Дмитрий Казаков - Сборник рассказов.

Но на кой ляд неведомой внеземной цивилизации сдался именно он? Не гений, не политик, рядовой предприниматель сорока двух лет, каких на просторах родной планеты миллионы?

От бесплодных мыслей отвлекло ощущение, что если он тотчас не использует унитаз по прямому назначению, то испортит собственные штаны. Грубая физиология возобладала над мировоззренческими проблемами.

Когда он вышел из туалета, то заметил еще одну дверь. Точнее, не дверь, а овальный проем в рост человека, который приглашающе чернел в противоположной стене.

Сердце подскочило, но на этот раз Николай никуда не бросился, здраво рассудив, что вряд ли его так неожиданно решили выпустить. Скорее всего, хозяева космического корабля, на котором он находится, проводят на нем какие-то эксперименты.

А помогать им в этом гордый представитель Земли не собирался.

Стараясь не глядеть на проем, Николай подсел к столу. Уничтожив все, что было предложено (яичницу с колбасой, творог со сметаной, тосты и черный с сахаром кофе), он улегся на кровать и принялся смотреть в потолок, размышляя о том, с помощью каких технологий совершаются происходящие вокруг чудеса…

Мысли вертелись около «субмолекулярной трансформации неорганической и органической материи», а потом Николай вдруг поймал себя на том, что уже довольно давно думает о проеме в стене: куда он ведет? зачем нужен?

Поколебавшись немного, Николай решительно поднялся с кровати.

За проемом оказался почти круглый проход, похожий на огромную нору. Слабый свет сочился прямо из стен, которые составлял все тот же материал, похожий на резину.

Шум шагов здесь совершенно терялся, Николай слышал лишь гул крови в ушах. Но далеко идти не пришлось. После нескольких метров коридор повернул, а за поворотом проход затягивала непрозрачная пленка, похожая на полиэтилен.

Николай потрогал ее рукой. Пленка была также теплой, легко пружинила, но рваться не спешила.

«Эксперименты?» — подумал Николай с внезапной злостью. — «Будут вам эксперименты!». И с воплем, достойным кроманьонца, с каменным топором бросающегося на мамонта, всем телом обрушился на преграду.

Раздался треск, перед глазами сверкнуло… и он оказался посреди большой, ярко освещенной комнаты. Прямо перед ним пылал в камине огонь, стену украшал пышный ковер с ярким узором. Вкусно пахло смолой. Откуда-то справа доносилось равномерное поскрипывание.

Николай повернул голову. В дальнем углу, стены которого представляли собой мешанину полок, заваленных книгами и свитками, за громадным столом сидел седобородый старик в мантии темного цвета и что-то старательно писал. Длинным белым пером.

— Здравствуйте, — сказал Николай автоматически. Старик мало походил на пришельца. Еще один пленник? Но камин? Перо?

Старик поднял голову, задорно сверкнули голубые глаза. Губы его зашевелились весьма странным образом, но голос, прозвучавший почему-то возле самого уха, сказал по-русски:

— Здравствуйте.

На мгновение Николаю показалось, что он слышит совсем другие слова, заглушенные синхронным переводом, но он тут же отогнал эту мысль. Старик рассматривал его с искренним, доброжелательным любопытством.

— Кто вы? — спросил Николай. — Где я?

— Меня зовут Септимус, — ответил старик, — а на второй вопрос я отвечу, когда ты сядешь.

Высохшая рука, точащая из широкого рукава, как палка из мешка, указала на пристроившийся к столу табурет. Николай сел, чувствуя, что голова его сейчас лопнет. Рассудок, ошеломленный лавиной неожиданных событий, готов был выбросить белый флаг.

— Ты в тюрьме, — сообщил Септимус мягко.

— Что? — Николай не сразу понял значение сказанного. Он ошеломленно захлопал ресницами.

— В тюрьме, — терпеливо повторил старик, — в лучшей из всех. Как впрочем, и я.

В последней фразе ощутимо прозвучала грусть.

— Почему? — тупо спросил Николай.

— Что почему? — на лице Септимуса поднялись брови, похожие на приклеенные над глазами полоски белого меха.

— Почему в лучшей?

В голове была пустота. Все мысли куда-то делись, сметенные потрясением от того, что тщательно продуманная гипотеза о похищении пришельцами рухнула.

— А потому, что она живая, — охотно пояснил старик, и, видя состояние собеседника, добавил: — тюрьма, то есть.

— Как так? — услышав столь откровенный бред, Николай нашел силы удивиться.

— Очень просто, — Септимус улыбнулся. Видно было, что беседа доставляет ему удовольствие. — Мы с тобой находимся внутри громадного живого существа, как паразиты в кишечнике человека. Камеры наши плавают внутри нее, точно пузырьки в жидкости, и иногда могут соприкасаться.

Николай с ужасом огляделся. Все это, что он принимал за стены, пол, мебель — живая плоть? А из чего тогда сделана пища, которую он ел?

Его замутило.

— А кто нас… обслуживает? — после паузы спросил он.

— Она и обслуживает, — вздохнул старик. — Кормит, поит, выполняет кое-какие желания. Даже сейчас вот переводит нашу беседу. Без нее мы бы друг друга не поняли. Ведь, как я понял, мы из разных миров?

— К-каких миров? — Николай моргнул, облизал вдруг пересохшие губы. Мелькнула спасительная мысль, что он просто сошел с ума, что все происходящее — горячечный бред, а сам он лежит, надежно связанный, в палате соответствующего учреждения…

— Разных, — не обращая внимания на муки собеседника, сказал Септимус. — Ведь их много: вселенная — словно книга… ты знаешь, что такое книга?

Николай бездумно кивнул.

— Отлично, — старик продолжил развивать мысль. — Вселенная-точно развернутая книга, листки которой висят, не касаясь друг друга. Каждый листок — отдельный мир. Я понятно излагаю?

— Вполне, — нет, бред не бывает настолько реальным и продолжительным. Похоже, что все происходило на самом деле. От осознания этого Николаю стало еще хуже. — А где находится тюрьма?

— Судя по тому, что сюда пребывают преступники из самых разных миров, то она где-то на корешке книги, — ответил Септимус, почесав кончик носа. — Но где точно, я не знаю… как и многого другого!

— Но как я-то сюда попал? — давно копившееся возмущение прорвалось, наконец, громким выкриком. — Я разве преступник?

— Выходит, что так! — равнодушно ответил старик.

— Но я никого не убивал! Не грабил, не насиловал! — Николай вскочил, опрокинутый табурет со стуком отлетел в сторону. — За что меня сюда!?

— Тише, — Септимус поморщился. — Успокойся!

Но Николай его не слушал.

— Это несправедливо! — яростно орал он, чувствуя, как от прилива крови начинают гореть щеки. — Я требую адвоката! Где суд?