытались скрыть доказательства этого, да? Запихнуть тело в дупло, чтобы я не нашла его. И что вы собирались сказать мне? Что его утащили хищники?
Молчание.
— Не знаю, — в конце концов ответил Чи. — Я просто подумал, что будет лучше, если ты не наткнешься… если ты не очнешься прямо рядом с ним.
— Прямо рядом с ним, — повторила я. — Лежа в траве. Где я убила его.
И я расплакалась.
Ад — это когда плачешь внутри защитного костюма.
Мне хотелось закрыть лицо руками, но мешал шлем.
Из носа капало, но вытереться я не могла. По щекам неудержимо текли горячие слезы.
Я обхватила себя руками. Но с какой бы силой ни сжимала себя, прикосновения через плотный материал костюма не чувствовалось.
Одна, одна; я плакала в полном одиночестве, не в силах даже дотянуться до самой себя.
Постепенно слезы стихли; но не душевная боль. Из носа все еще текло, на губах ощущался привкус соли.
Чи обнял меня, пытаясь успокоить. Однако через костюм я не чувствовала и его прикосновения тоже.
Он бормотал что-то бессмысленное.
— Откуда же тебе было знать… Ты плохо соображала… Не вини себя…
Глупости. Я оттолкнула его:
— Оставьте меня в покое!
Он уставился на меня. Мне ужасно хотелось отвернуться, и поэтому я посмотрела прямо ему в глаза.
— Рамос, — сказал он, — сними шлем и вытри нос, пока ни утонула в соплях.
— Я не могу снять шлем, — хлюпая носом, ответила я. — Здесь микробы.
— Сколько воздуха у тебя осталось? На час? На два? Тебе явно придется задержаться тут несколько дольше.
— Мне придется задержаться тут навсегда! — эти слова вырвались у меня прежде, чем я поняла, что говорю. — Теперь я убийца. Опасное неразумное существо. Такая же, как гринстрайдеры, о которых вы рассказывали… Неважно, в каком я была состоянии. Все равно должна была сообразить.
— Послушай, в горячке момента…
— Нет! Я должна была сообразить. Должна! Я не заслуживаю того, чтобы называться разумным существом, раз я так по-идиотски убила своего напарника.
— Рамос…
— Никогда больше меня не выпустят в космос. Даже если бы прямо сейчас сюда прибыл спасательный корабль, он не увез бы меня с собой. Лига никогда не позволит мне покинуть Мелаквин. Они скажут, что я неразумное существо, и будут правы.
— Сними шлем, — приказал адмирал. — Я отказываюсь спорить с человеком, у которого все лицо в соплях.
В другое время и в другом месте я, может, и продолжала бы упрямиться. Стала бы изображать непреклонного разведчика, ни на шаг не отступающего от флотских правил, что бы там ни текло из носа. Однако сейчас моя сила воли дала трещину. Двумя движениями пальца я нажала на спусковую кнопку шлема и предохранительную задвижку. Еще пять секунд ушло на то, чтобы разъединилась внутренняя блокировка, и регулятор давления внутри выровнял его с наружным. Послышался хлопок — это шлем откинулся назад; я впервые в жизни вдохнула неземной воздух.
