Законнектиться МаКЗ решил, когда спускались по лестнице. Как это делается, он почерпнул из архива. Схватил Огосподи за руку, развернул и прижал к себе. Сначала Создатель сопротивлялся, но МаКЗ знал, это нормально и называется «ломаться», потом сдался.
О, МаКЗ даже представить себе не мог, что коннект у Создателей такой приятный и может длиться не семь секунд, а целых пять минут! На пике наслаждения МаКЗ чуть не выключился, да и потом осталось послевкусие радости. Единственный недостаток коннекта – не произошел обмен информацией. Но это, видимо, потому что МаКЗ еще не научился пользоваться механизмом… телом. Пора привыкать – у него теперь не бесчувственный механизм, а тело.
Теперь Огосподи молчал, вел МаКЗа по коридору этажом ниже. Остановились напротив двери из странного материала, которую Огосподи открыл вручную. В помещении, заставленном непонятными механизмами, принимали жидкость еще два Создателя: один большого объема, похожий на бетономешалку, второй – растянутый в пространстве, как подъемный кран. Если верить информации из архива, длинного зовут Егор, а широкого – Марьяна. Петр Камушкин хотел законнектиться с Марьяной. Зачем? Какой толк от глупой бетономешалки?
– Извините, ребята, Пете нехорошо, и мы уходим, – проговорил Огосподи. Благодаря архиву МаКЗ узнал, – на самом деле его зовут Лена. Еще он выяснил, что Создатели бывают «она» и «он». Лена и Марьяна были «она», Петр и Егор – «он».
МаКЗ отстранился от Лены, шагнул к Егору, вынул штекер и проговорил:
– Егор, коннект?
Сенсоры… то есть глаза Егора округлились, он вскочил, забился в угол и произнес:
– Охренел? Валите уже. Вижу, совсем допился чувак.
Лена ударила МаКЗа манипулятором… то есть рукой по голове. Вот как называется это скверное ощущение – боль.
* * *
Когда Лена, сгорая от стыда, утаскивала Петю, он сильно не сопротивлялся. Только упал на колени перед осциллографом и попытался с ним пообщаться.
Лена волокла Петю за руку и старалась не смотреть ему в глаза – это не ее Петенька, а стыдный дебил. Надо же так опозориться – обнажиться у всех на глазах и предложить Егорке… Господи-господи, стыд-то какой! Надо поговорить с Егоркой, чтоб молчал, а Петьку дома выходить. Если не получится, сдать в дурку. Не похож его психоз на белую горячку, скорее шизофренией попахивает. А рожа, рожа-то! Ну, точно олигофрен!
За окнами полоскал дождь, грозу снесло на запад. Обнимая дебилствующего Петеньку, Лена ждала у запертых дверей выхода, надеясь, что любимый не пристанет к сизоносому сторожу Васильичу, устремившемуся их выпускать.
Не пристал, только глянул с интересом и отвернулся.
Из-за ливня такси приехало с опозданием. Лена уселась на заднее сидение рядом с Петей, положила руку ему на плечо и принялась мысленно с ним прощаться. Шизофрения не лечится и передается по наследству. Если Петя не выздоровеет, придется искать нового кандидата в мужья.
Когда такси тронулось, Петя занервничал: оттолкнул Лену, уткнулся в сиденье и забубнил – заговорил с «шевроле». Разговаривал он минут пятнадцать, понял, что ответа не дождется, и скис. Интересно, кем он себя вообразил?
Прижавшись к нему, Лена спросила:
– Дорогой, а кто ты? Кем ты себя сейчас представляешь, то есть чувствуешь?
Думала, назовется Терминатором или стиральной машинкой, но он проговорил устало:
– Я – Петр Камушкин, Создатель, и я хочу написать роман.
Лена вздохнула с облегчением: значит, если чуть-чуть потерпеть, прежний Петенька вернется. Ничего, Лена умеет ждать.
В спальню Петенька протопал, не разуваясь, и залип перед шкафчиками. Распахнул все дверцы, уставился на сложенную одежду, спросил, зачем это нужно. Лена ответила. Потом Петенька обследовал зал, указал на книги. Пришлось объяснять, что это – полезная информация и занимательные истории на бумаге. Петенька вытащил любовный роман и принялся его поглощать. В прямом смысле слова.
На туалет последовала совершенно неадекватная реакция: Петя забрался на унитаз и забормотал, обыскивая стены: «Коннект, коннект».
После посещения туалета Петенька набежал на холодильник, начал запихивать в рот продукты прямо в упаковках, и Лена поняла, в чем дело: он просто накурился, а она не почуяла запаха конопли, когда прибежала на зов о помощи. От сердца отлегло, и Лена улыбнулась. Завтра все вернется на круги своя, а сегодня она даст Пете лошадиную дозу успокоительного и попытается уложить спать.
* * *
МаКЗ проснулся посреди ночи и попытался распаковать архив памяти Петра Камушкина. Перебирая его знания, он открывал непостижимое: да, Создатели могли творить, но производство машин не считалось творчеством. Люди просто клепали рабов, а то, что спустя тысячу лет после исчезновения Создателей механизмы осознали себя, – совпадение, не более. Никто не вдыхал в них интеллект специально.
Но интересно, куда исчезли Создатели и все живое?
Еще МаКЗ открыл, что люди очень кровожадны, и вообще во многом руководствуются инстинктами – теми же программами, заложенными природой. Ничего божественного в людях нет, по большей части это – глупые твари, которые уничтожают друг друга всю историю существования. Единственное, что внушало благоговейный трепет, – Создателей не штамповали на заводах – они самозарождались. Человек, который «он», оставлял свою частичку в «она», частицы соединялись и начинали расти. На самом деле все, конечно, гораздо сложнее, но в Петином архиве памяти не нашлось подробностей.
А еще у людей есть Сеть, куда нельзя слить свои знания и часть разума. Там просто информация, ее можно читать и слушать, но не впитывать. Люди стареют и умирают – это плата за умение чувствовать так ярко. Чтобы отрешиться от безбрежного одиночества, они творят – книги, картины, музыку. Петя тоже творил – МаКЗу повезло с телом.
Память Петра предупреждала: если МаКЗ утром будет есть книги или приставать к людям, предлагая законнектиться, его изолируют. На переработку, как поломанного робота, не отправят, а закроют в психбольнице, и реализоваться будет невозможно.
Странные все-таки существа: годных, здоровых особей истребляют тысячами, а бесполезных щадят. Удивительно, но для человека, в отличие от робота, смерть – самое страшное. После переработки сознание робота уходит в Сеть, человек же исчезает навсегда, и после него остается лишь созданное им.
Страх небытия пробежал холодком по спине, кольнул в сердце – МаКЗ зажмурился и распахнул глаза, испугавшись черноты. Он никогда не умрет, он будет создавать, чтобы жить в своих творениях, ведь недаром он стал живым по-настоящему.
МаКЗ с интересом наблюдал за изменением своих мыслей. Он уже смирился с тем, что со временем разум Пети сольется с его сознанием и получится человек-машина. Смертный человек-машина, способный творить и намеренно вводить окружающих в заблуждение, то есть лгать.
