Он протер цифры на коже тампоном и поднес сканер к метке. Раздался писк, на крохотном дисплее вспыхнули какие-то обозначения, и Кир, тщательно сверяясь, внес их в компьютерный планшет.
— Можешь отпустить его, — минуту спустя сказал он, глядя в экран. — Перед нами удивительный случай, странник. На столе сейчас лежит призрак.
— У призрака поднялась температура, кажется, — сказал Густав.
— Уже не важно. Ты не поверишь. — Кир внимательно посмотрел на Густава и улыбнулся. — Хотя поверишь, договорились. Дело в том, что, согласно метрике, лидер Иван Лобанов стал носителем пятнадцать лет назад в возрасте двадцати одного года. Хирургом при нем, естественно, был не я. Тут стоит уточнение: «опиум», значит, ему была предложена стандартная религиозная теория в качестве основы для лидерства нового уровня. В характеристике написано, что он груб и суеверен, семьянин, ценит человеческие отношения. Но через десять лет после инсталляции сигнал пропал. Иван Лобанов значится погибшим. Тут есть короткое замечание о расследовании, которое пришло к выводу, что общину кто-то уничтожил, ее так и не нашли, ни одного человека. Вот черт!
— Что не так? — спросил Густав. — Что в МКГ облажались или то, что ты не знаешь, как действовать дальше?
— Система наша немного того, устаревшая. Нет многих адекватных вещей, как, например, проверки будущего носителя по базе. Но ее и осуществить-то невозможно! Он может сменить имя, фамилию, прозвище, или у него их вообще может не быть, а персональный номер незаметно не считаешь. И это еще полбеды, потому что настоящая беда в том, что кто-то влез ему в голову и удалил батарею, избавил от передатчика. Кто-то произвел обратную операцию.
— Кто-то или что-то?
— Думаешь, Легион? — усмехнулся Кир, продолжая лихорадочно читать информацию, которую выдавал ему компьютер.
— Предполагаю, — осторожно ответил Густав.
— Черт его знает. Но деинсталляция — муторное дело. Во-первых, на передатчике стоит защита от съема, которая автоматически отсекает любые попытки вытащить передатчик из носителя. Механизм защиты беспощадный, он запускает необратимые процессы, посылая так называемый эхо-импульс в нервную систему, который наращивает свои темпы по мере блуждания, пока у человека не лопается что-нибудь очень важное или он не сходит с ума. Во-вторых, нужно знать коды доступа, чтобы деактивировать батарею на самом низшем уровне защиты, иначе передатчик придется вырезать вместе с мозгом, а это критично для носителя. Там стоит интересная интеграция в нейроволокно.
— Короче, ты считаешь, что это невозможно?
— Да, считаю! Я уже говорил тебе об этом, странник, мне незачем тебя обманывать. Это очень опасная и трудоемкая операция, никто на нее не решился бы.
— А что, если это был тот хирург, который сделал лидера носителем? — спросил Густав.
— Вряд ли. — Кир покачал головой. — Хирург Ивана Лобанова умер за год до исчезновения носителя, так говорится в базах, но я и сам это знаю, так как он отвечал за часть российского сектора. Сердечный приступ.
— Тогда кто? — Густав нахмурился и развел руками, задумчиво смотря на мерно подымающуюся и опускающуюся хорошо развитую грудную клетку лидера.
— Нужно это выяснить, — сказал Кир. — Мы заберем его с собой, и мне придется связаться с МКГ, чтобы на месте разобраться, что к чему. Возможно, контакт с центром даст нам что-то важное. Если произошла операция по извлечению, то спешу тебя обрадовать: появился хирургический гений, весьма и весьма осведомленный во всех аспектах своего ремесла, даже самых тонких. Гениев упускать нельзя. Из них бы, как поется в одной песне, делать кремень или как-то так…
— Что, если действительно существует такой человек и он сможет помочь мне? — спросил странник.
— В чем? Я же объяснял, что твой передатчик практически мертв. Он сдох, улавливаешь? — раздраженно сказал Кир. — Тебе не о чем беспокоиться!
— Да, не о чем, — согласился Густав, думая про свои кошмары. По сути, они не изменились с самого детства и продолжались до сих пор. Значит, передатчик по-прежнему как-то работал, действовал в его голове, передавая мозгу одни лишь помехи, нисколько не способствующие нормальному существованию нормального человека.
«А нормальный ли я?» — подумалось Густаву, но он решил не развивать эту мысль дальше. Сейчас надо помогать Киру.
Гус терпеливо ждал, и его ожидания оправдались. Всего-то нужно было затаиться на какое-то время в могиле. И надежда пришла сама, практически впорхнула, как птица в открытое окно.
Оставалось приложить все усилия, чтобы не сломать ей крылья. Расправить, подуть на перья и дать ей полететь, точно пойти вслед за ней и найти того, кто избавит его от склизкого синтетического дерьма в голове.
Саранча. Никогда бы Густав не подумал, что он вспомнит кладбище убитых насекомых.
Ира сообщила Густаву, когда тот, позевывая, вышел на общую кухню, что Кир уже долго разговаривает с доставленным ими накануне лидером и, похоже, ничего хорошего из этой беседы не получится, судя по тому, как он то и дело срывается на крик.
Закинув в рот сухой крекер и выпив стакан воды, странник направился к музыкальной комнате, как определила ее жена хирурга. С ее слов, хирург там частенько уединялся, слушал музыку и писал бесконечные отчеты о проведенных, проводимых и планирующихся операциях.
Комната идеально подходила для того, чтобы держать в ней пленника. Минималистическая обстановка, толстые стены со звукоизоляцией, дверь с надежным замком и маленькие окна, через которые не пролезет даже умирающий от голода ребенок.
Густав столкнулся с Кириллом в дверях. Кир был взволнован, волосы на висках слиплись от пота.
— Привет, — сказал Кир. — Решил навестить нашего клиента?
— Да так, поинтересоваться.
— Интересоваться тут нечем, полный провал: он не хочет говорить.
— Ты ему угрожал? — спросил Густав.
— Всеми возможными способами. Можно применить пытки, конечно, но вряд ли он скажет правду. Под пытками люди говорят то, что от них хотят услышать, а мне не приговор выписывать надо, а информацию выуживать.
— Может, я с ним поговорю? — предложил странник.
— Ты? — Кир хмыкнул. — Как хочешь. Но держи ухо востро. Я отлучусь в туалет, умоюсь, взмок, как свинья. Запру вас снаружи, чтобы не случилось чего.
Густав утвердительно кивнул, и спустя секунду дверь за ним захлопнулась, щелкнув замком. На один оборот.
Лидер сидел за столом и угрюмо разглядывал свои ногти. Когда в комнату вошел Густав, он не удостоил его даже секундным взглядом. Поэтому Густав попросту взял стул и уселся напротив. Странник терпеть не мог, когда кто-то нарушал границы его личного пространства. И сейчас он не хотел, чтобы его собеседник почувствовал дискомфорт.
